Неприятности с любовью (ЛП) - Мэйсен Кэт T.

Живя в этом моменте, я понимаю, как моя жизнь превратилась в работу, как самые маленькие удовольствия никогда не были приоритетом. Я отключился от реальной жизни и кормил себя оправданиями, почему деньги и власть являются причиной моего существования.

И вот теперь, когда я решился на что-то другое, я открыл глаза на нечто большее.

Амелия открыла часть меня, которая до сих пор дремала.

Я не помню, как долго мы парили, но когда наши ноги наконец коснулись земли, меня охватил новый прилив сил. В горле пересохло, дыхание стало неровным, и я уперся руками в колени, пытаясь успокоить сердце. Неподалеку от нас приземлилась Амелия, и выражение ее лица как нельзя лучше говорит об этом.

Она выглядит прекрасно, ухмыляется от уха до уха, с губ срывается заразительный смех. Цвет ее щек пунцовый, что подчеркивает зеленые глаза, когда наши взгляды встречаются. Я не могу не улыбнуться в ответ, пока инструктор помогает мне снять ремни.

Когда мы оба освободились, Амелия подбежала ко мне, запыхавшаяся и совершенно возбужденная.

— Как ты себя чувствуешь?

— Потрясающе, — признаю я, делая вдох и тихонько смеясь вслед за ней. — Я не чувствовал себя так хорошо с тех пор, как... Я даже не могу вспомнить.

— Я тоже, — она улыбается, снова надевая кепку. — Я забыла, как это — просто действовать и не думать.

— Беру свои слова обратно. Может, ты не такая уж и жалкая.

— Ты голоден? — она легонько бьет меня по руке.

— Голоден.

— Неподалеку отсюда есть место, которое считается лучшей бургерной в Джерси.

— Веди, смельчак.

***

Мои глаза загораются любопытством, когда официантка подает еду и ставит ее на стол — гамбургеры, картофель фри, хот-доги, соленые огурцы и две газировки.

— Ты ешь за двоих? — спрашиваю я, наблюдая, как Амелия накладывает себе в тарелку.

— Забавная шутка, которую, я уверена, ты никогда не повторишь в присутствии моего отца, — говорит она с полным ртом картошки фри. — Пищевая кома неминуема.

Это немного освежает — наблюдать, как женщина расслабляется в моем присутствии, а не суетится вокруг какой-то причудливой диеты, которую она пробует, чтобы похудеть. Я рано научился никогда не комментировать вес женщины, потому что даже комплимент может быть неправильно истолкован как что-то другое. Однако у Амелии потрясающее тело с изгибами во всех «правильных местах», не то чтобы я вообще должен был об этом думать.

Она поднимает глаза, останавливаясь на середине укуса: — Почему ты так на меня смотришь? У меня что, майонез на лице?

— Ты такой параноик, — я прячу улыбку за гамбургером в руках.

— Ну, я тебя больше не знаю. Ты практически незнакомец.

— Не надо так драматизировать, — сжав губы, я закатываю глаза.

Она вытирает руки салфеткой и делает глоток колы, после чего опирается локтями на край стола.

— Это правда. Все, что я знаю, это то, что ты работаешь в какой-то компании, которая создает приложения. Ты холост, предположительно, и любишь дурачиться со своими помощницами.

Я качаю головой и раздраженно хмыкаю: — Моя мама или твоя мама очень исказила реальность. Да, я владею компанией, которая создает приложения, помимо всего прочего. Да, я не женат. Нет, я не люблю возиться со своими помощницами. Я люблю возиться с женщинами, которые кажутся мне привлекательными, несмотря на выбранную ими профессию.

— О, ну, это гораздо лучше, — тянет она, избегая моего взгляда. — Итак, у тебя когда-нибудь была девушка?

— Этот термин такой малолетний, — говорю я ей.

— Как и вытаскивание лука из твоего бургера, — отвечает она, глядя на меня. — И соленые огурцы.

— Они отвратительны.

— Ты уходишь от ответа на мой вопрос.

— Я не избегаю твоего вопросам — сдерживаю вздох, — У меня были отношения, и они не сложились. Конец истории.

Взгляд Амелии задерживается на мне, и мне становится не по себе, поскольку молчание дает ей время подумать, о чем бы еще меня спросить. Уверена, что мне не захочется отвечать.

— Мне кажется, ты все еще влюблен в нее.

— Да ладно, ты просто смешна.

— Правда? Или я настолько права, что ты боишься, что я раскрыла какой-то тайный секрет, который ты пытался сохранить, потому что твое сердце так разбито?

Сузив глаза, я складываю руки на груди.

— Ты все такая же агрессивная, какой я тебя помню. Мое сердце не разбито. На самом деле, я покончил с этим. Удовлетворена?

— Не совсем, — возражает она, все еще наблюдая за мной с любопытством. — Теперь это открывает целый другой разговор о твоем страхе перед обязательствами.

— Ради всего святого, ты действительно все еще заноза в моей заднице, — соглашаюсь я, морщась. — А что насчет тебя? Ты же любишь отношения, а теперь ты одинока.

— Да, я такая, — пробормотала она, избегая моего взгляда. — Это ведь колледж, верно? Идеальное время, чтобы быть одинокой.

Я мысленно соглашаюсь с тем, что никто не должен быть привязан к колледжу. Мысль о том, что она не замужем и прыгает в разные постели, открывает во мне еще одну сторону, которую я должен контролировать, иначе ничем хорошим это не закончится.

— Просто сосредоточься на учебе, оставайся одинокой.

— Может быть, посмотрим.

— Что значит «посмотрим»? — спрашиваю я с раздражением.

— Это значит, что у женщины есть потребности. Читай между строк, приятель.

Официантка прерывает наш разговор, убирает со стола и кладет счет. Когда Амелия тянется за ним, я отталкиваю ее руку, и в это же время мою кожу покалывает, словно током. Она отступает назад, из ее розовых губ вырывается небольшой вздох, но она закрывает его кашлем.

Перерыв происходит как нельзя вовремя, этот разговор потенциально может привести к жаркой дискуссии. Расплатившись по счету, мы выходим из ресторана и идем к машине. После спора о том, кто должен вести машину, она неохотно отдает ключи, и мы возвращаемся в город.

Когда мы возвращаемся в мою квартиру, уже середина дня, и снова на небе образовались тучи, а в воздухе витает запах дождя.

— Ты нормально доедешь до дома? — спрашиваю я, глядя вверх, в то время как вдалеке раздается раскат грома. — Почему бы тебе не подождать, пока гроза пройдет?

— И что дальше?

Внутри я борюсь с необходимостью защитить ее от непредсказуемой погоды, которая часто становится причиной неустойчивого вождения на мокрых дорогах, или отправить ее домой. Мои порывы подскакивают с нуля до ста, когда она делает что-то незначительное, например, прикусывает уголок губы.

Ты должен защищать ее.

Вот и все — речь идет о ее безопасности.

— Позависать? — пробурчал я, отвлекаясь от своих мыслей.

— Позависать? — она смеется. — Хм... Давненько я этого не слышала, но ладно.

И вот так ее поддразнивание моего возраста только раззадоривает меня и напоминает о том, как легко она может вызвать у меня какую-то реакцию. Из ниоткуда над нами начинает хлестать дождь.

— Пошли, — бормочу я, направляясь к зданию. — Если ты выйдешь отсюда живой, считай, что тебе повезло.

 Шестнадцатая глава. Амелия.  

Мокрая ткань неприятно прилипает к коже.

Внутри квартиры за окном шумит шторм, не признавая своей жестокости и времени.

Я снимаю толстовку, и под ней оказывается сухая футболка. Уилл качает головой, проводя пальцами по намокшим волосам, пытаясь их высушить. Не в силах отвернуться, мой взгляд падает на его волосы, превратившиеся в дикий беспорядок, и на губы, надутые в попытке хоть как-то их контролировать.

Положив руки на низ свитера, он задирает его вверх над торсом, футболка под ним зацепилась за ткань, обнажив его идеальный пресс. Прикусив губу, я не замечаю, насколько сексуально он выглядит, пока он не замечает мой пристальный взгляд, побуждая меня действовать быстро, переведя глаза на пол.

— Я собираюсь переодеться, — сообщает он мне. — Ты уверена, что не хочешь переодеться, раз уж у тебя есть привычка заимствовать вещи из моего гардероба?