Гийом Мюссо - Бумажная девушка
– Кстати, я захватила с собой ваш компьютер, он в багажнике, – уточнила Билли, как будто эта деталь могла как-то повлиять на мое решение.
– Все не так-то просто, – начал объяснять я. – Нельзя приказать человеку написать роман. Это своего рода алхимия. И потом, мне потребуется не меньше шести месяцев упорной работы, чтобы закончить эту книгу. Это долгий и тяжкий труд, для которого у меня нет ни сил, ни желания.
Она передразнила меня:
– «Нельзя приказать написать роман! Это своего рода алхимия…» – Помолчала немного и взорвалась: – Черт побери, когда вы наконец прекратите жалеть себя?! Если вы не положите этому конец, то плохо кончите. Намного легче разрушать себя потихоньку, чем набраться храбрости и снова взяться за дело, верно?
Туше.
Я не ответил, но принял ее аргумент. Она была не так уж и не права. Впрочем, совсем недавно, в кабинете психиатра, когда я швырнул статую, чтобы разбить окно, во мне словно что-то прорвалось. Это был бунт, желание вернуть контроль над своей жизнью. Правда, приходилось признать, что оно исчезло так же быстро, как и появилось.
Но теперь я чувствовал, что Билли клокочет от возмущения, готовая взорваться и высказать мне в лицо всю правду:
– Если вы не вступите в настоящий бой с самим собой, вы знаете, что произойдет?
– Нет, но я рассчитываю, что вы мне скажете.
– Вы будете принимать все больше лекарств и наркотиков. Каждый раз вы будете опускаться все ниже, все сильнее будет ваше отвращение к себе. А так как у вас больше нет ни гроша, вы закончите свои дни на улице, где однажды утром вас найдут мертвым со все еще торчащим из вены шприцем.
– Очаровательно…
– И еще вы должны знать, что если не начнете действовать незамедлительно, то больше никогда в жизни у вас не будет энергии, чтобы написать хотя бы одну строчку.
Положив обе руки на руль, я уставился на дорогу с отсутствующим видом. Разумеется, она была права! Но, вполне вероятно, было уже слишком поздно что-либо менять. Я, несомненно, уже был готов пойти на дно, выпустив на волю все самое разрушительное, что во мне было.
Билли посмотрела на меня тяжелым взглядом:
– И все эти прекрасные ценности, которые вы проповедуете в ваших книгах: сопротивляйтесь несчастьям, используйте второй шанс, мобилизуйте внутренние резервы, чтобы встать после удара судьбы… Это куда легче написать, чем применить на практике, так?
Ее голос неожиданно дрогнул, как будто надломился от избытка эмоций, усталости и страха.
– А я? На меня вам наплевать?! Я все потеряла в этой истории: у меня больше нет семьи, нет работы, нет крыши над головой, и я нахожусь в реальности, где единственный человек, способный мне помочь, предпочитает сидеть и жалеть самого себя.
Удивленный ее отчаянием, я повернул голову и посмотрел на нее, немного смущенный, не слишком хорошо понимая, что ей ответить. Ее лицо светилось, бриллиантовые искорки сверкали в ее глазах.
Я посмотрел в зеркало заднего вида, нажал на газ, чтобы обогнать длинную вереницу автомобилей, потом снова развернулся и направился на юг.
– Куда мы едем? – спросила Билли, вытирая одинокую слезу.
– В Мексику, чтобы вернуть мою жизнь и изменить – вашу.
15. Договор
Никаких фокусов, никаких спецэффектов. Слова, брошенные на бумагу, создали его, и теперь только слова на бумаге смогут нас от него избавить.
Стивен КингМы остановились на заправке сразу после Торранс-бич. Не знаю, стоял ли у «Бугатти» двигатель ракеты, но бензина он поглощал столько же!
Пасифик-коуст-хайвей. Саут-Бэй, Лос-Анджелес. 2 часа пополудни
На заправке было много машин. Чтобы не ждать слишком долго, я подъехал к автоматической колонке. Выйдя из машины, я едва не закричал: щиколотка болела все сильнее и сильнее, она начала распухать. Я вставил карточку, набрал номер, соответствующий моему месту жительства, и мою фамилию… На экране большими буквами высветилось сообщение:
ВАША КАРТА НЕ ПОЗВОЛЯЕТ ПРОИЗВЕСТИ ЗАПРАВКУ ГОРЮЧИМЯ забрал из автомата платиновую карту, потер ее о рукав рубашки и повторил операцию, впрочем, с тем же результатом…
Проклятье…
Я порылся в бумажнике, но нашел только жалкую бумажку в 20 долларов. Раздраженный, я нагнулся к окошку со стороны пассажирского сиденья:
– Моя карта не работает!
– Это логично, вы не согласны? У вас нет ни гроша. Это же не волшебная карточка!
– А у вас случайно не найдется немного денег?
– Где бы я могла их спрятать? – спокойно поинтересовалась Билли. – Я приземлилась на вашей террасе голая, как червяк!
– Спасибо за поддержку! – проворчал я и захромал к кассе.
Внутри магазина клубился народ. Звучала мелодия «Девушка из Ипанемы» в волшебной интерпретации Стэна Гетца[32] и Жуана Жилберту[33]. Шедевр, но, к несчастью, заезженный сорока годами исполнения в лифтах, супермаркетах или таких местах, как это.
– Отличная тачка! – присвистнул кто-то в очереди.
Через большие окна многие посетители и служащие с любопытством рассматривали «Бугатти». Очень быстро вокруг меня собралась толпа. Я объяснил возникшую проблему типу за кассой, и он терпеливо выслушал меня. Стоит сказать, что выглядел я прилично и приехал на автомобиле ценой в два миллиона долларов, пусть даже у меня не было денег, чтобы залить десять литров бензина в его бензобак. Потом посыпались вопросы, на которые я не знал ответов: правда ли, что требовалось внести 300 000 долларов залога при заказе? Надо ли задействовать секретный ключ, чтобы разогнаться до 400 км/час? Действительно ли одна только коробка передач стоит 150 000 долларов?
Оплатив счет, один из клиентов – элегантный мужчина лет пятидесяти с седеющими волосами и в белой рубашке с воротником-стойкой – в шутку предложил купить мои часы, чтобы я мог заправить машину. Он предложил мне за них 50 долларов. Потом ставки серьезно выросли: служащий предложил мне за них сначала 100 долларов, потом 150, а менеджер магазина поднял цену до 200…
Часы мне подарил Мило, и они нравились мне своей простотой: сдержанный металлический корпус, бело-серый циферблат, ремешок из черной кожи аллигатора, но я так же плохо разбирался в часах, как и в автомобилях. Эти часы показывали мне время, и большего я от них не требовал.
Вся очередь включилась в игру, и мне предложили уже триста пятьдесят долларов. Именно этот момент выбрал мужчина в рубашке с воротником-стойкой, чтобы вытащить из бумажника пухлую пачку банкнот. Он отсчитал десять купюр по сто долларов и положил их на прилавок:
– Даю тысячу долларов, если вы немедленно продаете мне часы, – с некоторой торжественностью произнес он.
