Пола Сангер - Ты моя судьба
— Причина совершенно смешная, — сказала она. — Я астматик, и моя мама боится, что у меня будет приступ. Она настояла, чтобы за мной присматривал кто-нибудь из взрослых. Смешно, потому что дома я сама слежу за своими лекарствами.
— Понимаю, — в раздумье пробормотала Мейбел. — Но почему нас не известили об этом заранее?
— Нас известили, — мрачно сказала Верджи. — Письмо пришло на прошлой неделе. Мы отложили его в сторону, а потом оно затерялось под кучей бумаг.
Мейбел вздохнула. Странно, что такие вещи не происходят гораздо чаще, подумала она. Случается, в тесном Рэнсом-Холле яблоку негде упасть. Где уж тут уследить за каким-то письмом?
— Мне правда очень жаль, Мейбел, — несчастным голосом проговорила Верджи, — но я просто не знаю, что делать. Я несколько недель твердила мужу, чтобы он не забыл о нашей годовщине. Если я откажусь сегодня идти, он просто перестанет со мной разговаривать.
У Мейбел свело пальцы ног. Она попыталась отодвинуть собаку, но та еще основательнее утвердилась на своих позициях.
Мейбел взглянула на девочку.
— А как насчет собак? К ним у тебя тоже повышенная чувствительность?
Девочка пожала плечами.
— Не знаю. Не замечала.
Она протянула руку и погладила собаку, приветливо размахивающий хвост которой стал стегать Мейбел по коленям.
— Ну, тогда познакомься с Носорожкой, — смирившись с судьбой, сказала Мейбел. — Должна сразу предупредить: у нас не четырехзвездный отель, но мы будем тебе рады. У тебя есть какие-нибудь вещи?
Девочка пошла к машине за своими вещами, а Верджи виновато сказала:
— Мне правда очень, очень жаль, Мейбел. Я имею в виду…
— Не беспокойся. Развлекайся и ни о чем не думай.
Вернулась девочка с туго набитым рюкзаком, и Мейбел, с трудом вытащив свои ноги из-под собачьей туши, широко распахнула дверь.
— Входи, Санди. Мы рады тебя видеть.
Собака тут же проскользнула в гостиную, а Мейбел поплелась за ней: пальцы ног уже начали обретать чувствительность, но кровообращение в онемевших ногах еще не восстановилось.
Ни Джереми, ни Лорин не стронулись со своих мест. Зато Ширли вышла из кухни и присела на край кушетки, видимо рассчитывая насладиться разворачивающимся шоу.
Лорин взглянула на усыпанные бриллиантами часики.
— Мне нужно бежать. Деловой партнер ждет меня в ресторане.
— Тогда я не приглашаю вас остаться на жаркое, — благодушно проговорил Джереми.
Мейбел не смогла удержаться, чтобы не использовать подвернувшуюся возможность.
— Он всегда готовит его для наших гостей. Санди, — повернулась она к девочке, — ты ведь не будешь возражать, если поспишь на полу, на надувном матрасе? Как видишь, комната у нас не очень приспособлена для гостей, но зато у тебя будет новая кровать. Джереми купил ее сегодня специально для тебя. — Мейбел подняла на него глаза. — Так что перестань рассказывать Лорин всякие сказки о том, почему был куплен этот матрас. Вы ведь знаете, он неисправим, — обратилась она к Лорин. — Дня не может прожить без своих шуточек.
— Ты говоришь — сказки?! — чуть ли не с возмущением переспросил Джереми. — А кто придумал, что этот матрас — собачья постель?
Зачем повторять ту глупость, что она, растерявшись, сморозила, в первую минуту?! — рассердилась Мейбел. Он что, хочет возбудить у Лорин подозрения? И она, как в холодную воду, бросилась в разговор.
— Знаешь, после твоего заявления о моем якобы нездоровье я и вправду начала чувствовать себя гораздо хуже.
Ширли почему-то усмехнулась, заметила Мейбел. Разве я сказала что-нибудь смешное?
— Конечно, ты не больна, — ласково глядя на нее, проговорила Ширли. — Но и не совсем здорова. Помню, когда я носила первенца, меня несколько месяцев тошнило по утрам. О, Мейбел, это такая чудесная новость!
Утром непременно пошлю Верджи цветы — в знак благодарности за гостью, которую она привела, подумал Джереми.
Благодаря присутствию Санди удалось выпутаться из этой истории с матрасом, а самое главное — Мейбел не решилась убить его в присутствии свидетеля, хотя было совершенно ясно, что она собиралась сделать именно это.
— Пойду еще раз взгляну на жаркое, — пробормотал Джереми, когда Лорин наконец-то ретировалась. — Ширли, ты мне поможешь?
Ширли пожала плечами.
— Ничего больше делать не нужно, — успокоила она Джереми. — Пока вы разговаривали с гостьей, я приготовила салат и поставила его в холодильник. И убавила в духовке огонь, чтобы картофель и морковь не разварились. А теперь я лучше пойду домой, пора готовить собственный ужин.
Джереми как раз снимал пробу, когда в кухню вошла Мейбел и тщательно прикрыла за собой дверь.
— Ширли ушла? — спросила она довольно миролюбиво, но, не дожидаясь ответа, тут же выпалила: — И что это взбрело тебе в голову сказать Лорин, будто я беременна?
— Я не говорил. Ты сама натолкнула Ширли на эту мысль. И не смотри так, будто собираешься смолоть меня в кухонном комбайне. Ты же не станешь вовлекать в преступление этого подростка?
— Значит, ты считаешь, что это я подала ей эту мысль?
— Ну, Ширли и сама могла до этого додуматься, — охотно сдал свои позиции Джереми. — Мне не хотелось смущать ее ненужными поправками. Потом, мне показалось, что именно после этого Лорин стала смотреть на свои часики и толковать о деловом партнере. И потом, — Джереми пожал плечами, — откуда мне знать, может, ты все-таки немного беременна.
Мейбел сжала ладонями виски и издала звук, который напомнил Джереми бульканье чайника, когда вода в нем достигает температуры кипения.
— Кроме того, — продолжал он, — Лорин ведь не знает, что мы много лет не виделись. К тому же это вполне могло случиться и в течение последних нескольких недель, когда Лорин уже появилась на моем горизонте. По крайней мере, раз в месяц, иногда чаще, я наезжал в Южную Австралию по делам.
Мейбел смотрела на него в глубоком изумлении.
— Черт возьми, Джереми, не ты ли рассказывал мне, как тесен наш мир? А что, если кто-нибудь из друзей Лорин случайно слышал наш разговор в Круксбери-Хилл?
— Ну что ж, мы просто разыграли спектакль, потому что тебе хотелось побыстрее избавиться от Хораса. — Джереми нахмурился. — Нет, такое объяснение не пройдет. Нужно придумать что-нибудь другое. Послушай, — оживился он, — а может, ты так расстраиваешься потому, что и в самом деле беременна? Но ко мне ей-богу это не имеет никакого отношения.
Он искоса наблюдал, как менялось выражение лица Мейбел: сначала недоумение, потом настороженность и затем проблеск ярости. А он-то думал, что она взорвется еще несколько минут назад.
