Хоум-ран! - Райли Грейс

В ожидании разрядки мой желудок скручивается в тугой узел. Я невыносимо желаю приблизить мгновение разрядки, когда мое тело сбросит напряжение, поэтому добавляю третий палец, но вместо стона удовольствия издаю лишь вздох разочарования. В голове вихрем кружатся воспоминания — настолько четкие, что, пожалуй, я даже могла бы притвориться, будто Себастьян сейчас здесь, со мной — молчаливо наблюдает за происходящим, не в силах отвести взгляда. Я представляю, как дразнила бы его, вынуждая лишь смотреть, не позволяя приблизиться, а он бы снисходительно следил за этим маленьким представлением, а потом отшлепал — до того, как, возможно, дал бы мне кончить.

Когда он сделал так в первый раз, я кончила почти сразу. Это было невероятно: прилив приятной боли, бархатный голос Себастьяна, приказывающий мне быть хорошей девочкой и послушно принять свое наказание… И когда я уже буквально сгорала от желания, а мои ягодицы пылали от боли, он взял меня за подбородок и велел открыть рот, сказав, что я должна хо­рошенько увлажнить его член, прежде чем он меня трахнет.

Я качаю головой, стараясь отогнать эту мысль. Нужно перестать то и дело предаваться воспоминаниям о том времени — его уже не вернуть. Он мне больше не интересен — не должен быть интересен.

Ну когда же мне наконец удастся снять напряжение?..

Я продолжаю ласкать себя, вновь и вновь погружая и вынимая пальцы.

— Себастьян… — невольно срывается с моих губ.

— Да, мой ангел?

Я задерживаю дыхание. Мне это явно не почу­дилось… Я бросаю взгляд на дверь: она по-прежнему заперта.

— Себ?

Все мое тело наполняется таким сильным жаром, так что я бы даже не удивилась, если бы оно начало светиться. Судорожно сглотнув, я быстрым движением натягиваю шорты и, за неимением лучшего варианта, вытираю влажную руку о собственную футболку.

— Что ты там делаешь?

— Если тебе нужна моя помощь, могла бы просто попросить.

Матерь Божья… Я делаю глубокий вдох и бесшумно соскальзываю с кровати.

— Иди спать.

— Можно мне вой­ти?

Я на цыпочках подхожу к двери — так близко, что едва не касаюсь ее лбом. От мысли, что нас с Себастьяном сейчас разделяет лишь тонкий фанерный лист, мое неутоленное желание разгорается еще сильнее. Неужели я его разбудила? И теперь он стоит прямо за дверью с мило взъерошенными после сна волосами? Интересно, на нем сейчас есть пижама? И как много времени он провел, прислушиваясь к моим вздохам?

— Я… я не знаю…

— У тебя расстроенный голос. Позволь мне помочь тебе.

Мне невыносимо хочется закричать, что я и впрямь расстроена, но мне удается сдержаться.

— Это не лучшая идея.

— Уже за полночь, — его голос звучит еще мягче. — Мия, позволь мне вой­ти.

Я понимаю, к чему он клонит: то, что произошло после полуночи, поутру вспоминать не следует — это я сама говорила ему не раз.

Я не должна впускать его. Сказанного шепотом в темноте не воротишь. И все же я открываю дверь.

Он без рубашки, только в серых спортивных штанах с низкой посадкой. Его растрепанные волосы падают на глаза. На его губах играет легкая улыбка, которая исчезает, как только наши взгляды встречаются в тишине. Я слышу, как бьется мое сердце — словно где-то вне моего тела.

Он прекрасен. Мне невыносимо хочется коснуться его — это жгучее желание наполняет меня до кончиков пальцев.

Себастьян слегка сжимает мою ладонь, подносит ее к губам и безжалостно целует.

— Пожалуйста, — шепчет он.

Я не могу проронить ни слова. Мне не хочется испортить момент, сказав что-нибудь резкое и неуместное. Все это — такая плохая идея. Но ведь мне всегда нравились плохие идеи… Поддаться чувствам — значит проявить беспечность. Но как же я люблю быть беспечной в компании Себастьяна…

Я киваю.

Он ведет меня в свою спальню.

Едва переступив порог, Себастьян, будто переживая, что я могу передумать, тут же целует меня, обхватив мое лицо приятно теплыми ладонями. Страстный напор его губ лишает меня последних крупиц само­обладания: сгорая от нетерпения, я толкаю его на кровать, забираюсь к нему на колени и снова целую. Он поглаживает меня по ягодицам, а затем сжимает ладонь — я прерываю наш поцелуй сдавленным стоном. Себастьян хрипло смеется.

— Это ничего не значит, — говорю я, затаив дыхание, когда он запускает руки под мою футболку. Он обхватывает ладонями мою грудь и сжимает своими грубыми пальцами. Не перестаю представлять, как эти пальцы дразнят мой сосок.

— Конечно, Мия, мой ангел. Все, что пожелаешь.

От этой игры слов по всему моему телу бегут мурашки. Мия Ди Анджело, мой ангел.

— Ты подслушивал под дверью.

— Ну, это вышло не нарочно, — мурлычет Себастьян, как бы для убедительности щипая меня за зад­ницу. — Ты никогда не умела вести себя тихо… Правда, не помню, чтобы ты была такой расстроенной при этом.

Я мысленно радуюсь, что в комнате темно: не будет видно, что я покраснела.

— Просто решила провести время наедине с собой. Точнее, со своими пальцами.

— Пальцев тебе недостаточно. Я знаю, что тебе действительно нужно, — сочувственно произносит он, продолжая ласкать мою грудь.

Может, он и прав, но пока что от всех этих слов я испытываю не удовольствие, а раздражение.

— Ты, кажется, хотел помочь мне, а не просто посидеть рядом, констатируя очевидные факты?

Его улыбка сверкает в темноте.

— Только если ты будешь слушаться и вести себя как хорошая девочка.

Эти слова заглушают во мне остатки здравого смысла, будто зов сирены. Я подношу ладонь Себастьяна к своим губам, медленно провожу языком от костяшек до кончиков пальцев, затем, наконец, беру два из них в рот и слегка посасываю, пока они не становятся влажными. При взгляде на выражение лица Себастьяна по моему телу расходятся волны облегчения: такую страсть, какая отражается в его глазах, не скрыть, даже если очень постараться.

Он не ненавидит меня. И по-прежнему хочет. Возможно, я лишила себя любой надежды на нечто большее, но теперь, по крайней мере, знаю, что все еще что-то значу для него.

— Как же я скучал по тебе, — шепчет он. — Чертовски скучал. А теперь повернись, милая.

Я сажусь ему на колени, спиной к его лицу. Стягиваю с себя футболку, почти задыхаясь. Он крепко обнимает меня за талию одной рукой и раздвигает мои ноги вместе со своими, одновременно удерживая их, а другой рукой поглаживает меня через уже насквозь промокшие трусики.

— Ну и как далеко ты продвинулась без моей помощи? — спрашивает Себастьян, целуя меня в висок.

— Не слишком далеко.

— Ты ведь тоже скучала по мне, верно? Звала по имени, когда я был так близко, всего лишь в соседней комнате…

Я не нахожусь что ответить.

— Себ…

Он целует мои волосы.

— Мия…

Его пальцы скользят под резинку трусиков.

— Ну же, признайся…

Я пытаюсь вывернуться, но он удерживает меня на месте и продолжает дразнить, поигрывая со складочкой ткани там, где я больше всего нуждаюсь в его прикосновениях. Я знаю, что не получу желаемого до тех пор, пока не отвечу ему, но сдаваться без боя не собираюсь. Я раскачиваюсь у него на коленях, плотно упираясь задницей в его отвердевший член, и наслаждаюсь его прерывистым дыханием.

— Скучала — это, пожалуй, сильно сказано…

Он поглаживает мой клитор через трусики. Мышцы живота судорожно сжимаются.

— Ну же, мой ангел… Будь со мной откровенна…

— Черт, ну ладно. Я скучала по тебе.

Он стягивает с меня трусики и накрывает мою кис­ку ладонью.

— Сильно скучала?

— Не то чтобы очень, — сдавленно отвечаю я.

Себастьян издает смешок и медленно раздвигает мои половые губы. Без лишних слов он проникает в меня пальцем и тут же добавляет к нему второй и разводит их, а третьим, большим пальцем, ласкает клитор. Я роняю голову ему на плечо и прижимаюсь к нему всем телом, каждой клеточкой желая, чтобы он вошел глубже.

Я не забыла ни малейшей детали: ни запаха его чистой одежды, ни мягкости его волос, ни его широкой грудной клетки. От этих знакомых впечатлений у меня кружится голова. Он так силен, а его рука обвивает мою талию, словно ремень, не позволяя двинуться с места.