Нора Робертс - Последняя любовь
Он обернулся и одарил Эйвери улыбкой, от которой ее сердце ухнуло вниз. Неудивительно, что она влюбилась в него, когда ей было пять лет.
—Спасибо за скотч.
—Всегда пожалуйста.
Поднимаясь по ступенькам, Эйвери услышала, как внизу щелкнул замок. Все, несмотря на поздний час, никакой упаковочный марафон ей не страшен. Клейкой ленты теперь предостаточно, да и разве можно уснуть, когда все мысли только об Оуэне Монтгомери?
* * *
Похоже, у него и вправду кровь отлила от мозга к другим частям тела, иначе он никогда бы не подписался на эту вечеринку. Так думал Оуэн, ветреным днем возвращаясь из Хейгерстауна. Нужно открывать гостиницу, Рождество на носу, запущен новый проект... Какая, к черту, вечеринка через неделю?
Он притормозил у светофора и вытащил мобильник — сделать несколько заметок о еде и напитках. Проверил сообщения. Два от Райдера, оба требовательные: «Где тебя носит?»
До Бунсборо оставалось совсем немного, и Оуэн не стал отвечать. Мысли скакали. Прием в честь открытия гостиницы гораздо важнее импровизированного празднования Нового года. В основном открытием занимались мать Оуэна, его тетя и Хоуп, и почти все уже готово. Тем не менее в портфеле лежит толстая папка с информацией о приеме, а в компьютере хранится пара-тройка сводных таблиц. И... подробный план.
Оуэн решил набросать такой же для своей вечеринки, уверяя себя, что никакая это не навязчивая идея. Обычная практичность. Экономия времени и нервов.
Навязчивая экономия времени и нервов, ну и что?
Повернув на улицу Св. Павла, он бросил взгляд на «Весту» и подумал об Эйвери. Почему он просто не пригласил ее на ужин с продолжением в постели, размышлял Оуэн, заезжая на парковку за гостиницей. Потому что она заговорила о новогодней ночи, а у него случилось помутнение рассудка. Тогда все казалось вполне разумным.
Он вылез из грузовичка, немного постоял на морозе, любуясь внутренним двором, очертаниями террас и деревянной ограды. Как нелегко дались эти красота и изящество! В памяти возникли кучи строительного мусора и грязи. А еще кошмарное количество голубиного помета — ох, лучше и не вспоминать!
Но они все выгребли и сделали кое-что еще. Раз уж он тогда справился, то уж чертову новогоднюю вечеринку устроить сможет.
В фойе Оуэн остановился, чтобы взглянуть на большой полированный стол под центральной люстрой и соломенно-желтые кресла у кирпичной стены.
Да, сделали кое-что еще, подумал он, ухмыльнувшись, и пошел через арку в обеденный зал, на звук голосов.
Райдер и Бекетт устанавливали огромный резной буфет у каменной стены, кусок которой остался неоштукатуренным — для красоты. Мать и Хоуп расставляли симпатичные деревянные столики. Тупорылый растянулся в дальнем углу, но при виде Оуэна поднял голову и завилял хвостом. Оуэну вдруг подумал, что, возможно, пес видит его как огромный пончик в человеческий рост.
—Где, черт возьми, тебя носит? — осведомился Райдер.
—Ездил по делам. Отлично смотрится!
—Согласна. — Жюстина широко улыбнулась и придвинула стул к столу. — Мы хотим повесить сюда большое зеркало. То, старинное. И похоже, нам потребуется еще один сервировочный стол. Поставим его вон туда, под окном. Сейчас сниму размеры и сбегаю в «Баст», посмотрю, найдется ли у них что-нибудь подходящее.
—У тебя же есть столик, который ты купила в том шикарном французском магазине во Фредерике[7], — напомнил Райдер.
Лицо Жюстины окаменело.
—Он перекошен. Одна ножка короче остальных. Зря я его купила.
—Я же сказал, что укоротил ножки. Поставишь на него всякую дребедень, никто и не заметит.
—Персонал вел себя грубо, — вмешалась Хоуп. — Если магазин отказывается возмещать убытки за вещь с дефектом, его нужно закрыть.
—Дался вам этот столик! Я его починил.
—Его купили для фойе, — не уступала Хоуп. — Мы уже присмотрели в «Басте» подходящую замену.
—Если бы не шило в заднице кое у кого, этот столик давно бы стоял в фойе.
Жюстина метнула на сына сердитый взгляд.
—Кого ты имеешь в виду, Райдер? Ведь это я велела отнести его в подвал.
—Где я его починил, — пробормотал Райдер. — Пойду принесу. Бекетт, поможешь?
Желая убраться с линии огня, Бекетт поспешил за ним в подвал.
—Если стол сюда не подойдет, мы его уберем, — пообещал Оуэн. — Хотя он красивый.
—Бракованный, и не стоит потраченных денег. Сама виновата, — признала Жюстина, почесав за ухом пса, который подошел и потерся о ее ноги. — Ладно, поживем-увидим. Хоуп, это, должно быть, идет Кароли с кухонными принадлежностями, — добавила она, услышав шаги на центральной лестнице. — Не сходите вдвоем за мармитами и кофеваркой? Проверим, как они будут смотреться.
—Конечно.
Оуэн открыл было рот, чтобы предложить свою помощь, но от взгляда матери слова застряли в горле. Жюстина молчала, пока шаги Хоуп не стихли в отдалении.
—Я хотела, чтобы она ушла на пару минут.
Сложив руки на груди, мать смотрела, как Бекетт и Райдер затаскивают починенный столик.
—Райдер Томас Монтгомери.
Оуэн прекрасно знал этот тон, этот взгляд. Хотя сейчас они адресовались не ему, Оуэн почувствовал мороз по коже.
Опустив голову и поджав хвост, Тупорылый ретировался в свой угол.
—Слушаю, мэм.
—Я вырастила тебя не для того, чтобы ты грубил людям, рычал на женщин или срывал зло на сотрудниках. Так что будь, пожалуйста, повежливее с Хоуп, независимо от того, согласен ты с ней или нет.
Райдер поставил столик на пол.
—Хорошо. Но...
—Но?
Один-единственный слог прозвенел угрозой. Отставив ногу в сторону, Райдер умильно посмотрел на мать.
—Ты же сама сказала, чтобы мы обращались с Хоуп как с родной. Так чего ты теперь хочешь: чтобы я был вежлив или чтобы обращался с ней как с членом семьи?
Долгое напряженное мгновение. Бекетт поспешил отойти от брата. Наконец, Жюстина шагнула вперед и крепко взяла Райдера за уши.
—Думаешь, ты такой умный?
—Ага. Весь в маму.
Она рассмеялась.
—Сын своего отца, вот ты кто, — сказала Жюстина и ткнула его в живот. — Следи за языком!
—Обязательно. Кивнув, она отошла и встала, подбоченившись.
—Столешница покороблена, Рай.
—Чуть-чуть. Ну да, столик плохо сделан, и цена завышена, но смотрится красиво. Будет еще лучше, если поставить на него те медные штуковины.
—Пожалуй. Хотя мне обидно. Моя ошибка.
—Ага, конечно. — Райдер пожал плечами. — Ты сама обставила гостиницу площадью девять тысяч квадратных футов, выбрала все от сифонов до кроватей, и это твоя ошибка? Да ладно тебе, мам!
