Купидон поневоле (СИ) - Белозубова Ольга
Роман Амурцев — статный, красивый мужчина, к тому же богатый, умный, интересный, доброжелательный, интеллигентный, заботливый, притягательный, с хорошим чувством юмора. О, она могла продолжать и продолжать этот список… И тем страннее было то, что он признался ей в любви. Да ну, что такой, как он, мог найти в такой, как она?
В тот самый момент, когда он сказал волшебные три слова, которые ждут многие девушки, ее словом током ударило, а потом разом всплыли в голове все слова мамы.
«Помяни мое слово: признается в любви, затащит в постель, поиграет и бросит!»
Может, мама права? Даром, что ли, Рома полез под платье?
Похоже, он подумал, что столько времени играл роль ее парня не зря — вот и решил взять оплату… натурой.
Нет, она решительно не согласна сначала послужить секс-тренажером, а потом быть выброшенной. Не вынесет такого.
В общем, второй день вместо ежедневной рабочей рутины Катя предавалась угнетающим мыслям, глядя на серое небо за окном. Еще и годовщина смерти папы сегодня…
Надо же было и Медведю именно сегодня пребывать в самом мрачном расположении духа.
— Плошкина, хорош ворон считать! — рявкнул он, просунув голову в дверь. — Зайдите ко мне.
Катя вздохнула. Что ему от нее нужно? Работал тут без году неделя, а загонял ее так, словно задался целью сделать из нее чемпионку по бегу.
И ведь других сотрудниц не трогал…
Она встала и отправилась в кабинет Бурцева.
Тот окинул ее взглядом сверху вниз, побарабанил пальцами по рабочему столу и вкрадчиво поинтересовался:
— Екатерина Сергеевна, где мой отчет, который я ждал к обеду?
— К-какой отчет? — округлила глаза Катя.
Тут уже Игорь Александрович округлил глаза.
— Я не понял, Плошкина, вы сюда зачем вообще ходите? Вы вчера вечером сами сказали, что отчет по поставщикам будет сегодня!
«Твою мать!» — мысленно хлопнула себя Катя по лбу. Так и есть! Пообещала, да забыла. И вечеринка, и Рома, и папина годовщина — всё разом навалилось, вот и вылетело из памяти.
— Я… Извините, Игорь Александрович, не успела, к утру обязательно сделаю! — горячо воскликнула Катя.
«Ох, что будет…» — абсолютно справедливо подумала она.
Медведь поджал губы и начал буравить Катю взглядом.
Та не выдержала такого напора и опустила голову.
— Знаете что, Екатерина… Вы уволены.
В ушах тут же зазвенело, а стыд вперемешку со злостью с силой обрушились на Катю. «Меня уволить? Я тут столько лет проработала, никаких нареканий, и вот благодарность?»
Несколько секунд она стояла на месте, пытаясь прийти в себя, и вдруг услышала словно издалека:
— Вы не поняли, что ли? Вы уволены, можете собирать вещи. Заявление подпишу сразу, отрабатывать не нужно.
Катя молча развернулась и вышла из кабинета, правда, далеко не ушла.
Прислонилась к двери и уставилась остекленевшим взглядом на стену напротив.
«Вот медведь пещерный! Чего ко мне привязался так? Далась я тебе…»
Слезы обиды застили глаза, и Катя, практически ничего не видя, отправилась в туалет, чтобы никто не видел ее рыданий.
Через пятнадцать минут она вышла оттуда, полная мрачной решимости.
Еще через десять уже несла заявление Медведю.
Тот прищурился и хмыкнул. Похоже, подметил, что Катя плакала. Молча подписал заявление, и она вышла.
Барахла набралась целая коробка — еще бы, когда работаешь на одном месте много лет, как-то незаметно обрастаешь личными вещами.
Сотрудницы бухгалтерии разгалделись, как сороки, узнав, что Медведь уволил их Катюшу, но ни одна не решилась заступиться, зато всласть за его спиной обсудили, какой-де он у них тиран и самодур.
Всхлипывая и вытирая нос тыльной стороной ладони, Катя вышла на улицу и задумалась: тащиться с этой коробкой на остановку или вызвать такси? Мелкими шажочками направилась к лавочке в курилке, чтобы поставить вещи и все-таки заказать машину.
— Катя, Катя, стойте! — услышала за спиной.
«Медведь? — удивилась она. — Еще не всё сказал? Решил добить чем-нибудь напоследок?»
Игорь Александрович догнал Катю, протянул руки к коробке и проговорил:
— Давайте помогу.
В его голосе она четко услышала нотки вины, да и в целом выглядел босс, теперь уже бывший, смущенным.
— Спасибо, обойдусь, — буркнула Катя.
«Уволил, а теперь оскорбленную добродетель изображать собрался? Нормальный вообще? И чего это я вдруг Катей стала?» — бушевала она про себя.
— Вы меня простите, что уволил вот так, — вдруг выпалил Медведь, переминаясь с ноги на ногу.
И так смешно это выглядело — высокий мускулистый мужчина, а выглядит и ведет себя так, будто сконфужен, вон, даже голову опустил.
Катя изогнула бровь, а Бурцев замялся, а потом посмотрел прямо ей в глаза и решительно произнес:
— Зато теперь могу признаться: вы мне нравитесь, Катя. Очень!
И пока Катины глаза округлялись всё больше и больше, продолжил:
— Я серьезно. Вы с самого начала мне понравились. Я почему на вас так взъелся? Как раз поэтому. У меня правило: никаких отношений на работе, а то это уже не работа будет, а бедлам. Думал, смогу сработаться, но никак. Вас вижу — и не до работы совсем, потому и злился. Но теперь, когда мы не коллеги, путь открыт.
«Какой путь?» — обалдела Катя.
— В общем, это… Приглашаю вас на свидание!
— Э-э-э… — выдавила из себя Катя и нервно хихикнула. Слишком много событий за последние несколько дней для нее одной.
Медведь по-своему воспринял многозначительный смешок бывшей сотрудницы, потянулся рукой к карману брюк, достал оттуда визитку и вручил Кате:
— Вы можете не отвечать сейчас. Просто подумайте, хорошо? Тут мой телефон сотовый, личный. Звоните, если что. Ну, я пошел? — словно спросил дозволения он.
Катя кивнула, и Бурцев развернулся и пошагал к офису, правда, напоследок обернулся и кинул:
— Я буду ждать звонка!
А Катя рухнула на лавочку, да так и осталась там сидеть с открытым ртом.
Глава 33. Ириска
«Кажется, я слишком давно ни с кем не встречалась, — думала Катя, сидя в такси. — Наверное, упустила что-то в способах знакомств. Слишком уж оригинальный метод приударить за девушкой выбрал Медведь…»
Нет, безусловно, Игорь Александрович был весьма недурен собой и явно умен. Только куда девался весь его интеллект, когда речь заходила о Кате?
«Он явно из тех, кто в школе за косички дергал, — решила она. — Хотя нет, с него сталось бы и с помощью линейки стрелять комками бумаги в зазнобу».
— А знаете что, — обратилась она к таксисту, — отвезите меня по другому адресу.
И назвала улицу, где жила сестра.
Совсем не хотелось сегодня ночевать одной в пустой квартире. Тем более вставать рано завтра не нужно — работы-то нет.
Уж лучше с племяшами посидит, а вечером с Мариной вспомнит папу.
Она позвонила сестре и предупредила о приезде.
Та пообещала вернуться с работы пораньше и сообщить няне, чтобы открыла дверь гостье.
— Тетя Катя, тетя Катя! — разгалделись племянники, когда няня открыла Кате дверь.
А потом разом облепили ее и начали обнимать.
— А что ты нам плинесла? — невинно захлопал ресницами пятилетний светловолосый Максим.
— Ты чево, Макс! — Это уже старший, Никита, шатен в очках. — Дорог не подарок, дорого внимание! — со всей серьезностью заявил он, при этом даже палец поднял.
Катя улыбнулась. Никита любил к месту, хотя чаще всего не к месту использовать какую-то слишком умную для ребенка его лет фразу.
Где он их брал, оставалось загадкой, но при этом он так поправлял очки на носу — указательным пальцем, что Катя невольно вспоминала свою первую начальницу, главного бухгалтера Элеонору Ивановну, дородную даму с короткой прической и очками с толстыми линзами. Она так же водружала очки на нос, когда те сползали.
А ведь гостинцы тетя и правда забыла. «Что ж, придется порыться в „увольнительной“ коробке».
Через пять минут Максим стал счастливым обладателем брелока в виде Эйфелевой башни, а Никита, которому «хватило бы и внимания» — кружки с миньоном.
