Филлис Уитни - Бирюзовая маска
— Ты не знаешь, да? Ты действительно не знаешь?
— Я не знаю, о чем вы говорите.
— Тогда, может быть, нам следует ей сказать. Как ты думаешь, Сильвия?
— Нет, нет! — закричала Сильвия. — Пусть они сами ей все рассказывают.
— И подадут ей все в нужном им свете?
— Это право Хуана Кордова.
Он пожал плечами и откинулся назад.
— Я могу подождать. У нас масса времени.
Его спокойная уверенность, что я в конце концов буду с ним говорить, меня раздражала и сердила.
— Не имеет значения, будете вы ждать или нет. Если я даже что-нибудь вспомню, я никому не скажу. Я уже говорила вам это.
— Даже если то, что ты вспомнишь, изменит мнение о твоей матери? А что, если это ее в каком-то смысле реабилитирует?
Я уставилась на него.
— Что вы имеете в виду?
— Ничего. Просто это возможность, которую нужно принять во внимание. — Он сделал успокаивающий жест рукой, не соответствовавший дразнящему свету его глаз. — Как предложила Сильвия, пока подождем. Я всегда здесь, если ты захочешь со мной поговорить. Ты удовлетворена, Сильвия?
Она опять незаметно расслабилась, хотя и посмотрела на меня, а не на него. Теперь она была заинтересована в том, чтобы переменить предмет разговора.
— Узнала ли ты вчера, почему Элеанора убегала из дому?
Так как Пол видел Элеанору прошлым вечером, мне показалось странным, что Сильвии не рассказали ее историю. Однако не было причин не отвечать на ее вопрос, и я подробно рассказала, как мы нашли Элеанору в пещере и привезли домой.
— Кажется, ей хотелось убежать от ее родственников…
— И помучить их, заставив поволноваться, — вставила Сильвия.
— Гэвин — грубиян, — сказал Пол.
«Что рассказала ему Элеанора?» — подумала я и неожиданно возмутилась.
Сильвия сразу же возразила.
— Никакой он не грубиян. Ты это прекрасно знаешь. Элеанора хочет развода, поэтому, вполне возможно, она его просто провоцирует. Разворошили целое осиное гнездо. Хуан не допустит, чтобы она оставила Гэвина, и использует все, что можно, чтобы они остались вместе.
«И меня тоже?» — подумала я. Похоже на то.
— Чего хочет Гэвин? — спросила я.
— Элеанору, конечно, — сказал Пол. — Для него она — это деньги и управление магазином. Он никогда не даст ей развода, если только она его не вынудит. Она в трудном положении и абсолютно беспомощна, поэтому и совершает такие опрометчивые поступки.
— Она так же беспомощна, как тарантул, — высказалась Сильвия и стала опять похожей сама на себя. — Но хватит говорить о Кордова. Аманде это неприятно. Я пойду приготовлю кофе и принесу сюда. Покажи Сильвии свою «Эмануэллу», Пол. Я считаю, это твоя лучшая книга.
Пол улыбнулся, и его улыбка мне не очень понравилась. Как будто он слишком многое принимал как должное, как будто он считал, что в любом споре я приму его сторону и что если он достаточно долго будет ждать, я стану на его точку зрения.
— Сильвия предубеждена, — сказал он, когда она ушла. — Я имею в виду против Элеаноры. — Он наклонился ко мне и снова я ощутила исходящую от него внутреннюю силу, наполнявшую меня дурными предчувствиями.
— Ты очень похожа на свою мать. Ты возвращаешь меня назад в другое время. До всех этих бед. Будешь ли ты удивлена, если я скажу тебе, что когда-то думал, что я люблю Доро? Глупо, конечно. Она уже была замужем, и Сильвия именно та женщина, которая мне нужна.
Может быть, она услышала, как он это сказал, когда заходила в комнату с подносом, на котором стояли чашечки для кофе. Может быть, он хотел, чтобы она услышала. Мне не нравился Пол Стюарт, и я не доверяла ему, и я надеялась, что моя мать не обращала на него внимания.
— Он не показал тебе свою книгу, — сказала Сильвия и, разлив кофе, она подошла к книжному шкафу и взяла оттуда томик в переплете горчичного цвета.
— Возьми ее с собой и почитай, Аманда. Это полувымысел, полуправда. Пол взял за основу историю старой Испании. Мы поехали в Испанию, когда он проводил свое расследование, и некоторое время прожили в Мадриде. По существу, это история Кордова. По крайней мере, той ветви рода, которая живет в Испании.
Я взяла у нее книгу, заинтересовавшись родственными связями. Когда я открыла ее на титульной странице, я увидела, что она была напечатана несколько лет спустя после смерти моей матери.
Я едва успела отпить немного кофе, как в комнату с жизнерадостным видом вошла Элеанора. Этим утром ее волосы были гладко зачесаны и блестели, а ее высокая фигура выглядела стройной и прекрасной в брючном костюме цвета голубиного пера.
— Я ищу тебя, Аманда, — сказала она мне. — Дедушка хочет тебя видеть тотчас же. Поторопись.
Я сделала еще глоток и встала.
— Спасибо, Сильвия. Пожалуй, я пойду. Вы говорили, у вас есть пакет для меня?
Сильвия вспомнила и вскочила на ноги. Она выбежала из комнаты и через минуту вернулась, держа в руках тяжелый коричневый конверт.
— Вот, возьми. Я чуть не забыла. Кэти была очень слаба, когда отдавала мне его, но она смогла прошептать несколько слов. Она сказала: «Передай ей, пусть она съездит на ранчо».
Я взяла конверт и пошла к двери. Пол и Элеанора с интересом за нами наблюдали, но ни Сильвия, ни я ничего им не объяснили.
— Возвращайся, — сказал Пол, глядя на меня с веселой уверенностью, как будто он знал, что я вернусь.
Элеанора сделала небрежный жест рукой:
— Ты знаешь дорогу. Я не пойду с тобой. Если ты не возражаешь, Сильвия, я выпью немного кофе.
Сильвия отвернулась, чтобы налить ей кофе, и в это мгновение я увидела, как Пол и Элеанора быстро обменялись взглядами. Мне это не понравилось. Между ними существовал какой-то договор, какое-то понимание, и у меня было такое чувство, что это как-то связано со мной.
Дверь в саманной стене была открыта, и я прошла в нее, захватила свои карандаши и вернулась в дом. В гостиной сидела Кларита и говорила с Розой. Когда она меня увидела, ее глаза приняли отсутствующее выражение и она ничего мне не сказала, пока я укладывала на стол свои принадлежности и маленький пакет. Книгу «Эмануэлла» я взяла с собой. Может, я спрошу Хуана, что он о ней думает. Очевидно, к этому времени Кларита уже получила приказания Хуана, и я ей еще больше не нравилась. Я хотела бы ее разубедить, но сейчас для этого не было никакой возможности.
Пока я поднималась по лестнице на балкон, я услышала голоса и, поколебавшись, приблизилась к двери: там был Гэвин. Хуан Кордова сидел за письменным столом, с бледным лицом, закрыв глаза и сжав тонкие губы. Гэвин стоял, возвышаясь над ним, и, когда я подошла к двери, я услышала его слова:
— Вы не можете распоряжаться этим, как вам вздумается, — мрачно сказал он. — Мы уже говорили об этом раньше, и меня не переубедить.
