Ирина Быстрова - Всему свое время
– Да?
– Машка… Помнишь Машку? Мы с ней жили в общаге. До четвертого курса.
– Машка? – переспросил Димка. – Конечно, я помню вашу Машку. Такая с косой. Она?
– Да.
– У нее еще фигура была очень даже, – продолжал свои реминисценции Димка.
– Господи, – я застонала, – и ты туда же! Сразу фигура!
– А что я должен про нее сказать? – защищался Димка. – Я ее видел несколько раз. Минут по десять. Вот и помню только косу и фигуру. Извини.
– Извиняю, – буркнула я. – Кофе будешь?
– Буду. А под кофе твой рассказ о Машке. Или как вы ее там звали? Маруся, по-моему?
Димка Марусину историю выслушал молча, прихлебывая кофе. Переварил мой рассказ и сказал:
– У Маруси есть несколько вариантов, как вести себя дальше…
– Сочувствовать не будешь? – перебила я.
– Не вижу смысла.
В этом весь Димка. Терпеть не мог сантиментов, а поговорить по существу – это пожалуйста.
– Хорошо, тогда поподробнее о вариантах.
– Уйти или остаться, – сказал он.
– И это все, что ты можешь сказать? – криво усмехнулась я.
– Нет. – Он мотнул головой, отставил пустую чашку. – В каждом есть свои подварианты.
– Ну-ка, ну-ка.
– Уйти в никуда или уйти к другому мужику. – Димка вопросительно смотрел на меня.
– Хочешь услышать комментарии? Ладно. Уйти в никуда – нет денег. Уйти к другому мужику – нет другого мужика.
– Совсем никакого? – удивился Димка. – При такой-то внешности?
– Она почти семнадцать лет безвылазно просидела дома, – пояснила я. – Откуда может взяться другой мужик?
– А деньги? – спросил Димка. – У нее их совсем нет?
– Откуда? Она не работала. Петя давал ей на хозяйство…
– Могла бы утаить из того, что он давал, – перебил Димка.
Да что ты! Машка так не может, – вздохнула я. – Она патологически честная особа. Если что-то у нее и есть, то лишь на карманные расходы, не больше.
– Знаешь, – подумав, изрек Димка, – если она такая мямля, тогда ей не стоит дергаться. Пусть живет как жила.
– Что? – Я смотрела на него непонимающе. – Как это?
– Ну а что?
Мои глаза непроизвольно наполнились слезами.
– Так нельзя… Это же… свою жизнь…
– Да, – сказал Димка, – это значит выкинуть свою жизнь на свалку. Согласен. – Он погладил меня по голове. – Но, Ирк, это она уже сделала. Сто лет назад.
– Она не знала тогда… Никто не знал.
– Не ври хоть сама себе, – предложил Димка. – Ты же догадывалась?
Я удрученно кивнула.
– И не сделала бы так? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Димка.
Я опять кивнула.
– Тогда и сейчас не ставь себя на ее место. Ты так все остро переживаешь, потому что ставишь на ее место себя. А ты – другая. Дру-га-я, – по слогам произнес он, одновременно похлопывая меня по руке. – А она может относиться ко всему совсем иначе. Ты, кстати, ей звонила?
– Один раз. У нее все были дома, она не стала говорить. Сказала лишь, что все нормально. Мы договорились, что я позвоню как-нибудь.
– Так звони сейчас!
– У них ночь. Три часа разницы.
– Завтра, – сказал Димка. – Звони ей завтра. И перестань себя мучить.
Я набрала Марусин номер на следующий день утром, сидя в своем кабинете.
– Привет, – сказала я.
– Привет! – обрадовалась она.
– Как дела? – осторожно спросила я.
– Прекрасно! – воскликнула Маруся.
Прекрасно? У нее что, опять кто-то дома?
– Ты можешь сейчас говорить? – спросила я. – Ты одна?
– Одна-одинешенька. Могу говорить.
– Тогда рассказывай.
– Ирка! Я все придумала! – возбужденно начала Машка. – Он ведь почему на эту девушку клюнул?
– Почему? – автоматически переспросила я.
– Потому что она вся такая умница…
– Что? – оторопела я.
– Ну там, работает и вообще много всего знает, – торопилась Маруся, – ездит по всему свету… А я сижу дома, как куль с мукой…
– Ну и что?
– Пойду работать! – триумфально оповестила Машка.
– Что?
– Тогда Петя бросит ее, потому что я ничуть не хуже! Я верну его. Понимаешь, любовь, она ведь стирается с годами.. – Машкин голос звенел от возбуждения, в нем так и слышалось: эврика! эврика! – Но ее можно возродить…
О нет! Она так ничего и не поняла.
Алена
– Здравствуй, – сказал Петя, – я вернулся.
Он позвонил на следующий день после своего приезда.
– Привет, – равнодушно ответила я. – Как съездил?
– Да все нормально. А ты? Хорошо отдохнула?
– Отлично. – Я щелкала по клавишам компьютера.
– Я не смогу… – замялся Петя.
– Да? – подбодрила его я.
Я была сегодня доброй, белой и пушистой.
– Я смогу заехать к тебе только на следующей неделе…
– Здорово, – перебила его. – Хорошо. Идет.
– …у меня родственник… – продолжал объяснять Петя.
– Я поняла, – прервала его бормотание.
Мне было совершенно неинтересно, по каким причинам я не буду иметь возможность лицезреть Петю на этой неделе.
– Тогда пока, – сказал Петя.
– Ага, счастливо, – ответила я и положила трубку.
И через стеклянную перегородку бросила взгляд на Алекса. Слышал или нет? Стеклянная перегородка не всегда спасала от чужих ушей. Конечно, если говорить тихо, тогда не будет слышно. Но стоит лишь слегка повысить голос, как весь кредитный отдел оказывался в курсе твоих разговоров.
У меня не было отдельного кабинета. Когда руководство банка решило обзавестись PR-службой, вся площадь офиса уже была поделена между отделами. Меня можно было посадить только в свободный угол у окна в операционном зале либо в кредитный отдел.
– В операционном как-то несолидно, – рассудил управляющий, и моя судьба была решена.
В кредитном мне отгородили стеклом закуток два на два с половиной, поставили стол, кресло и стеллаж. Когда ко мне приходили посетители из внешнего мира, мне приходилось вести их в конференц-зал, потому что впихивать порой корпулентных граждан в мои незначительные квадратные метры было трудновыполнимой задачей.
Кредитный жил своей жизнью у меня под боком. На этом и был построен Анькин план. О том, что у нее есть какой-то план, я узнала вчера вечером, когда она заявилась ко мне с вишневым пирогом и разговором.
– Начнем с того, что шансов у тебя поболее, чем у других… – затараторила Анька, разрезая пирог.
– Шансов? – покрутила головой я. – По поводу?
– Алекс, – произнесла Анька ключевое слово и впилась в меня взглядом.
– Анька, перестань! – нахмурилась я. – Что ты втемяшила себе в голову?
– А вдруг это ТО САМОЕ? – интонацией выделив последние два слова, сказала Анька. – То, что ты ждешь?
– Если ТО САМОЕ, – усмехнулась я, – значит, должно свалиться в руки само собой. Такая теория.
