Ирина Быстрова - Всему свое время
Что за мысль? Пришла сама по себе, неведомо откуда, никто ее не звал. Я не перелетная птица, которая каждый сезон перемещает куда-нибудь свое бренное тело. Но – почему бы и нет?
Однако это случилось со мной впервые. Прежде, когда возвращалась из своих поездок, я всегда стонала: «О боже, вот если бы жить там, откуда я вернулась!» Умом понимала: хорошо там, где нас нет, – но все равно мечтала немножко об иных городах, больших и малых. Но так чтобы сразу: «Не пора ли отсюда двигать?» – даже и в мыслях не было.
А что? Меня ничто здесь не держит. Работа? Классная, не спорю, но такую же работу я смогу найти где угодно. Квартира? Продам. Конечно, в Москве за эти же деньги такой роскоши не купишь, но это и естественно. Когда ты меняешь что-то в своей жизни, то вынужден идти на уступки. Стоп, стоп, я что, уже меняю что-то?
Мысли теснились в голове, стремительно сменяя одна другую. Они жили своей жизнью, причем жизнь эта регулировалась совсем не соображениями здравого смысла. В каждом человеке намешано всякого разного – и рационального, и эмоционального. Чего в нем больше – тем он и руководствуется, принимая решения. Во мне – как уже начинала я понимать – этих двух стихий было примерно поровну, и потому мне всегда приходилось очень туго. По любой мало-мальски серьезной жизненной проблеме стихии вступали в такой спор, что хотелось кричать в голос.
Вот сейчас эмоциональный человек проснулся явно быстрее. Потому что, если задуматься над идеей перемещения в другой город с точки зрения рационального, аргументов в пользу перемен найдется очень мало. Это же все поставить с ног на голову, тогда как в моей жизни все сейчас в полном равновесии!
Все, кроме душевного состояния. «Заткни его подальше, – посоветовал уже очухавшийся человек рациональный, – и живи как все». Не хочу, отчетливо поняла я. «Ну и дура!» – тут же среагировал рациональный. Эмоциональный же человек больше на первый план вообще не вылезал. Он ведь был на самом деле мудрее, чем его вечный оппонент. Он знал, что зерно сомнения посеяно, и это главное. Теперь я буду думать. По чуть-чуть. Иногда. То отмахиваясь от этой мысли, то беря ее в руки и внимательно рассматривая. И шансов, что она будет нравиться мне все больше и больше, немало. Если не произойдет чуда, которое навсегда привяжет меня к этому городу, то неизвестно, где окажусь я лет через пять.
В банк я входила смурная, нахмурившаяся, чем изрядно удивила охранника Гену.
– Алена? – Он таращил на меня голубые глаза и высоко задирал брови, показывая, как изумлен. – В чем дело? Плохо отдохнула?
– Почему это? – ответила я все так же хмуро. Он потыкал пальцем в сторону зеркала, висевшего рядом с лифтом:
– Посмотри на себя. Это не лицо человека, хорошо отдохнувшего.
Он был прав. Это выглядело нелогичным. И могло дать пищу банковским сплетницам, которых хлебом не корми, дай лишь порадоваться тому, что у кого-то не все благополучно. Особенно если этот «кто-то» ваш покорный слуга. Я расправила плечи, бросила мимолетный взгляд в зеркало, удостоверилась, что прическа и прикид в полном порядке, и двинулась к лестнице.
– Вот, – за моей спиной удовлетворенно молвил Гена, – совсем другое дело.
Я поднялась на второй этаж, прошла по пустому коридору и толкнула дверь в валютный отдел.
– О, привет! – воскликнула Анька и, бросив на стол помаду и зеркальце, подлетела ко мне.
– Привет, – ответила я, обмениваясь с ней поцелуями.
Терпеть не могу телесные контакты с представительницами своего пола, однако Аньке этого не объяснить. У нее просто латиноамериканские представления о величине личного пространства. Поцелуи, поглаживания, объятия – для нее это норма.
– Ну как? – громко вопросила она. Остальная «валютная» публика навострила уши.
– Не передать! – с чувством ответила я.
– Ну что, Париж все так же хорош? – с придыханием спросила Анька, побывавшая в позапрошлом году в этом самом Париже.
– Лучше, – в тон ей отметила я.
Мы с Анькой, как на сцене, стояли в центре кабинета и кривлялись. По-другому не скажешь. Надо же! За три недели я уже отвыкла от постоянной необходимости быть начеку и говорить совсем не то, что думаешь. Хотя, что касается Парижа, переборщить тут было сложно.
– По чаю? – предложила Анька.
– Можно, – согласилась я. – Вот только покажусь всем, что я уже здесь.
– Тогда через десять минут на кухне. – Анька вернулась за свой стол.
– Хорошо. – Я направилась к двери, спиной ощущая, как весь отдел провожает меня оценивающими взглядами.
Я почти слышала их мысли. «Туфли эти у нее уже были» – «Да, но юбочка-то новая и, похоже, оттуда…» – «А еще часики – не из дешевых» – «Она вообще одна туда ездила или со своим хахалем?» Я усмехнулась, вышла в коридор и прикрыла за собой дверь. «Коз-зявки!» – беззлобно подумала про себя. На валютчиц я не сердилась. Они хоть и любили помыть косточки всем вокруг, но делали это беззлобно, не то, что кредитный отдел, куда сейчас я как раз и направлялась.
– Алена, радость наша! – Начальник кредитного Римма Дмитриевна раскинула руки, как бы намереваясь обнять меня. – А мы уж по тебе соскучились!
– Да что вы? – Я изобразила смущение.
И понеслось. Ахи, охи, стоны, завистливые взгляды – в следующие пятнадцать минут меня накормили всем этим досыта. В кухню я влетела с чувством некоторой тошноты, будто на голодный желудок переела сладкого.
– Ну, где ты? – накинулась на меня Анька. – Я сижу тут, жду ее, а она неизвестно где шляется.
– Ты же знаешь, – оправдывалась я, – от наших фиг вырвешься.
– Чай? Кофе? – спросила Анька, расставляя чашки.
– Кофе, – не задумываясь, ответила я. – Никак не могу проснуться.
– Ну, рассказывай, – велела Анька, разлив по чашкам кипяток и пододвинув мне баночку с кофе.
– А мы одни? – тихо спросила я.
– Вообще-то нет, – так же тихо ответила Анька, кивнув на дверь в курилку. – Там Дарья.
– А-а, – протянула я. – Тогда…
– Тогда валяй пока версию официальную, – подсказала Анька, – ну там, где была, что видела. Пикантные подробности оставь на потом.
Я кивнула:
– Ладно.
Помешала сахар в чашке, открыла рот, чтобы начать повествование о своих похождениях, как дверь курилки распахнулась и в ее проеме возникла Дарья.
– О, путешественница! – Замглавбуха расплылась в улыбке. – Вернулась?
– Ага, – подтвердила я. – В родные пенаты.
– Грустно? – посочувствовала Дарья.
– Отдыхать-то всегда лучше, – уклончиво ответила я.
– Особенно если с любимым мужчиной, – подмигнула Дарья.
Анька с изумлением уставилась на меня:
– А ты разве?..
– Вы что-то путаете, – состряпав на лице легкую улыбочку, заметила я Дарье.
