Звева Модиньяни - Рыжие волосы, зеленые глаза
Сорвав метелку с початка, Мария зажала ее между носом и верхней губой, превратив в пару пышных рыжеватых усов. Этой игрой она забавлялась еще в детстве, неизменно вызывая веселый смех у подруг, и даже сейчас ей удалось улыбнуться сквозь слезы. В этот момент раздался шорох: кто-то пробирался среди кукурузных стеблей. Девушка насторожилась и вскоре увидела вышедших на прогалину мужчину и женщину.
— Моретта! — воскликнула Мария, узнав изящную, стройную девушку с гладким и смуглым, как орех, лицом под густейшей копной иссиня-черных волос в мелких завитках. Ее небольшие круглые глазки-вишенки хитро поблескивали, сочные губы приоткрывались в улыбке настолько откровенно нахальной, что ее можно было счесть наивной.
На Моретте была короткая плиссированная юбочка и облегающая блузка с большим вырезом, а на ногах — желтые лайковые сапожки. В ушах покачивались крупные и броские золотые серьги. Она была дочерью Бенито Моранди, учителя начальной школы в Каннучето, женившегося на женщине из Эритреи. Моретта, которую все в деревне за глаза называли «черномазенькой», как пелось в старой песне, модной во времена Абиссинского похода[15], несмотря на разницу в возрасте, была закадычной подружкой Марии.
Когда Мария переходила в шестой класс, Моретта уже закончила среднюю школу и посещала курсы косметологов в Римини. Иногда они встречались в деревне, и Моретта с многозначительным видом говорила:
— А знаешь, в Римини всегда идет дождь.
Римини представлялся Марии городом чудес, волшебным местом, бросающим экзотический и сказочный отблеск на все, что с ним связано.
— Что за глупости, — хмурилась она, — в Чезенатико тоже бывает дождь.
— Да, но в Римини всегда дождь, — твердила Моретта, веселясь от души.
Все местные парни кругами ходили вокруг Моретты, а она не обращала на них ни малейшего внимания. Дочь учителя Бенито говорила Марии, что когда-нибудь уедет и обоснуется в Болонье, а может, даже в самом Риме или в Милане, потому что только в одном из этих больших городов девушка может повстречать свой счастливый случай. Мария слушала ее, не споря, и мечтала, что когда-нибудь она сама тоже пустится в вольное плавание. В один прекрасный день Моретта действительно уехала. Говорили, что она работает в институте красоты в Болонье, встречается с важными особами, что она, должно быть, разбогатела, раз посылает отцу деньги на ремонт его домика. Мария надеялась когда-нибудь вновь повидаться с Мореттой, но никак не ожидала встретить ее именно в этот день на кукурузном поле.
Моретта стала еще краше, экзотическая внешность делала ее похожей на фотомодель. Они обменялись взглядами, улыбнулись и бросились друг дружке на шею. Потом Мария взглянула на мужчину, сопровождавшего ее. Лет под сорок, длинные волосы и пышные баки с проседью, делавшие его похожим на латиноамериканца. Он был в костюме цвета спелой сливы, полурасстегнутая рубашка обнажала поросшую курчавыми волосами загорелую грудь, украшенную массивным медальоном на золотой цепи. Его вид не внушил Марии доверия.
Положив руку на плечо Моретты, он посмотрел на Марию с явным интересом.
— Твоя подружка очень мила, — заметил мужчина, не сводя глаз с девушки.
— Это Рокко, — торопливо глотая слоги, как человек, говорящий полуправду, объяснила Моретта, — мой жених.
Мария почувствовала себя неловко под пристальным взглядом незнакомца.
— Это Мария, младшая дочка Гвиди, — продолжала Моретта, представляя их друг другу. — Мы с Рокко ждем, пока освободится столик. Твой ресторан набит битком.
— И вы решили подождать здесь, в кукурузе? — удивилась Мария, подумав, что на площадке под навесом из дикого винограда ждать было бы гораздо удобнее.
— Ну, ты же знаешь, как это бывает, — пошутил Рокко, — неодолимый зов дикой природы и все такое прочее. Ну а ты что тут делаешь с такой плаксивой рожицей? — спросил он с заметным сицилийским акцентом. — Жениха в лесу потеряла?
Мария не ответила.
— Не вмешивайся не в свое дело, — одернула его Моретта. — Сходи-ка лучше погляди, не освободился ли наш столик! — Ей хотелось воспользоваться случаем для доверительного разговора с подругой.
Мужчина кивнул и скрылся по направлению к ресторану. Моретта ласково обняла подругу за плечи. Ей было двадцать два, она была на четыре года старше Марии.
— Мы только что приехали, — объяснила она, — прямо из Болоньи.
— Правда?
— Представляешь, мы еще не были у папы. Мой бедный папочка, если бы он узнал, что я здесь и даже не показалась ему на глаза, он пришел бы в ярость.
Мария уставилась на нее в недоумении: учитель Бенито, человек кроткий и бесхитростный, души не чаял в своей единственной дочери.
— Ну, понимаешь, — продолжала Моретта, — если бы я приехала к полудню, ему пришлось бы готовить обед. Он все принимает так близко к сердцу, что я предпочитаю являться домой поевши. Что скажешь?
Мария кивнула, не испытывая особого желания о чем-то ее расспрашивать. Она прекрасно поняла, чем занималась Моретта с этим мужчиной на кукурузном поле. Ее это не интересовало. Сама она никогда не уединялась для подобных вещей ни с Мистралем, ни с другими мальчиками до него, и теперь об этом приходилось только сожалеть. Мария даже подумала, что, если бы ее отношения с Мистралем были более интимными, как знать, может быть, он бы не уехал.
— Видела твоего братца Антареса. Он сказал, что ты работаешь у Ванды в Чезенатико. И вдруг я застаю тебя здесь, в поле, да еще с такой похоронной физиономией. Я тебя просто не узнаю, подружка, — говорила Моретта.
— Годы меняют людей, — грустно заметила Мария.
— С каких это пор ты стала так рассуждать? — спросила Моретта, по-прежнему улыбаясь.
Мария взглянула на подругу и вспомнила старый школьный двор, окруженный тополями, где они встречались на большой перемене. Моретта заметно выделялась среди других девочек более смуглой кожей.
Дети судачили о «негритянке», стараясь, впрочем, говорить вполголоса, чтобы не услышали учителя, особенно ее отец, ведь он был у них классным руководителем. Разговор шел о готовности Моретты играть в кое-какие игры, например, в доктора. Сама Мария, хотя и была младше, оказалась как-то раз вовлеченной в эту игру, но почти тотчас же сбежала в ужасе под веселый смех друзей. Она помнила, что говорил о Моретте один закоренелый второгодник, самый тупой в классе, но зато самый искушенный в разного рода гнусностях. В то время она не слишком хорошо поняла, о чем речь, когда он сказал, что Моретта всегда на все готова, потому что «у негритянок это в крови». Смысл этих слов дошел до нее лишь много лет спустя, и теперь она улыбнулась старому воспоминанию.
