Купидон поневоле (СИ) - Белозубова Ольга

А еще через полчаса Катя наконец-то перестала думать и о Романе, и о Бурцеве, полностью отдавшись играм с племянниками.

Трель дверного звонка застала ее врасплох. Как быстро пролетело время…

Вечером, после того как детей уложили спать, Марина с Катей устроились за кухонным столом.

Марина достала закуски, а потом жестом фокусника выудила из дальнего ящика бутылку водки. Из другого достала банку маринованных огурцов.

— Будешь? — спросила у Кати, подняв бутылку повыше.

— Нет, и тебе не советую, голова ж будет раскалываться.

— Ай, — махнула рукой сестра, — раз в год можно.

Она налила рюмку, молча ее выпила и хрустнула огурцом.

Сестры минут десять сидели в полной тишине, размышляя каждая о своем.

— Ты с мамой не разговаривала сегодня? — поинтересовалась Катя.

— Ты имеешь в виду о папе? Нет, конечно. Ты же знаешь, она не говорит о нем… даже в этот день. Точнее, тем более в этот день. Мне кажется, она до сих пор его не простила.

Сестры снова замолчали, слышался лишь хруст огурца, которым Марина закусывала.

А Катя погрузилась в воспоминания об отце.

Обе сестры очень любили папу, и его смерть стала для них ударом. Только Катя перенесла это намного хуже, потому что с детства была папиным хвостиком. Он смеялся и в шутку называл дочь Ириской за ее липучесть.

Ей исполнилось семь, а Марине — пять, когда отца не стало.

Сергей Плошкин — художник и фотограф, творческая душа, невероятной доброты человек — как говорили о нем те, кто его знал. Он безумно любил свою жену и дочек, правда, вместе с этим был натурой забывчивой и увлекающейся. То поесть забывал, то не спал до утра, то еще что.

В состоянии вдохновения, или так называемого потока, забывал обо всем и творил, творил, творил…

Вот и в тот зимний день город настиг ледяной дождь* — явление красивое, но крайне опасное.

Сергей схватил фотоаппарат и сообщил жене, своей любимой Валюше, что пойдет снимать эту красоту на пленку.

«Когда еще такое будет! Какое невероятное сочетание стихии и человеческих творений!» — восторженно восклицал он.

Жена как могла уговаривала его остаться дома, но тщетно.

Он пообещал не задерживаться, поцеловал своих девочек на прощание и выскочил из квартиры.

На него упало дерево, переломившееся пополам под тяжестью оледенелых веток, когда он в очередной раз забылся в поисках лучшего кадра.

Катя как сейчас помнила, как кричала и рыдала мама, как потом, когда ей принесли тот проклятый фотоаппарат, достала пленку и яростно искромсала ее ножницами.

После этого она не говорила о муже и отце ее детей. И девочкам запретила.

На все попытки отвечала вспышками гнева, и в конце концов Марина и Катя отстали от мамы, выуживая информацию по крупицам у тех, кто папу знал.

— А ты? — вдруг разорвал тишину вопрос Марины.

— Что я? — не поняла Катя.

— Ты отца простила?

— За что? — опешила Катя.

— Ну как за что. За то, что бросил. За то, что умер, оставил одну, — горько вздохнула Марина. — Ты так его любила, а он ушел из твоей жизни — вот за что.

— Я… э-э-э… — Марина впервые задала такой вопрос, который обрушился на Катю не хуже водопада ледяной воды.

«Разве можно злиться на человека за такое?» — опешила она и застыла с открытым ртом.

А потом вдруг поняла: можно. Ведь она так много не успела сказать! Так многое узнать от него. Он же обещал выдать ее замуж только за самого лучшего мужчину на планете…

«Папочка…» — простонала она про себя, а потом вдруг разрыдалась.

Ее давний друг — боль, нестерпимая и словно сжимавшая в тиски всё тело, годами жила внутри, но до этого дремала в самом темном и дальнем чулане памяти. А теперь вырвалась наружу и начала с чувством грызть Катю.

Марина тут же встала, подошла к сестре, обняла ее.

— Правильно, сестренка, освободись уже наконец, сколько можно это в себе носить! — Она начала гладить Катю по голове. — Ты же даже меня к себе не подпускала после этого… Впрочем, подпускала ли вообще хоть кого-то? Плачь, родная плачь. Всё будет хорошо, теперь всё будет хорошо…

Теплые руки сестры и ее голос вскоре сделали свое дело, Катя постепенно перестала всхлипывать, затихла, а потом и вовсе уставшим голосом сказала:

— Пойдем спать?

— Пойдем, — улыбнулась ей сестра.

Всю ночь Кате снился отец. Она снова была маленькой девочкой, и вместе с отцом бегала по зеленой лужайке, залитой солнечным светом.

А потом вдруг увидела себя уже взрослой. Сидела рядом с отцом, который рисовал что-то на мольберте, и грызла травинку.

— Смотри, моя ириска, это твой муж — самый лучший на всей планете! — улыбнулся ей отец, повернул мольберт к дочери… и она проснулась.

*Ледяной дождь — это атмосферное явление, которое возникает из-за разницы температур. Капли дождя, приближаясь к земле, очень быстро застывают, но только снаружи, поэтому каждая такая капля — это, по сути, прозрачный шарик льда с незамерзшей водой внутри. Когда эти шарики падают, они раскалываются, и жидкость выливается, тут же замерзает и образует корку льда на поверхностях — машинах, ветках деревьев, крышах домов и так далее.

Глава 34. Принц и нищий

— Офиге-е-еть! — выдохнула в телефон Галина, когда Катя рассказала о том, что ее уволили. — Во дела… И что ты планируешь делать?

— А я еще не решила. — Катя с аппетитом вгрызлась в сочное зеленое яблоко.

Она сидела на диване, свесив с него одну ногу, а вторую поджав под себя. Потом заявила:

— Озадачусь этим завтра. А если серьезно, отдохну пару недель, а потом и поразмышляю. Ты же знаешь, я всё равно собиралась до конца года окончить курсы, собрать портфолио и разместить его на фотостоках.

— Ты там с голоду зубы на полку не сложишь? — забеспокоилась Галина.

— Пф-ф… — фыркнула Катя. — Вот уж за что маме спасибо, так это за то, что приучила откладывать. На несколько месяцев запасов точно хватит.

— Ну ты говори, если что, помогу, — предложила помощь подруга и, прокашлявшись, спросила: — Ты с Романом не пообщалась? Так и не берешь трубку?

— Нет, — слишком поспешно ответила Катя, замялась, отложила яблоко в сторону. — Не готова я с ним говорить.

— Ну да, ну да… Когда прекрасная дева решилась на разговор с принцем, пришлось вместо подготовленной речи поздравлять его с десятой годовщиной свадьбы и рождением третьего ребенка. Не от девы, разумеется, — саркастично усмехнулась Галя.

— Ну что ты начинаешь? Поговорю. Вот прямо сегодня. Только я ведь не всё о Медведе рассказала, — поморщившись, перевела тему Катя.

— Так выкладывай!

— Он… — Катя выдержала театральную паузу, — пригласил меня на свидание!

И в красках поведала, как было дело.

— Он что, псих? Да ну на фиг! Э-э-э… — потеряла дар речи подруга, но быстро сориентировалась и решительно добавила: — Я надеюсь, ты ему отказала?

— А почему это я должна была? — возразила Катя.

— Ты это серьезно? Мужик пнул тебя с работы, на которой ты пахала, как папа Карло, пять лет. Он ведь даже не спросил, как у тебя с финансами, может, ты без этой работы на улице через неделю окажешься. Ухажер года, твою ж мать!

Катя замолчала. Она ведь действительно не смотрела на эту ситуацию с такого угла. Деньги в заначке имелись, да и новое дело, которым Катя горела, спорилось. Еще каких-то полгода, максимум год, и вместо таких теперь опостылевших цифр будет рисовать. Фотошоп вон почти освоила, изучала продвинутый уровень.

Скажи ей кто об этом пару лет назад, разве поверила бы? Вот уж вряд ли.

— Галь, ну он явно не желал мне зла. Просто не подумал…

— Просто не подумал? — вдруг вспылила подруга. — Ты бы Рому так защищала лучше! Он вокруг тебя чуть ли не с бубнами уже танцует, может, поговоришь с парнем все-таки? Он же названивает. Тебе не жалко его? Да и сбежит так скоро к другой, более сговорчивой.

Подруга неосознанно наступила на самую больную и страшную мозоль, и Катя поджала губы.