Королева френдзоны (СИ) - Корсарова Варвара

Вот и в этот раз выдал лист, сплошь покрытый абракадаброй со множеством звездочек и прочих символов, которыми маскируют нецензурные выражения. Наверное, так принтер показывал свое  отношение к Тине и жизни в целом. 

Затем он затянул в себя полпачки листов и подавился.

Тина шепотом ответила принтеру в его же духе и начала вытаскивать зажеванную бумагу. К местному сервис-инженеру она решила пойти в последнюю очередь. Он был крайне неприятный и заносчивый тип. Редко мыл волосы, ковырял спичкой в зубах и требовал, чтобы перед ним лебезили. Не исключено, что обитающий в принтере лепрекон был его фамильяром.

Тина открыла крышку, осторожно пошерудила в механизме пальцами, перемазалась краской, еще раз выругалась от души. 

В этот момент ее обхватили сзади за плечи, дружески тряхнули и оттеснили в сторону.

– Опять с техникой воюешь!  – сказал Глеб. – Ну, кто кого?

– Пока он меня кладет на обе лопатки, – призналась Тина.

– Давай, помогу, – Глеб закатал рукава. – Что ж ты сразу не позвонила, как всегда? Смотри, испачкалась вся…

Тина отошла в сторону, чтобы не мешать. 

Когда Глеба не было в ее поле зрения, не думать о нем было легко. Но стоило ему появиться, как она немедленно впала в привычную меланхолию.

Она смотрела на модную щетину на его щеках, на короткие волосы на затылке, и тихонько вздыхала. 

Глеб всегда такой – дружелюбный, услужливый, – и не только с Тиной. В школе, в университете, в офисе все девушки считали его славным парнем, с которым приятно шутить и флиртовать. Ну и влюблялись, как же без этого. Однако немногим удавалось добиться взаимности.

Долгие годы Тина даже гордилась своим статусом «кореша». Глеб ведь и правда считал ее близким другом и открывался перед ней больше, чем даже перед сердечными подружками. Ему с ней спокойно и легко… А она, дурочка такая, взяла и начала мечтать о большем.

И вроде все сейчас в порядке, у каждого своя жизнь, и получается разговаривать как обычно, но сердце все равно щемит. 

Глеб в два счета укротил принтер, вытер руки влажной салфеткой, и спросил:

– Вы нормально в субботу домой добрались? Ты ничего не рассказала... занята все время, дела у тебя какие-то!

– Да нечего рассказывать. Все в порядке. У вас с Улей… как?

– Вроде неплохо, – застенчиво улыбнулся Глеб. – Только, по-моему, вечер в ресторане ей не особо понравился...

– Глеб, не стоило устраивать свидание с девушкой в присутствии старой подруги, – как можно мягче сказала Тина. – Больше так не делай. 

– Уля не будет ревновать, – сказал Глеб недоуменным тоном. – Я объяснил ей, что мы друзья со школы.

– Мало кому из девушек понравится, что у ее парня есть близкий друг женского пола. С которым – которой! – он проводит много времени. Помнишь, как твоя Эльвира злилась?

– Уля совсем не такая, как Эльвира!

– Но все же  нам больше не надо встречаться. Чтобы не расстраивать девушку, которую ты любишь.

– Не совсем дурак, понимаю, – нахмурился Глеб. – Но все же… ты важная часть моей жизни. И моя девушка должна принять не только меня, но и мои интересы и моих друзей. 

– Не все сразу, – продолжала увещевать Тина. – Глеб, прояви деликатность. На совместные свидания мы больше ходить не будем. Это был идиотский план.

Глеб внимательно посмотрел на нее.

– Слушай, а у тебя как с Федором? Я что-то беспокоюсь...

– С чего это? – вскинулась Тина.

– Он тебе не подходит, – авторитетно заявил Глеб. – Он нормальный чувак, он запал на тебя, но совершенно не твой тип мужчины. Кроме того, он Улин батя, и это  как-то…напрягает.

Хотя Тина думала точно так же, она взбунтовалась:

– Не надо за меня беспокоиться. У меня своя голова на плечах есть. С кем хочу, с тем и встречаюсь. Мне давно пора замуж. Это у вас, мужчин, в тридцать самый расцвет и все впереди. А у нас часики тикают. Пора серьезно рассматривать всех кандидатов.

Глеб выглядел потрясенным, как будто ему впервые в голову пришла такая мысль.

– Конечно, я тебя понимаю, – заговорил он успокаивающе, хотя лицо у него было обескураженное. – Но Федор … у него даже профессии толковой нет. 

– Он писатель!

– Таких писателей нынче полный интернет. Уля говорит, он на досуге балуется, рассказы строчит, мемуары записывает... И Федор ни разу не домашний мужик. Кто знает, что ему в голову втемяшится! Ты к нему привяжешься, а он фьють – и укатит в какую-нибудь дыру на краю света. Разве тебе такой нужен?

И вдруг Глеб замолчал, ошарашенно поднял брови и неловко улыбнулся.

– Знаешь, я вдруг подумал… как так вышло... почему мы… – он не договорил, смешался и замолчал.

Тина тоже молчала – не хотела строить никаких догадок о том, что Глеб собирался сказать да побоялся.

– Ладно… что это я правда в твою жизнь вмешиваюсь, – Глеб взял с принтера пачку бумаги и сердито хлопнул ей по бедру. – А вообще я опять к тебе с просьбой. Ульяна хочет съездить за город. Можно я отвезу ее к тебе на дачу? Покажу ей то озеро, куда мы в детстве плот спускали, рощу… Я твоей маме звонил, она не против. Дядя Сережа лодку обещал дать. Сосед, Гришка Онежин, ваш старый мотоцикл с коляской починил, я Улю покатаю.

И тут Тине  стало горько до слез. Глеб собирался показать Уле те самые места… где им было так хорошо в детстве. Поделиться с ней частью их общего прошлого.

Но так и должно быть между влюбленными...

– Да, разумеется, – она забрала у него бумаги и отвернулась. – Привози. Сейчас на даче птички поют, черемуха расцветает… романтика. Уле понравится.

25

Когда Тина вернулась на рабочее место, на столе ее ждал пакет. Она заглянула внутрь и увидела красный итальянский лак и знакомый золотой логотип.

– Уля зашла и занесла, – сообщила Диана с ехидцей. – Папаша ейный просил передать. Ну, как каблучок, держится?

– Отлично держится, – Тина взяла туфлю за каблук и несколько раз махнула ей в воздухе, как будто примеряясь, как лучше забить подошвой гвоздь в чей-то дубовый лоб.

– Видишь, Федя о тебе заботится, обувь твою чинит, пьяных подруг по домам разносит, а ты кочевряжишься, как купеческая дочка на смотринах, – упрекнула ее Диана.

– Я не кочевряжусь. Я обязательно горячо поблагодарю его при встрече. Мне непривычно, что он развел такую активную деятельность. Я чувствую себя ему обязанной. Это меня стесняет.

– Ну да, обычно ты активничала. Так часто бывает в отношениях – один дает, другой берет. Один заботится, другой соглашается принимать заботу. Теперь побудь в другой команде. Тех, кто принимает.  Увидишь, тебе понравится. Главное, ни в коем случае не пеки Федору тот самый капустный пирог!

– Дался тебе этот пирог! Что случится, если я его испеку?

– Ничего хорошего. Либо Федя его попробует и решит, что это опять не тот пирог и ты не девушка его жизни, либо наоборот – восхитится и станет воспринимать тебя как свою бабушку. И все пойдет по прежнему сценарию. Пирог – это символ, понимаешь? Символ твоего старого «я», которое мы решили изжить.

– Ты все усложняешь. Иногда капустный пирог — это просто пирог.

Закончив обмен многозначительными глупостями, обе расхохотались во все горло.

***

В субботу вечером Тина встретилась с Дианой у экскурсионного бюро, откуда должен был начаться вояж по местам городских легенд.

Тина всерьез приняла наставления о форме одежды. Она надела теплые джинсы, шерстяные носки, свитер и непромокаемую куртку. Когда Диана ее увидела, недовольно заметила:

– Ты бы еще бы ватник натянула и шапку-ушанку!

Диана щеголяла в короткой серебристой курточке, тесных джинсах, которые обтягивали все выпуклости и округлости, на голову натянула шапочку с задорными лисьими ушками. 

Стало понятно, что мужчинам, которые затесались на экскурсию, будет на что любоваться, кроме городских развалин. Обрюзгший и самодовольный дяденька сразу начал строить Диане глазки, а двое тощих юнцов порозовели и стали, хихикая, делиться друг другу в уши подростковыми фантазиями.