Дом боли (СИ) - Габова Ирина

Серёга шептал вопросы, на которые ни у кого не было ответов. Этот дом так полон боли, она тут лежала пылью, текла из кранов, плавала вместо воздуха. Мы все в этом доме дышим этой болью.

Какой всё-таки ад… я не мог произнести ни слова, я не знал, что говорить. Как помочь человеку, когда помочь нечем? Да и не нужна была ему моя помощь.

— Можно я побуду один? — Серёга прохрипел эти слова и с мольбой посмотрел на меня.

Я вышел из ее комнаты, тихо прикрыв дверь. Когда стал спускаться вниз, увидел Женьку.

Нет! Нет! Нет-нет-нет-нет-нет… Только не это! Не сейчас! Пожалуйста!

Она сидела на полу лестничного пролета. В глазах ужас. Щеки сырые от слёз. И я все понял. Она все слышала.

Твою мать. Блять… Не так. Зачем именно так? Зачем она узнала именно так?

Она тихо мотала головой, медленно вставая на ноги. Губы шептали бессвязные слова.

И она сорвалась с места. Кубарем скатилась с лестницы, наспех одетые ботинки, хлопок входной двери и я бегу за ней.

Сука… Она же раздетая. На ней футболка и джинсы. Я схватил свою и ее куртку. Одеваясь на бегу.

Не так. Все неправильно. Тебе надо бежать из этого дома, полного боли, но не так…

Я знал куда она бежит. Было только одно место. В голове бил набат из матных слов. Почему я не услышал, как она вернулась? Почему не проверил?

Знакомая тропа. Тот же камень. Дежавю. Та же поза, те же слезы. Но на этот раз не будет никаких слов. Не будет потока грязи. Одно желание обнять. Надеть на нее долбаную куртку и обнять. Спрятать от этого ужаса.

Она слышит как я иду, но не оборачивается. Рыдания сотрясают ее хрупкое тело. Протягиваю руки к ней. Сгребаю в охапку. Распахиваю свою куртку и закрываю ее от всего мира.

Ее рыдания. Она вцепляется в меня, как в спасательный круг. Кулаки сжимают рубашку на моей спине. В ней столько боли, она хлещет через края. И у этой боли вкус солёных слёз. Никогда в жизни мне не было так плохо. Я чувствовал каждой клеточкой, каждым дюймом своего тела, как ей больно. Как ей страшно. Как ее мир расшатывался. Как скрипели и крушились стены, которые она так тщательно устанавливала, чтобы придать своему миру логичность.

Я стоял на этом пустыре, был рядом с ней, но никогда в жизни она не была так далеко от меня. Мне хотелось выть. Я ненавидел день, когда приехал жить в этот дом. Ненавидел день, когда понял, что люблю эту девушку, потому что ничем не мог ей помочь. Только стоять вот так рядом, держать ее, как спасательный плот в море страха, боли и отчаяния.

Женька попросила отвезти ее к Светке. Все происходило как в страшном, кошмарном сне. Губа горела, на правой щеке синел синяк. Левая бровь рассечена.

Женька попросила остановить у аптеки, выбежала, вернулась и стала обрабатывать мои болячки.

Запах йода, ее холодные дрожащие руки. Лёгкие прикосновения. Я прикрыл глаза. Так тихо.

— Больно? — спрашивает она.

— Нет, пройдет. — Я с трудом фокусирую взгляд на ее лице. Столько беспокойства в глазах.

— Прости.

— За что? — я удивляюсь.

— За все. От меня всегда одни проблемы. За Серёгу прости, он… — Она внезапно замолкает. Словно в ней что-то захлапывается.

— Ээй, — шепчу я, — все хорошо, слышишь?

Обнимаю ее снова, она тихо плачет. Снова слезы. Сколько же в ней воды?

— Я не знаю, что теперь делать. Я не хочу идти в этот дом. Не хочу больше. Я так устала. Так устала. Как мне быть? Что с этим всем делать?

— Просто тебе надо поспать. Отдохнуть. А потом придумаем.

Она отстраняется от меня, кивает. Я увожу ее к Светке. Возвращаюсь к Орловым. Как же хреново. Все хреново. Такой бардак.

Вхожу домой, Серёга встречает у дверей.

— Где она? — в голосе усталость, страх, беспокойство.

— Я отвез ее к Светке. — раздеваюсь, снимаю обувь.

— Как она?

Я смотрю на него. Интересно он в курсе того, что она слышала? Мой ответ повисает в воздухе.

Он устало трёт руками лицо.

— Она плакала ведь?

— Серёж, ты серьезно? Ты сейчас издеваешься? Она всегда плачет и только из-за тебя. Постоянно.

Он просто выводит из себя. Что с ним не так? Я иду на кухню, наливаю воду. С шумом опустошаю бокал.

— Я постараюсь съехать до конца следующей недели. — Эти слова вырываются из меня прежде, чем я осознаю их. Одно понимаю, что не могу находиться в этом доме, где все пропитано болью, страхом и ложью.

Как я вообще мог решить, что тут уютно? Где я здесь увидел уют.

— Я…

— Не надо. Я не тупой. Я все понимаю. Но знаешь что… Мне тебя не жаль. Если принимаешь решения, то надо научиться отпускать. Если любишь, то Надо уметь желать счастья этому человеку, а не запирать в клетке, в надежде что будет как раньше. Боже. Это какой-то бред, кошмар на яву. Как она вообще тут живёт?

Я не хочу больше говорить с ним. Слушать его нытье. Смотреть, как он медленно горит. Это вымораживает.

Я ухожу и в ответ не летит ни слова. Тихий вечер. В доме тишина.

Вернулась Лена. Крики. Видимо увидела побои Серегины. Лежу и усмехаюсь, она ещё меня не видела. Ленку жалко. Интересно она осознает в каком аду живёт, ещё и беременная. Мда, ситуация… Санта Барбара отдыхает.

Сон приносит утешение.

Утро встречает головной болью. Лицо саднит. Твою ж мать! Хорошо, что сегодня воскресенье. Решаю уехать к Лехе. Надо как-то отвлечься. Пишу Женьке в Вацап сообщение с вопросом, о ее состоянии. Ответа так и не приходит. На кухне Лена, пьет чай. При виде моего опухшего лица у нее отваливается челюсть.

— Красавчик, да? — ухмыляюсь я.

Она молча кивает. Отходя от шока.

— Где Серёга?

— Уехал к деду. — она приходит в себя. — А не хило он тебя отделал.

— Угу. — наливаю себе кофе.

— Что он тебе рассказал? — Спрашиваю я Светку.

— Что ты подкатил к мелкой, а он поставил тебя на место. Ещё сказал, что ты хочешь съехать. Это правда?

— А, это назвается поставил на место. Понятно, буду знать. — хмыкаю я. — Да, он моё соседство терпеть вряд-ли будет.

— Все образуется. Не кипятись. — он отходчивый.

Лен! Если бы ты знала! Ты сама бежала бы из этого дома бегом! Только пятки сверкали бы. Но я молчу.

— Я до друга. Приеду только завтра, после института.

— Хорошо. Аккуратнее на дороге, сколько сегодня.

Я киваю, иду одеваться. Пара минут и я машине.

День пролетает быстро. У Лехи как всегда шумно, толпы баб, накурено, всюду бухло. Мда… Не этого я хотел. Но напиться было нужно. Одни сплошные эмоциональные качели. Весь вечер сальные шутки про мой фейс, но Лехе надо отдать должное. Он не лезет в душу, позволяя нажраться.

Как и уснул, не помню. В институт я не попал. Утром ломило голову, да и лицо мое оставляло желать лучшего. Потом придется нагонять.

Вечером я у Орловых. Дома мёртвая тишина. На кухне тихая потерянная Ленка.

— Что случилось? — меня пугает ее внешний вид.

— Мелкая ушла из дома. — Как то тихо шепчет она, словно не понимает о чем речь.

— В смысле? — волосы на затылке встают дыбом, липкий страх ползет по телу.

— Она пришла в обед, собрала вещи и сказала, что будет жить одна. Сняла квартиру. Попросила дойти с ней до опеки на этой неделе и больше не хочет с нами жить. — Ее потерянный вид, сковывал меня как лёд.

— Куда? — мне нужен адрес.

Она мотает головой: — Она не сказала.

Пальцы теребят край скатерти.

— Егор, что здесь произошло? Скажи, пожалуйста. Меня не было дома всего 12 часов, а тут разбитые лица, собранные чемоданы и полный хаос. Я ничего не понимаю.

И лучше не понимать. Лучше тебе не знать.

— Мы с мелкой сильно сблизились. Серёга нас не так понял, мы подрались. Женька вспылила, сбежала из дома, я ее нашел и отвёз к Светке. А дальше ты знаешь. — И ведь даже не соврал. Умолчал многое, но не соврал.

Она качает головой, обхватывает себя руками. Вся сжимается.

— Что теперь будет? Как ему сказать? — Ленка шмыгает носом.

Нет! Снова слёзы. Я так больше не могу. Не надо! Ещё твоих слёз мне не хватает! Подхожу, обнимаю ее.