Маурин Ли - Под сенью каштанов
Десять месяцев назад она весила десять с половиной стоунов и носила одежду четырнадцатого размера. Откровенно говоря, на эфемерную сильфиду она не походила никогда, но при этом и не стеснялась своей внешности. Но потом произошло это, принеся Ванессе столько несчастий, что она сорвалась и стала поглощать все, что оказывалось в пределах видимости и досягаемости.
Поначалу она даже испытывала некоторое удовольствие. Еда стала компенсацией за то, чего она лишилась. Старые юбки стали ей слишком тесными, и она больше не могла влезть в любимые брюки, но Ванесса поначалу не обращала на это внимания. Она просто покупала все более и более просторную одежду, пока в один прекрасный день с ужасом не обнаружила, что влезает только в двадцать второй размер. С тех пор она еще прибавила в весе, так что сейчас и двадцать второй размер был ей мал.
Ход ее мрачных мыслей внезапно оказался нарушен донесшимся снаружи взрывом смеха. Ванесса подошла к окну. Апрельский вечер был очень теплым, и в саду под деревом сидели три женщины: Диана, которая давеча впустила ее в дом, Броуди Логан, владелица особняка, и Меган, мать Броуди, с которой Ванессе еще не выпало случая пообщаться. Внизу играла музыка — звучала мелодия в стиле 20-х или 30-х годов прошлого века, который она никогда особенно не любила. Исполненный печали мужской голос тоскливо выводил: «Если начинается дождь, то он льет как из ведра…» Эти унылые слова повергли Ванессу в еще большую депрессию.
Меган живо напомнила Ванессе бабушку со стороны отца. Бабушек у нее было две, и когда случилось это, обе старушки соперничали друг с другом в едком сарказме.
— Этот Уильям — просто негодяй. Он никогда мне не нравился, и его физиономия с первого взгляда не внушила мне доверия, — заявила во время свадьбы, то есть того, что должно было стать свадьбой, бабушка Диэр. Ее шляпка поражала размерами. Пожалуй, с ее помощью можно было принимать программы спутникового телевидения.
— У него совершенно порочное лицо, — вторила ей бабушка Харпер.
— И очень злое.
— Кастрировать надо подлеца, вот что я вам скажу.
Так уж получилось, что именно Аманда, сестра Ванессы, первой озвучила ее потаенные страхи.
— Похоже, что твой Уильям так и не появится, родная моя, — негромко и с сомнением в голосе сообщила она после того, как они добрых двадцать минут напрасно прождали у церкви. Казалось, Аманда сама не верила тому, что говорит. И в страшном сне ей не могло привидеться, что она когда-либо произнесет нечто подобное вслух, особенно своей сестре, да еще в день ее свадьбы.
К тому времени в церковь начали съезжаться гости, приглашенные уже на следующую свадебную церемонию, которая должна была состояться после бракосочетания Ванессы. Невеста с сестрами стояла на паперти и страшно жалела о том, что не осталась в машине, но теперь горевать об этом было поздно, поскольку автомобиль, доставивший сюда свадебный кортеж, давно уехал. Ради всего святого, откуда ей было знать, что Уильям не, намерен появляться на собственной свадьбе? Шафера, Уэйна Гиббса, тоже не было видно, но этому вряд ли стоило удивляться, поскольку они с Уильямом должны были приехать вместе.
Ванесса не знала, что ей делать — ругаться последними словами или плакать. Больше всего ей хотелось упасть в обморок и предоставить родителям и сестрам спасать то, что еще можно было спасти. А потом, неделю спустя, она бы пришла в себя и обнаружила, что все проблемы канули в прошлое и тот факт, что Ванессу Диэр прямо у алтаря бросил жених, перестал быть новостью в Ливерпуле и на радио «Сирена», где она работала.
Но Ванесса не упала в обморок. Она не стала ругаться и не расплакалась. Это было бы недостойно. Ей было больно, очень больно, так больно, как еще никогда в жизни, но при этом она старалась держать голову высоко поднятой, намереваясь сохранить лицо и остатки самоуважения, когда в церковь начнут возвращаться гости, чтобы узнать, что случилось. Мать Уильяма едва не лишилась рассудка от горя и отчаяния, а его отец пребывал в такой ярости, что буквально не мог вымолвить ни слова. Гости, съехавшиеся на следующую церемонию бракосочетания, посматривали на отвергнутую невесту со смесью любопытства и жалости. В простом белом платье, с белыми розами, украшавшими ее натуральные светлые волосы, Ванесса выглядела потрясающе.
Торжественный прием все-таки состоялся — по крайней мере, это касалось угощения. Как выразилась в тот момент миссис Диэр: «Не хватало еще, чтобы и оно пропало». Джазовым музыкантам, приглашенным на торжество, заплатили оговоренную сумму и попросили удалиться. Ванесса понятия не имела, что сталось со свадебным тортом. Сама она вернулась домой в сопровождении своих сестер, Аманды и Сони.
Ванессе исполнился тридцать один год. Она была старшей в семье. Ее сестры уже вышли замуж и имели детей. При этом феминисткой Ванесса себя никогда не считала, несмотря на то что ни в чем не уступала иным мужчинам, а многих даже и превосходила. Выйти замуж она собиралась только тогда, когда сочтет это нужным и возможным, после чего рассчитывала вернуться к своей работе и продолжить карьеру, в то время как другая женщина присматривала бы за ее детьми и воспитывала их.
Но в тот день, когда должно было состояться ее бракосочетание с Уильямом Джеймсом Хантом, уверенность Ванессы в собственных силах испарилась. Женщина чувствовала себя старой, нежеланной, нелюбимой и чертовски непривлекательной. Боже, сможет ли она когда-нибудь опять держать голову гордо поднятой? Или ей на роду написано оставаться старой девой? И будут ли у нее свои дети? И волнуют ли ее теперь такие мелочи? И сможет ли она заставить себя вновь выйти на работу через две недели после окончания того, что должно было стать их с Уильямом медовым месяцем на Канарских островах? (Большинство сотрудников радио «Сирена» получили приглашение на свадьбу и, таким образом, стали свидетелями ее позора и унижения.)
И, если уж на то пошло, что она сама намерена делать в течение следующих двух недель? Остаться дома и провести их в обществе отца и матери? Она скорее умрет, чем вернется в квартиру в престижном районе Хант-Кросс, за которую они с Уильямом вот уже три года выплачивали кредит. Что будет, если они столкнутся лицом к лицу?
К счастью, за отпуск на Канарах заплатила она и у нее же оставались билеты на самолет. Ванессе после долгих уговоров все-таки удалось убедить своих родителей воспользоваться ими. Точно так же, как ей самой хотелось упасть в обморок и очнуться только после того, как вся шумиха уляжется полностью или хотя бы частично, ее матери хотелось избежать, по крайней мере на время, того позора, что был связан с публичным унижением одной из ее дочерей.