Вирджиния Эндрюс - Долгая ночь
– В чем дело? – закричала она. – Я только что подошла к самому интересному месту…
– Мама, со мной случилось что-то ужасное! Это произошло на дороге. Сначала был сильный приступ боли, а потом потекла кровь, но Эмили убежала и оставила меня одну на дороге. Я и все мои книги там оставила! – всхлипывала я.
Мама подошла поближе и увидела кровь, струящуюся по ногам.
– Боже мой, Боже мой, – сказала она, прижав ладонь к щеке. – Вот и настало твое время.
Испуганная, я взглянула на нее, и сердце бешено застучало.
– То же самое сказала и Эмили. – Я вытерла слезы. – Что это значит?
– Это означает, – сказала мама со вздохом, – ты становишься женщиной раньше, чем я предполагала. Идем, дорогая, – сказала она, протягивая руку, – я помогу тебе привести себя в порядок.
– Но, мама, я оставила свои книги на дороге.
– Я пошлю за ними Генри, не волнуйся. Давай в первую очередь позаботимся о тебе, – настойчиво повторила она.
– Я не понимаю. Что случилось со мной?.. У меня заболел живот, а потом потекла кровь. Я что – заболела?
– Это женская «болезнь», Лилиан, дорогая. Теперь, – сказала она, беря меня за руку и сообщая мне то, что могло повергнуть меня в ужас, – все это будет происходить с тобой один раз каждый месяц.
– Каждый месяц!
Даже у Евгении не случалось ничего подобного, да к тому же каждый месяц.
– Почему, мама? Что со мной?
– С тобой все в порядке, дорогая. Это случается со всеми женщинами, сказала она. – А теперь давай подробнее остановимся на этом, – вздохнув, настаивала она. – Это слишком неприятно. Я даже не люблю думать об этом. И когда бы это не происходило, я притворяюсь, что ничего не случилось, – продолжала она. – Я продолжаю заниматься своими делами и не обращаю на это внимание.
– Но это так больно, мама.
– Да, я знаю, – сказала она. – Иногда и мне приходится проводить в постели первые несколько дней.
Мама действительно иногда оставалась на несколько дней лежать в постели, но я никогда прежде не задумывалась над этим. Теперь я поняла, что в ее поведении была какая-то регулярность. Папа в эти дни казался особенно раздражительным из-за мамы и обычно уезжал, находя повод для какой-нибудь деловой поездки.
Наверху, в моей комнате, мама быстро и коротко объяснила мне, что это кровотечение и боль означают мое вступление во взрослую жизнь. Но я испугалась еще больше, когда узнала, что мой организм изменился, теперь я могу иметь детей. Мне нужно было узнать об этом побольше, но на все мои вопросы мама или не обращала внимания или умоляла не обсуждать такие отвратительные вещи. Мама рассказала, что мне нужно делать и какие меры принимать в эти дни, и быстро закончила наш разговор.
Но мое любопытство уже было разбужено. Мне нужно было больше информации, больше ответов. Я спустилась в папину библиотеку, надеясь найти хоть что-нибудь в книгах по медицине. И действительно нашла небольшое описание женских органов размножения и детально изучила все о том, что вызывает эти ежемесячные кровотечения. Меня так потрясло случившееся, что я решила узнать, какие еще сюрпризы ждут меня впереди.
Эмили заглянула в библиотеку и увидела меня, сидящую на полу и погруженную в чтение. Я была так увлечена этим занятием, что не услышала ее шагов.
– Это – отвратительно, – сказала она, глядя на иллюстрацию, где были изображены женские органы. – Но я не удивляюсь, что ты это рассматриваешь.
– Это не отвратительно. Это научная информация, такая же, как в наших учебниках.
– Нет. Вещи такого рода не могут находиться в наших учебниках, – уверенно ответила Эмили.
– Ну хорошо, но мне нужно узнать, что со мной случилось. Ты же мне не помогла, – резко ответила я. Она свирепо посмотрела на меня. Эмили выглядела еще более худой и высокой, если смотреть на нее, сидя на полу, черты лица ее были резко очерчены, будто вырублены из гранитной скалы.
– Разве ты не знаешь, что на самом деле означает то, что с нами происходит?
Я покачала головой. Эмили встала, скрестив руки, и подняла голову так, что ее взгляд уперся в потолок.
– Это Божья кара, из-за того, что Ева натворила в Раю. С тех пор все, что связано с зачатием и рождением ребенка болезненно и отвратительно. – Она покачала головой и взглянула сверху на меня. – Как ты думаешь, почему с тобой все это произошло так рано? – спросила она, и затем сама же быстро ответила на свой вопрос. – Потому что ты особенное зло, ты проклятье сама для себя.
– Нет, – сказала я устало; слезы вновь навернулись мне на глаза. Она улыбнулась.
– Каждый день новое доказательство подтверждает это, – сказала она, торжествуя. – Это просто очередное доказательство. Мама и папа скоро осознают это и когда-нибудь отправят тебя туда, где живут грешницы, – пригрозила она.
– Они не сделают этого, – сказала я без особой уверенности. А что если Эмили говорит правду. Казалось, она была права во всем.
– Нет, им придется это сделать или ты навлечешь на нашу семью одно проклятье за другим, одну беду за другой. Вот увидишь, – пообещала она. Эмили снова заглянула в книгу. – Может быть, папа зайдет сюда и увидит, как ты читаешь и разглядываешь эту мерзость. Продолжай, – сказала она и, развернувшись, уверенной походкой покинула библиотеку. Ее последние слова наполнили меня страхом. Я быстро закрыла книгу и поставила ее на место. Затем я уединилась в своей комнате, чтобы обдумать слова Эмили. «А что если она права?» – спрашивала себя я. Я ничего не могла с собой сделать и все спрашивала: что, если она права?
Спазмы повторялись так часто, что я не захотела спускаться вниз на обед, но Тотти, которая принесла мои тетради и книги, сказала, что Евгения спрашивала обо мне, удивляясь, почему я не зашла к ней после школы. Желание увидеть ее придало мне силы, и я пошла к ней, чтобы все объяснить.
Она лежала и слушала с широко раскрытыми глазами; и была поражена не меньше, чем я. Когда я закончила, она покачала головой и поинтересовалась, случится ли это когда-нибудь и с ней.
– Мама и книги говорят, что это случается со всеми нами, – сказала я.
– Со мной этого не случится, – пророчески произнесла она. – Мое тело до самой смерти останется телом маленькой девочки.
– Не говори таких ужасных вещей, – закричала я.
– Ты прямо, как мама, – сказала Евгения, улыбаясь.
– Ну, как я могу говорить по-другому, когда ты говоришь такие грустные и мрачные вещи.
Евгения пожала плечами.
– Теперь, после твоего рассказа, Лилиан, мне не кажется таким печальным и мрачным то, что со мной этого не случится, – ответила она, и я рассмеялась.
То, что я рассказала все Евгении, помогло мне пережить свою собственную боль.
