Ольга Резниченко - Черта
А что, Юрочка? Быстрее ты сдохнешь от моей желчи, чем я покажу свою слабость.
— Ладно, нервная истеричка. Залазь в машину. Мы едем на ПТБ.
…
Света, куда ты пошла?
— Не хочу сидеть рядом с неадекватным водителем. Уж лучше… со всеми остальными потеснюсь.
(нервно цыкнул; тяжелый вдох)
— Точно критические дни… только у мозга.
— Что? Что ты сказал?
(тут же выскочила из салона,
быстрые, уверенные шаги навстречу)
— И что? Морду мне набьешь?
(нервно стиснула зубы, а губы дрожат от злости)
— Ублюдок ты, Филатов.
— А мы уже снова на "ты"?
— Я тебя ненавижу.
— Я знаю.
— Ты еще пожалеешь обо всём.
— Неужели? Что ты мне сделаешь?
— Увидишь, — резкий разворот и пошагала прочь.
— Больная…
— Выкуси! — (и не двузначный жест показала ему, не оборачиваясь)
— Ну, сука… — (едва слышно прорычал, вскочил в машину и с диким лязгом захлопнул дверь).
Поговорили.
Глава Двадцать Четвертая
Бог мой.
Неужели ты услышал девичьи молитвы?
Просто шикарный подарок.
Мужская команда. Против нас играют — парни.
Ах.
Ну, держись, Филатов. Я из тебя душу выдеру!
* * *Едва мальчики увидали нас, как тут же задергались, напыжились, заважничали, расправляя перышки.
— Ну, чё, красотки? Пошуршим… в кустиках? — и игриво замигал бровями, явно намекая на пошлость.
(чуть выше меня, статный, не лишенный харизмы… индюк).
Смелый шаг вперед — и с вызовом уставилась ему в глаза.
Гордо выпрямился и тот передо мной. Пренебрежительный?… нет, важный взгляд. Конечно… Пытается выглядеть круче, чем есть на самом деле.
— Пошуршим, коль не боишься.
— А кого бояться? Зверя дикого в лесу?
— Зверя… с пушкой.
— Брось, сладкая. Не волнуйся, никто тебя не обидит, пока я рядом.
— А не сбежишь…, когда запахнет жаренным? — ехидно заулыбалась я.
Вдруг подошел вплотную. Глаза в глаза.
— А ты проверь, — чувствую на губах его дыхание.
— Проверю, — коварно ухмыльнулась я.
— Киряева! — нервно зарычал где-то позади Юрчик (невольно обернулась на миг). — Строй взвод, начало скоро.
— Так ты Капитан? — вдруг отозвался мой новый… "знакомый", и невольно рассмеялся от удивления.
— СВД или ПМ? — проигнорировала я вопрос.
— Калаш, сладкая, Калаш, — прошептал интимно на ушко.
— Это хорошо. Только смотри, — приблизилась, приблизилась и я к нему — так что наши губы едва не касались друг друга, — чтобы хватило патронов, когда ты мне попадешься.
— Сколько угодно, конфетка. Я весь твой.
(эротично облизалась, не отрывая взгляда от его глаз)
— Посмотрим… какой из тебя… боец.
Резкий разворот — и пошагала прочь.
Колкий взгляд в глаза Юрчику — кипит, дрожит от ненависти
(зубы стиснуты, а руки сжаты в кулаки),
молчит.
— Учись, Филатов, — едва слышно прошептала я Карасику, как только оказалась рядом. — Не то, что ты… ни рыба, ни мясо.
— Да пошла ты, — резкий разворот и ушел в конец строя.
(ядовито рассмеялась я вслед)
* * *(Юра)
Казалось, это был самый длинный бой в моей жизни. Длиннее чем даже те, где разыгрывались… жизнь со смертью.
Ведь там, там, за чертой, на кону плясала в шляпе Сухая дерьмовая жизнь. Ледяное сердце…. не плачет. Не за чем… было бы мне скучать.
А сейчас, сейчас — на плаху завалили душу, растопленное сердце, и лезвие секиры палача… бездушно скалится от жажды, и ему плевать — что мне больно.
… время шло — а она не появлялась.
Я уже не радовался этому ее "везению". Уж лучше бы пристрелили к чертям собачим — да вернули бы мне Светку на базу. Пусть рядом сидит, чем шляется где попало,
…и с кем попало.
… сижу, как идиот — гадаю, что там с ней происходит,
что делает она.
Как больной маньяк — взглядом прикипел к радару…. и нет ничего родней.
Заветный кружочек, маленькая точечка — а и на мгновение оторваться не могу,
мысли упорно прикипели, будто там вся жизнь моя заключена.
Буйная фантазия… эта уродина, пытается представить, показать мне, что там происходит…
Милый голос… в "ушах".
И когда ты успела подменить элементарное желание свободы, мое желание… на зависимость, глупую зависимость от тебя?
Смеешься, шутишь, радуешься…
… и как прежде — Счастлива…
Будто мы и не сорились.
Но причина? Причина уже в ДРУГОМ!
Этот малолетний ублюдок Демьян Рамич?
Ха.
Абсурд.
Какой-то сосунок… заставляет меня чувствовать себя гадко.
Ревновать!
Ревновать. Жесть!
К кому? К шпане безмозглой??
Да уж… не думал, что когда-нибудь доживу до такого позора.
Волосы на роже у него еще не выросли, молоко на губах не пообсыхало — а он уже корчит из себя Крутого Перца.
Е-е-еп…перный театр!
А Киряева ведется. Ведется! Как самка безмозглая.
(тяжелый вдох)
То еще. Нашла мне героя.
… да он с одного удара потеряется, мордой землю пробуравит.
Сука, сука ты, Киряева!!!
(нервно дернул, сгреб со стола все бумаги на пол;
швырнул радар на кушетку — прочь безумие)
Даешь свободу и трезвость ума!
(сорвался с места — и вылетел прочь, на улицу)
Дышать свежим воздухом.
Отжаться на турнике, до пота, до боли, до тошноты — и привести чувства в порядок.
Не бывать такому, чтобы женщина лишила меня рассудка.
Честь и стальной разум — всегда будут со мной.
* * *(Лера)
— КАКОГО ХЕРА ОНА ОТКЛЮЧИЛА СВЯЗЬ???
(неистово завопил Дмитрич)
— Не знаю, — едва слышно прошептала я.
— Когда она последний раз с тобой связывалась?
— Минут двадцать назад.
— Где была?
— Не знаю, у холма вроде. Н-но, она точно уже не там. Света меняла курс как раз.
— Чертовы бабы! Да что у вас за маргарин-то в голове???
(тяжелый вздох и отвернулся)
