Рапсодия в тумане (ЛП) - МайГрид Нален

Острые зубы вонзаются в стопу, и я опять, уже в который раз, вскрикиваю, пораженный тем, что мое тело вообще в состоянии получать столько удовольствия. Оно несется от моих ног выше, к паху, и в этот момент вампир качает бедрами и, не переставая пить, начинает двигаться.

— Аман! — вскрикиваю, закрывая глаза и сжимая столешницу так, что затекшие пальцы, кажется, уже никогда не смогут разогнуться. — Не могу…

Этого слишком много, это если не есть годами и на еду накинуться, или никогда не выходить за пределы квартиры и ничего не видеть, а потом сразу на берегу океана очутиться, или ни разу не слышать музыки и сразу на симфонию живую попасть или…

Мысли опять вылетают, Аман, вытащив клыки из моей ноги, опять проводит по ступне языком, заживляя то, что и так не болит, и, схватив меня за бедра, начинает двигаться. Быстро, сильно, с громкими шлепками входя до конца, врезаясь яйцами в мою задницу.

Он будто чувствует, как мне надо, набирая ту самую скорость, об идеальности которой я и сам-то не знал. Не понимаю сколько это длится, мое тело будто отделяется от разума или наоборот, или как там это бывает…

Внезапный, но такой долгожданный оргазм приходит так резко, что не успеваю ничего предпринять, хотя хотел притянуть его ближе. Изгибаюсь, выкрикивая какую-то непонятную муть, отдаленно похожую на его имя, и меня накрывает с такой силой, что перед глазами темнеет, а тело, кажется, разрывается на частички.

Глава 11. Гости

Аман

Раскрасневшийся, тяжело дышащий… Смотреть на него такого одно удовольствие. И ощущать его тепло…

У меня снова случайный секс, который вообще не планировался.  Надо все же быть готовым к следующему разу, потому что, похоже, он у меня теперь будет чаще, чем раз в пятилетку.

Я поглаживаю бедро приходящего в себя Ниррая и открываю ящики стола, заглядывая в них, находя в одном из них упаковку влажных салфеток.

— Вау… — оценивает происходящее Ниррай, и я принимаюсь вытирать его живот.

— Это еще не конец, — сообщаю ему, намекая на свой все еще крепкий член внутри него. Да, было потрясно, и мне тоже все понравилось, но даже его приоргазменное сжатие не укоротило процесс. Все же теперь мне нужно чуточку больше времени.

Глаза Ниррая слегка расширяются, показывая его… наверное, удивление. Он был так скуп на эмоции до этого дня, что я пока не научился его читать. А пойму ли я вообще его когда-нибудь? Возможно ли это?

Перед своим сном и после тоже, я все думал, что бы сделать? Были варианты с едой, что кажется одним, а на самом деле другое; прогулкой по маленьким улочкам; вылазкой в лес; и даже маневром с переодеванием и вливанием в жизнь бедного слоя населения, прямо как в той сказке. Но все это было отброшено. Похищение Фредрикссона было выбрано благодаря случаю. Я просто открыл новости, но, не найдя в них ничего интересного, листал и листал, пока не наткнулся на упоминание этого случая. А изучив все, я понял, что человек пострадал за то, что совершил я. Не думал, что посещение психушки окажется вот таким… настолько интересным событием.

Отложив перепачканные салфетки, я беру Ниррая за руку и тяну вверх, поднимая с поверхности стола.

— Я верю, Царевич, что ты выдержишь это, — усмехаюсь я, оставляя поцелуй на его губах. — Обними меня.

Ниррай выглядит немного ошарашенным, но явно заинтересованным. Обвив руками мою шею, прижимается ближе и целует несколько лениво, но с явным удовольствием. Цепляю его под бедра и совсем стягиваю со стола, начиная пока еще медленно покачиваться в нем. С его губ поцелуи перекочевывают сначала на его подбородок и ниже, к шее.

Возбуждение, что достигло пика на письменном столе, возвращается к Нирраю постепенно, я чувствую это и слегка прибавляю темп. Люди, которых я удерживаю в ступоре в коридоре, по-любому все слышали и не дают о себе забыть, особенно женщина, что все это время так и норовит повернуться, не бросая попыток. Вот любопытная.

В нем до одурения кайфово и, входя в тесный жар, хочется сказать ему, какой он потрясный в это мгновение. Мне вообще хочется многое ему сказать, но я молчу, лишь целую и целую, снова и снова, без остановки, потому что уверен, ему это не нужно, по-любому ему об этом говорит каждый. Возможно впервые я захотел стать особенным для кого-то, только ни суперсилы, ни скорость, ни даже наличие клыков не делают меня таким, я все еще человек, отличающийся, но остающийся обычным.

Ниррай снова расходится, начиная на этот раз тихо постанывать. Он держится за мои плечи, иногда вдавливая пальцы в кожу, и откидывает голову, давая мне больше пространства для поцелуев. Слышал, что есть такие люди, которых просто хочется валить и трахать. Но столкнувшись с таким в реальной жизни, не понял этого. Теперь понимаю. Его такого хочется безмерно сильно и чтобы длилось долго, и целовать всего, трогать, гладить, сжимать. Я бы сказал ему, попросил оставаться таким, но даже в таком состоянии, опьяненный его телом и кровью, я понимаю, что этого не будет. Было бы наивно надеяться на это. В жизни не все так просто. Если бы мы могли просто попросить и получить желаемое, мы бы не ценили то, что получили. Я ценю этот момент, его такого живого и не скрытого под скукой, и уже сейчас, находясь еще в процессе, мечтаю, что он повторится.

Я двигаюсь быстрее, целую уже не только шею, но и плечи, и ключицы. Забиваю на все, и на то, что нас все равно слышно в коридоре, и на то, что где-то в одной из палат находится парень, по ошибке определенный в это место. Мне просто хорошо, и я отдаюсь этому моменту, впитываю в свою память каждое мгновение, запах возбуждения и  собственный запах моего любовника.

— Ниррай… Посмотри на меня, — прошу я, отрываясь от его шеи, сам не понимая, зачем мне сейчас это нужно, но надо, прям жизненно необходимо увидеть.

Ниррай смотрит, темные глаза затуманены удовольствием, но не так, как было на столе, иначе, словно он загипнотизированный. Я не знаю хорошо это или нет, но больше ничего не говорю и, насмотревшись в его глаза, целую, ловя нижнюю, пересохшую от частого дыхания губу, и провожу по ней языком, потому что сейчас мне это можно.

Я двигаюсь в нем все сильнее и сильнее, сжимаю крепче, теряюсь во времени, вслушиваясь в его стоны, что сливаются с моими, хоть и редкими. А когда становится уже просто невозможно, я уже хочу снова укусить его, но не делаю этого. Просто понимаю, что хочу вот так, по крайней мере в этот раз, чтобы он был не с вампиром, а с человеком. Был когда-то такой парень Аман…

Ниррай вжимается в меня сильнее, царапает плечи и, протяжно застонав, кончает. И я следую за ним, обнимая, чтобы еще ближе, и наплевать на то, что это уже физически невозможно.

Но даже после оргазма я не спешу выпускать его, продолжая целовать все, до чего могу добраться. Он кладет голову на мое плечо и дышит, приходя в себя, а я, оставив поцелуй на его шее, спрашиваю:

— Как ты?..

— Как заново родился, — отвечает тихо и, погладившись щекой о плечо, насладившись контактом, отстраняется. Он смотрит молча в мои глаза и аккуратно, даже благодарно, целует краешек моих губ.

Но сказочное мгновение исчезает, он оглядывается, замечая небольшой устроенный нами хаос, и спрашивает:

— Почему нас до сих пор не засекли?

— Я их держу, — отвечаю и медленно приподнимаю, выскальзывая из его нутра, чтобы поставить на стул. Ниррай пошатывается, но придерживается за меня, выравнивая равновесие.

В голове вдруг всплывает фраза Мура, что после секса никто не хочет одевать и… Атмосфера явно располагает сейчас. Двигаюсь быстро, используя Силу. Обтираю влажными салфетками и возвращаю вещи на свои законные места, одевая его.

— Всех?.. — уточняет и, оглядев уже одетого себя, явно охреневает. — Круто…

Ниррай такой ошалелый и будто дезориентированный, как человек, что выбрался из подвала, в котором провел последние лет десять. Но я отступаю от него, чтобы заняться уже своим внешним видом.