Мередит Рич - Клэй из Виргинии
– Ладно, по одной рюмочке, но не больше. Я уже попросила горничную разбудить меня завтра пораньше.
Уилл не сводил с нее пристального взгляда:
– Послушай, Клэй, ты не затаила против меня злобы? Я имею в виду…
– Нет, Уилл. О тебе у меня только приятные воспоминания.
Уилл чмокнул ее в кончик носа.
– Ты всегда была классной… – он рассмеялся и поправился: – замечательной женщиной. Ну что, Глазастик, пойдем?
Клэй тихонько засмеялась:
– Терпеть не могу, когда меня зовут Глазастиком. – Она помахала на прощание коллегам и поднялась из-за стола.
– Не забудь! – крикнул ей Джош. – В шесть часов! Выйдя из ресторана, Клэй и Уилл зашагали по тенистой улице по направлению к Нью-роуд.
«Апартаменты» Уилла Стоуна оказались маленьким номером, снятым на месяц в отеле «Ран Хай» – второразрядном заведении с баром в вестибюле, который более всего напоминал молодежный танцевальный зал. Сам номер был выкрашен в бледно-зеленый цвет, побелка с потолка давно осыпалась, но Уилл сделал все возможное, чтобы скрасить убожество помещения. Стену над кушеткой прикрывала огромная карта южного Таиланда и Сиамского залива, на остальных стенах висели фотографии и несколько неплохих акварелей, написанных местными художниками; однако полуразвалившаяся плетеная гостиничная мебель выглядела так, будто ее в последнюю секунду вывезли из пылающего Сайгона. Скудость обстановки встревожила Клэй, но она постаралась не показывать этого.
– Я редко бываю здесь, – сказал Уилл, словно прочтя ее мысли. Он щелкнул выключателем, под потолком скрипел, с трудом вращая лопастями, вентилятор. – Садись в это кресло – лучше здесь нет. – Он вышел в спальню и вернулся с бутылкой «Хеннесси» и двумя пластиковыми стаканчиками.
– Нашим бокалам недостает элегантности, зато коньяк отменный, – он протянув Клэй стакан и чокнулся с ней. – Ну, за что пьем?
– За встречу и за нашу дружбу. – Клэй пригубила коньяк. – Ты хотел что-то мне показать…
Уилл с недоумением взглянул на нее, но тут же рассмеялся.
– Ах да. Подожди здесь. – Он вышел в прихожую, и Клэй услышала, как он перекладывает там коробки. – Терпение! Уж очень далеко я спрятал… ага, нашел! – Уилл вернулся в гостиную, пряча что-то в кулаке. – Это подарок для тебя.
– Подарок? Но…
– Закрой глаза и подставь ладонь… Ну же!
– Ты обращаешься со мной, как с ребенком, – улыбнулась Клэй, но подчинилась.
Ее руки коснулось что-то плоское и холодное. В тот же миг губы Уилла мягко дотронулись до лба Клэй. Она открыла глаза и чуть отодвинулась.
– Не беспокойся, я не собираюсь покупать тебя, – усмехнулся Уилл.
Клэй взглянула на свою ладонь: там поблескивала серебряная монета. Она поднесла ее к лампе и прочла: год выпуска – 1612.
– Ох, Уилл…
– Коб. Помнишь, что это такое? Монета, отрубленная от серебряной полосы и отчеканенная вручную; я нашел ее в то лето, когда ты уехала. Это самая старая монета, которая мне когда-либо попадалась, – я так и не смог заставить себя продать ее, держал в качестве талисмана. Теперь, когда мы опять встретились, я хочу, чтобы монета принадлежала тебе.
– Думаешь, мне не помешает немножко удачи?
– Девочка моя, да кому же она помешает? – Уилл подтянул второе кресло и уселся напротив Клэй. – Знаешь, когда-то ты была моим талисманом…
– Прошу тебя, Уилл, я не хочу больше вспоминать о прошлом; с ним покончено.
Уилл наклонился вперед, не отводя от нее взгляда:
– Нет, Клэй, нет… Я не в силах забыть. Это настоящее чудо – то, что мы с тобой опять встретились. Я люблю тебя так же крепко, как любил всегда.
Уилл снова потянулся губами к Клэй, но она отвернула голову, и в тот же миг из спальни донесся телефонный звонок.
– Черт. – Уилл какое-то время медлил, глядя на Клэй, затем повернулся и пошел к аппарату.
Поднявшись на ноги, Клэй перекинула через плечо сумку. Подойдя к окну и выглянув наружу, она убедилась, что окно выходит в темную аллею, и двинулась в сторону прихожей. В этот момент Уилл вернулся в комнату, и Клэй впервые заметила, что его плечи начали обвисать.
– Спасибо за коньяк, – сказала она.
– Рад был снова увидеть тебя, Клэй.
Клэй удивилась тому, что Уилл не попытался уговорить ее задержаться дольше и даже не поцеловал на прощание. Когда он убирал пачку сигарет в карман мятой холщовой куртки, его глаза остановились на блестящем предмете, лежащем на самом краю полированной доски кофейного столика у дальней стены комнаты. То была испанская монета.
– Клэй, я действительно хочу подарить ее тебе.
– Должно быть, она стоит целое состояние. Я не могу принять такой подарок.
Уилл открыл ее сумочку и сунул туда монету.
– Выполни мою просьбу, и можешь считать, что совершила дневную порцию добрых поступков.
Клэй улыбнулась:
– Тебя вряд ли можно назвать стариком, ты совсем не изменился…
– Спасибо. Ты не представляешь, как я рад это слышать. – Уилл распахнул дверь и взял Клэй за руку. – Я посажу тебя в такси.
– Не стоит беспокоиться. Тут недалеко, всего два квартала, а я владею каратэ и сумею постоять за себя.
– Уверена?
– На все сто.
– Тогда я займусь своими бумагами. Этот звонок… Мне нужно встретиться с одним сослуживцем.
– Доброй ночи, Уилл, и спасибо за монету. Не забудь, ты обещал показать мне свою жемчужную ферму.
– Что? Ах да, жемчужная ферма. Да-да, конечно. Я тебе позвоню.
Решив не дожидаться скрипучего лифта, Клэй спустилась вниз по трем лестничным пролетам, и за это время радость встречи с Уиллом исчезла без следа. Восемь лет назад Уилл был цветущим и преуспевающим молодым человеком, но теперь он словно полинял. Для своих сорока с чем-то он оставался достаточно привлекательным, был в хорошей форме и, по-видимому, пил куда меньше прежнего. И все же что-то в его облике внушало Клэй брезгливость. Если у него так хорошо идут дела, отчего он живет в этом жутком помещении?
Клэй прошла по вестибюлю отеля, миновала шумный бар и еще одну дверь, которая вела в массажный кабинет. На улице было сыро после прошедшей грозы. Толпа людей, местные и туристы, собрались вокруг молодого тайца в красочном костюме, игравшего на флейте из длинных тростинок, пропущенных через кусок тыквы. Клэй остановилась послушать.
Завораживающая мелодия постепенно вернула ей доброе расположение духа; она вытащила из сумки «Никон» и несколько минут снимала музыканта и зрителей. Ночь была жаркая; в воздухе витали сильный аромат жасмина, длинные плети которого увивали стены буддийского храма, стоявшего неподалеку от отеля, и еще какие-то незнакомые Клэй запахи: каждый таец-буддист держит во дворе дома похожий на кукольный домик ковчежец, в котором хранятся ежедневные подношения из цветов и пищи и зажигаются ароматные свечи, призванные отгонять злых духов.
