Измена или Восстать из пепла (СИ) - Барсук Екатерина

Для фигуры майонезный салат на завтрак вреден, но я решаю позволить себе маленькую шалость. Все равно, после ухода Сережи сбросила пять килограмм. Не знаю, что повлияло больше — бассейн, диета или нервная работа.

Слышу, как в других комнатах кряхтит Евгения Олеговна. Сердце сжимается — с детства не могу терпеть, когда старшие работают, а я отдыхаю. Никогда не могла лежать на кровати, когда мама драила дом. Понимаю, что предлагать домработнице помощь в уборке — моветон, поэтому сдерживаюсь. С трудом.

Селедка под шубой оказывается невероятной — кажется, такую я ела только на новогодних застольях в детстве. Выпечка тоже потрясающая, откусываю каждый кусочек с наслаждением — корочка хрустит, а яблочное повидло прямо разливается. Я уже готова простить этой женщине всё, но вспоминаю цель нашего с Мишей сговора.

Дожидаюсь, когда она закончит уборку и зову ее на кухню. Она с удовольствием приходит, заваривает нам кофе и достает откуда-то упаковку зефира — видимо, она разбирается в залежах Миши лучше меня.

— Как я рада, что Миша нашел женщину. А то уперся, как сыч — не нужны ему больше отношения, устал… А сам с работы приходит уставший, а приголубить некому, даже ужин разогреть, не то что приготовить.

— А вы давно на него работаете?

— Уж давненько. Я подругой семьи была, потом горе с сыном случилось, он и взял меня на работу. Сначала хотел просто денег дать, ну а мне зачем чужие деньги задаром? Я на тунеядку часом не похожа?

— На тунеядку точно нет. Спасибо за салат и пирожки — они потрясающие. Учились где-то?

— Советский союз — вот он мой главный учитель. Когда приходилось в одиночку на нескольких работах пахать, чтоб семью поднять, детей кормить нужно было. Одно хорошо — квартиру выдали.

— А что за горе с сыном, если не секрет?

Она допила свой кофе, так что я встаю и завариваю еще, хочется за этой пожилой женщиной с тяжелой судьбой поухаживать. Что же произошло такое, что она пошла на воровство?

— Он у меня не с тобой компанией связался, употреблять начал. Потом поймали его, отсидел он какой-то срок. Тяжело тогда было — нужно было и передачки носить, и адвокатов оплачивать. Потом, чтобы условия содержания получше были — тоже пришлось многое отдать.

Вытаскивать наркоманов — дело неблагодарное. Но как смириться с этим материнскому сердцу? Думаю, сейчас причина тоже связана с сыном. Такие не меняются. Это, конечно, ее не оправдывает, но понять ее можно.

— А сейчас с ним что?

Ее глаза наполняются слезами, но она не позволяет себе заплакать.

— Он был в ремиссии 5 лет. Не пил, не курил, не употреблял. Нашел себе жену, ребенка они планировали. А потом он застал ее с другим — и снова погрузился в этот смрад. Даже нашел тех, с кем спутался в молодости. И я потеряла сына. Второй раз.

— Может, можно что-то сделать?

Она смотрит на меня оценивающе — чтоб понять, можно ли мне доверять.

— Я нашла целителя. Он в Подмосковье живет, в домике у озера. Говорят, у него такие заклинания мощные, он обряды на травах проводит. Я с Кирюшей уже и в больницах лежала, и в церковь водила его — без толку.

С каждым новым словом мои глаза округляются всё больше. Кто ж так мозги промыл женщине? Она, тем временем, продолжает.

— Одна проблема — целитель требует много денег, говорит, придется травы закупить редкие, из Австралии… Я коплю потихоньку, но сумма неподъемная. А Кирюше хуже и хуже.

Глава 19

Я сижу в оцепенении. Травки из Австралии? Чтобы вылечить зависимого? Ни стыда, ни совести у людей, который так обманывают пожилых женщин. Руки зачесались провести небольшое расследование и вывести полицию на этого чудесного целителя.

Заработал, сука, на домик в Подмосковье. Молодец, ничего не скажешь.

Самое ужасное — то, что я не могу ничего ей сказать. Она смотрит на меня полная надежды, хочет получить поддержку, мизерный шанс, что сын ее сможет поправиться. И почему я должна разбивать ее розовые очки стеклами вовнутрь?

— Вы ищете деньги для лечения?

Она стыдливо отворачивается в сторону и бормочет что-то под нос. Спина ее, ранее прямая, вся сгибается, она горбится. Спрятаться как будто хочет. Стыдно воровать у того, кто пригрел, но любовь к сыну перевешивает и мораль, и совесть.

Она стягивает с волос косынку, сжимает ее в пальцах и начинает реветь, размазывая слезы по лицу. Ее волосы, седые и иссушенные, собраны в косичку. С ней она выглядит еще печальнее, как сошедшая со старинных картин бедная барыня. Раскачивается немного и завывает как-то по волчьи.

Я обхватываю ее за плечи, машинально начинаю покачиваться в такт. Жаль мне ее. Не могу сказать, что я бы простила ее на месте Миши, но и не ненавидела бы. Осталось понять, под чьим влиянием она находится. Кто посоветовал ей целителя? Надоумил воровать? Сама она бы к этому не пришла.

— А есть контакты человека, который вам посоветовал знахаря? У знакомой тоже такая ситуация, хочу помочь.

Она достает старый кнопочный телефон — сердце сжимается еще сильнее — и диктует цифры.

— Да я на остановке стояла, читаю объявления — помощь наркозависимым. И номер. Вот я и позвонила. Со мной очень милая девушка разговаривала, объяснила, что ему помогут только травы — раз другие способы уже не помогли. Она мне и названия трав сказала, которые нужны.

Бабуля рада, что я ей верю и не разуверяю в эффективности знахаря. Достает из кармана кардигана бумажку, сложенную вдвое. Она потертая, но видно, что относятся к ней бережно. Читаю названия — на латинском. Вбиваю в поисковик и хмыкаю.

Евгения Олеговна любопытно заглядывает.

— Чего там пишут, в интернетах ваших?

— Нет таких трав, тетя Женя. Не существует.

— Быть не может! Они просто редкие, про них только знахари знают! На то они и знатоки своего лечебного дела. Тем более, я уже отдала деньги за первую партию.

— Сколько?

Она замирает. Знаю, вопрос резкий, но мне нужно знать. В том, что мы с Мишей этих тварей изловим и накажем, я не сомневаюсь.

— Пол миллиона. Осталось еще пять таких же частей.

— Пол миллиона за травки? — стараюсь не испугать и без того беспокойную женщину.

— Мне ради сына ничего не жалко! Если он раз и навсегда излечится — я буду только рада. Я бы и десять миллионов отдала.

Я бы тоже отдала все деньги на лечение своих детей. Но не шарлатанам же!

— Вы для этого воровали деньги у Михаила, так ведь?

Она бледнеет и хватается за сердце. Не театрально — ей правда становится плохо.

— Он вас ни в чем обвинять не хочет. Мы оба хотим разобраться и помочь вам. Но отвечайте честно, хорошо?

— Какой позор… Я не хотела красть! Хотела вернуть — как только сына вылечат, во всем признаться и начать возвращать. Костьми лягу, но все верну! Прошу, не увольняйте меня! У меня не было другого выхода!

Она пытается упасть на колени, но я настойчиво возвращаю ее на стул.

— Еще раз. Вас никто не обвиняет. Вы для Миши — не чужой человек. Но травы… Вас обманули. Скорее всего, потом вам скажут, что цена повысилась. И так будет продолжаться до тех пор, пока они не выжмут из вас все соки. Дай бог, если этот знахарь вообще существует, а не находится в головах у этих мошенников.

Евгения Олеговна вздрагивает и опирается локтями на стол, а голову обхватывает руками. Думает о чем-то?

— Они уже повысили. Изначально вся сумма была — пол миллиона. А потом начались проблемы с поставками и цены подняли — потому что это редкий вид трав, а спрос большой.

Вижу, что она сама начинает понимать. Иногда каждый из нас «и сам обманываться рад», но когда приходит время осознания — бывает очень больно. У меня такое было, когда Сережа стал задерживаться на работе. Я сваливала всё на дела, но дело там было только одно, с длинными худыми ногами.

— Вы не виноваты в том, что доверились. Там — на той стороне провода работают профессиональные психологи. А мы с Мишей вам поможем — вычислим этих тварей. Главное, чтобы вы в середине пути не передумали и не решили снова отдать им деньги.