Кража в особо крупных чувствах (СИ) - Волкова Дарья

– У меня есть шоколадка, – а потом она порывисто бросилась ему на шею. – Никуда не уходи. Пожалуйста.

– Петр Тихонович, танцуйте!

– Тебе прошлого Нового года мало? – Петр поднял голову от бумаг.

– Таки Макаров разродился, как и обещал!

– Ну?! – Петр резко выпрямился.

Арсений шлепнул заключением криминалистов о стол.

– Если совсем коротко, то генетическое сопоставление волоса, обнаруженного в сейфе, и волоса, взятого у покойного Конищева, указывает на очень близкий уровень родства.

– Так, – Петр встал. – Значит, сын.

– Значит, сын.

– Делай запрос в Оренбург на задержание Поварницына. Надо побеседовать с отроком еще раз и поплотнее. И об отношениях с папенькой покойным, и о пропавшем альбоме офортов, и о том, зачем он лазил в сейф.

– Есть делать запрос.

– Вот мы идиоты! – Петр вышагивал по кабинету. – Вот зачем мы этот политес разводили с подпиской о невыезде?! Надо было сразу его закрывать!

Арсений лишь вздохнул. Новости из Оренбурга они получили неутешительные. По месту жительства Поварницын не обнаружился. На месте работы сообщили о том, что он взял отпуск за свой счет на две недели по семейным обстоятельствам. Ни на работе, ни дома никто ничего внятного и вразумительного о текущем местонахождении Евгения Поварницына сказать не мог, а мать, с которой он проживал в одной квартире, и вовсе выглядела напуганной донельзя.

– Таки подался в бега наш плакающий мальчик!

Арсений снова лишь вздохнул и потер висок.

– В розыск объявляем, Петр Тихонович?

– Да чего уж теперь миндальничать. Объявляй.

Кораблев ушел, а Петр снова вернулся за стол, сел, сжал пальцами переносицу. Ну, вот и слинял от них убийца профессора Конищева. Тот факт, что Поварницын подался в бега, самым прямым образом изобличал его. Да толку-то?

Вопрос в том, что сейчас делать? В первую очередь, с Элиной.

Петр встал и снова принялся ходить по кабинету. Во-первых, ей надо об этом сообщить. Ведь с этого утырка станется к ней заявиться. А с Эли – прятать и покрывать его. А как же, Поварницын у нас бедный мальчик. Бедный мальчик, который собственного отца грохнул.

Ну, а во-вторых… Во-вторых, таки надо собирать сумку и перебираться к Эле. Хотя бы до поимки Поварницына. Это вдруг стало очевидно Петру как ясный день. Или вообще – забрать ее к себе. Эта мысль была неожиданной и такой, которую следовало бы тщательно обдумать. Но сначала – сначала обговорить это все с Элей. А прямо сейчас – позвонить ей.

Эля взяла трубку сразу. Только голос был запыхавшийся.

– Что случилось? – вопрос вылетел мгновенно и сам собой.

– Ничего, – ответила Элина после глубокого вздоха. – Просто торопилась взять трубку.

– Ты где?

– В мастерской.

– Одна?

– Нет, с Николаем Ефимовичем.

Уже лучше. Петр вспомнил лысо-патлатого помощника Эли. Он вроде мужик хоть и в годах, но кряжистый, крепкий. Да и видно по нему, что к Эле хорошо относится.

– Понял. Эля, я хочу тебе напомнить про свою просьбу.

– Да, какую?

– Если у тебя объявится Поварницын – позвонит или приедет – неважно куда, в мастерскую или домой…

– Женя не знает, где находится моя мастерская! – перебила его Элина.

– Неважно, куда, – с нажимом повторил Петр. – Если позвонит, приедет, подойдет на улице – первое, что ты делаешь – звонишь мне. Не говоря ему ни слова, ясно?

– Ясно, – после паузы и будто сквозь зубы ответила Элина.

– Я сегодня приеду. Во сколько ты вернешься домой?

– К семи буду точно.

– Тогда до встречи.

– Эля, я должен тебе кое-что сказать. Это важно. И… это служебная информация. Я не имею права ее никому разглашать, но тебе скажу. Только я прошу тебя отнестись к ней серьезно. Отнестись серьезно, а выслушать меня спокойно. Договорились?

– Хорошо, – она кивнула. И в самом деле серьезно кивнула.

– Евгений Поварницын объявлен в розыск. В этот раз – по-настоящему. Он скрывается от органов правосудия. У нас появились весомые улики, которые указывают на него, как на убийцу профессора Конищева.

Эля вскрикнула, зажала рот ладонью, смотрела поверх ладони на Петра широко распахнутыми глазами и отчаянно мотала головой.

– Нет, нет, это не может быть! Женя не может быть убийцей. Нет. Нет! Нет!!!

Ну вот. Никогда не было и вот опять. Петр привлек Элю к себе и принялся гладить ее по спине ставшим уже привычным движением. В этот раз она не плакала, вздрагивала только. Ну что же, это можно считать прогрессом.

– Эля… А, может, давай, ты переедешь ко мне?

Она вскинула на него совершенно потрясенные глаза.

– А зачем?

– Моего адреса Поварницын не знает. И вряд ли сможет узнать. Там нет никакого шанса, что ты с ним встретишься.

Элина какое-то время смотрела на него так, будто видела в первый раз. Или будто он ей сказал, что это лично он, Петр Тихий, убил профессора Конищева. В общем, с полнейшим недоумением, даже потрясением.

– Я… – она кашлянула. – Я… тронута твоим предложением, но…но я привыкла жить дома. Опять же, здесь очень много ценного и…

– А ты, надо полагать, считаешь себя очень крутым охранником? Супер-ниндзя Эля?!

Она смотрела на него, сузив глаза. Ну да, повысил голос. Ну да, язвит. Ну, так и он сам, между прочим, уязвлен! Никому в своей жизни Петр Тихий не предлагал жить у себя. Никому! А эта не-такая-как-все-хрен-пойми-чего-от-нее-ждать Эля послала Петра с его предложением! С разумным предложением, во главу которого была поставлена ее же собственная безопасность!

– Нет. Я просто хочу жить в своем доме, – наконец, ровно проговорила Элина. – И я прекрасно услышала твои слова по поводу Евгения. Я всегда смотрю в глазок, прежде чем открыть дверь. Если он придет – я сразу позвоню тебе. Я помню, что ты мне сказал.

Она произнесла это таким тоном, что Петр сразу понял, что ни хрена она так не сделает. И идея о том, что Поварницын – бедный мальчик и никак не мог убить отца, накрепко засела в ее упрямой блондинистой голове. И как ее оттуда выбить, Петр не представлял. Он вообще разозлился так, что был близок к тому, чтобы плюнуть на все и уйти. Но…

Но нет. Не хочешь жить у меня – я буду жить у тебя. И, вообще, у него появилась идея, как можно выбить из Элиной головы эти бредовые мысли. Они так в студенчестве на природе вино открывали – когда забывали штопор. Если стучать по дну бутылки, то пробка выходит. Пора показать Эле, что такое настоящий взрослый секс без купюр.

Петр потянул с плеч куртку.

– Я могу рассчитывать на ужин?

После паузы Эля вздохнула – а потом подалась к нему и поцеловала в щеку.

– Ты ужасно упрямый, – шепнула она ему на ухо.

– Кто бы говорил, – его ладонь привычно легла на ее поясницу.

Все его планы по выбиванию дурных мыслей из Элиной головы сорвались. Потому что она, вернувшись из ванной, быстро скинула полотенце и скользнула в постель. Обнаженная, сама, первая, прижалась, оплела и шепнула на ухо:

– Я так по тебе соскучилась…

Он капитулировал тут же, безоговорочно. И весь его педагогический настрой куда-то исчез, оставив место только для наслаждения. Какого-то острого и, одновременно, такого нежного, что это казалось несочетаемым. Но оно было.

А после… после было самое время еще раз предложить ей переехать к нему. Хотя бы на пару недель. Петр был уверен, что она сейчас не откажет – когда лежит рядом такая: обнаженная, горячая, еще дышащая не совсем ровно. Мягкая. Нежная.

Но он почему-то ничего не сказал. И только наслаждался прикосновениями ее пальцев к своей щеке и шее. Пока не уснул.

Глава 7

– Ну что, есть новости по Поварницыну? – первым делом спросил Петр, едва увидел Арсения. Тот покачал головой.

– Никаких, Петр Тихонович.

– Залег на дно, – Петр сел на место. – Давай рассуждать логически. Есть ли у него деньги, чтобы долгое время поддерживать этот иллюзорный образ жизни? Я думаю, вряд ли.