Джилл Шелдон - Забыть о мести
— Не вертись, — скомандовал он, когда она попыталась освободиться и случайно прижалась бедром к той части его тела, которая, по всей видимости, всегда была чрезвычайно счастлива встрече с ней. Томас стиснул зубы и повторил: — Погоди же. Кажется, получилось.
— Томас… — вдруг прошептала она, услыхав одновременно с ним непонятное тиканье.
Не может быть, подумал Томас, Не может быть!
— Проваливай отсюда, — очень тихо велел он. — Через парадный вход.
— Но…
— Немедленно.
Он попытался оттолкнуть ее себе за спину. Потом они вместе, как можно осторожнее, выберутся из кухни. Главное — не делать резких движений.
Но Хлоя, очевидно, не разделяла его мнения, потому что до взрыва, — а она не сомневалась, что будет взрыв, — осталось совсем мало времени. Она была в этом уверена, хотя рассудочность и хладнокровие никогда не входили в число ее добродетелей. Неожиданно развернувшись, Хлоя с мощью асфальтового катка обеими руками толкнула Томаса в грудь.
— Ложись! — завопила она, бросаясь на Томаса.
Застигнутый врасплох, тот не сопротивлялся, когда она что было сил навалилась на него. Оба рухнули на пол, о кафель которого Томас сильно стукнулся головой. Хлоя оказалась сверху.
Когда мгновение спустя бомба сработала, он почти ничего не сознавал. Но едва на них посыпались горящие обломки мебели и осколки посуды, до Томаса дошел смысл происходящего, он попытался перевернуться, чтобы закрыть Хлою собой. Но голова кружилась, перед глазами все плыло. А Хлоя… Хлоя с неизвестно откуда взявшейся силой прижала его к полу, защищая собственным телом!
Глава 7
— Н-ничего не с-скажешь, — запинаясь, выдавила Хлоя часа через два, спуская ноги с больничной койки отделения неотложной помощи. — Волнующее п-приключение.
— Уверена, что с тобой все в порядке? — допытывался отец, с подозрением оглядывая повязку на руке дочери.
— Угу. Всего лишь небольшой ожог. Ничего страшного.
— Удивительно, — вздохнула встревоженная мать. — Конрад говорит, взрывное устройство было совсем маленьким, самодельным, но подвешено к ручке таким образом, что, если бы Томас открыл дверь, его могло серьезно ранить или даже убить.
— Знаю. — Хлое была невыносима мысль о том, что какой-то неизвестный может так сильно ненавидеть Томаса. — Слава Богу, мы оба живы.
— Да, и поскольку ты вполне здорова, не желаешь объяснить, что делала в доме этого человека в такой ранний час?
— Кстати, — вмешался отец, — мать совершенно права. Я так и знал, Хлоя, что от него ничего, кроме неприятностей, не дождешься. Говорил же тебе…
— Ма, па, пожалуйста…
Хлоя устало прижала ладони к вискам. Она ужасно измучена. Так хочется отдохнуть. Очередного допроса с пристрастием она просто не вынесет. Тем более, что нужно срочно убедиться, в порядке ли Томас.
— Надеюсь, ты не будешь винить Томаса во всем, что случилось утром?
— Зря надеешься! Из-за него все беды!
— Папа!
— Кто же, по-твоему, виноват?! — взорвался отец.
— Тот, кто задумал это преступление, — пожала плечами Хлоя, пытаясь держать себя в руках, потому что мать с отцом были вне себя от волнения. Но это ей плохо удавалось. — Эта бомбочка должна была сработать как раз в тот момент, когда он станет, как обычно по утрам, выходить через заднюю дверь. Кто-то прекрасно изучил его привычки. И не будь меня там, неизвестно, чем бы все кончилось.
— Известно, — угрюмо пробурчал отец. — Мы бы обратились в похоронное бюро и назначили день погребения.
Хлоя едва не потеряла сознание. Это чистая правда! И настойчивое желание немедленно увидеть Томаса утроилось.
— Со мной ничего не произошло, — мягко повторила она и, вскочив с постели, проводила родителей до двери. — Завтрашний ужин, надеюсь, не отменен? Прекрасно, увидимся за столом. Нет, не волнуйтесь за меня. Конрад всегда рядом…
Хлоя уже хотела сказать, что Конрад поможет ей добраться до машины, но, вовремя вспомнив, что машина так и стоит у дома Томаса, осеклась.
— Он, конечно, согласится довезти меня, — быстро нашлась она и ослепительно улыбнулась.
Отец покачал головой, но не стал ни о чем допытываться.
— Хотя бы сегодня возьми выходной. В кафе обойдутся без тебя.
— Да, дорогая, он прав. Найми кого-нибудь на полдня.
Непонятно, как ее родители, сами настоящие трудоголики, вполне нормальные разумные люди, способны одновременно быть такими снобами?
— Постараюсь все уладить. Спасибо, что пришли.
Когда за ними закрылась дверь, Хлоя сразу расслабилась, словно из нее выпустили пар, и облегченно вздохнула. Наконец-то стало тихо!
— Ну как ты, Худышка?
Сердце Хлои замерло, потом затрепетало, прежде чем гулко заколотиться. Она медленно подняла глаза и увидела Томаса, стоявшего на пороге.
— Превосходно. Томас серьезно кивнул.
— Хорошо. Значит, я со спокойной совестью могу сказать, что сегодня утром ты повела себя как последняя идиотка.
Он даже не удосужился сопроводить свою резкость улыбкой! Лицо неподвижное, суровое, словно Хлоя совершила преступление.
— Когда именно? — дрожащим голоском осведомилась она. — Когда пришла к тебе или когда попыталась открыть дверь? — И по виду Томаса поняла, что тот готов удушить ее.
— Не притворяйся, — прошипел он, схватил Хлою за плечи и начал трясти. — Спасительница нашлась! Тебя могло убить!
— И тебя тоже.
Доктор уже сообщил ей, что Томаса даже не поцарапало, поэтому Хлоя без всякого опасения ткнула его пальцем в грудь.
— Кто-то не поленился пойти на крайнюю меру, чтобы попытаться запугать тебя, Томас.
— Попытаться? — хрипло рассмеялся он, хотя глаза его по-прежнему оставались ледяными. — Кому-то это здорово удалось. Господи, как подумаю, что вдруг тебе удалось бы открыть эту чертову дверь до того, как я подошел. И тогда…
Он замолчал, конвульсивно сглотнул и, отпустив Хлою, отвернулся.
— Ладно, что уж теперь говорить об этом. Но пусть это послужит тебе уроком, Хлоя. Держись подальше от меня, И впредь не входи, не постучав. Это опасно для здоровья и даже для жизни.
Бедняга, он терзается угрызениями совести. Хлоя выросла среди людей, поднаторевших в искусстве бить на жалость, но ведь она совсем не такая. Разве может она позволить ему уйти с таким грузом на душе?
— Ничего, я переживу, — тихо ответила Хлоя, когда Томас решительно направился к порогу, посчитав, очевидно, что покончил со всякими глупостями. Он замер, рассеянно сжимая дверную ручку.
— Почему ты сделала это? Рисковала собой ради меня, прекрасно понимая, чем все это может обернуться. Почему?
