Где мы начали (ЛП) - Муньос Эшли

— Какое письмо?

Я знала, что он имел в виду то, что пришло от адвокатов, но мне нужно было время, чтобы придумать, как выкрутиться. Вчера Уэс был холоден, почти жесток. Пришлось признать, что безумной, одержимой любви всей моей жизни семилетней давности больше не существовало, а на ее месте был жестокий лидер мотоклуба.

Выражение его лица оставалось расчетливым, взгляд пригвоздил меня к месту. Только то, что он опустил глаза на мои губы, выдавало, что за его грудью все еще билось сердце.

— То, о котором говорилось в завещании. Это важно. Мне нужно знать, что он тебе написал.

Запрокинув голову, я улыбнулась с фальшивой бравадой.

— Он велел мне продать клуб, Уэс. Весь. Каждый клочок. — Я подняла руку и позволила горсти земли просыпаться сквозь пальцы.

Уэс проследил за моим движением, губы сжались в тонкую линию. Для него это не было смешным. Я отряхнула руки и собралась встать, но Уэс двинулся одновременно со мной.

Опершись на руку, он навис надо мной, почти прижав к земле. Воздух вырвался из легких от такой близости. Его грудь касалась моей, колено втиснулось между моих бедер, а его лицо...

Черт, его лицо выражало в равной степени угрозу и веселье.

— Это не шутка, Калли. На кону жизни. А теперь скажи мне, где письмо? — Его дыхание коснулось моего лица, и какого черта от него до сих пор пахло мятой?

Собрав все силы, что у меня были, я сверлила его взглядом. Наши лица были в дюймах друг от друга, одна его рука за мной, другая скользнула к талии, и я чувствовала тепло его ладони, ласкающей открытую кожу в том месте, где задрался мой свитер.

Где-то в глубине моей груди, в дальнем уголке сердца, тлела крошечная искра, разгорающаяся жаждой мести. Маска кротости, которую я носила, чтобы на меня никто не обращал внимания, спа́ла, в моей груди бушевала буря.

— Почему ты решил, что можешь так со мной обращаться? — Мой голос дрожал.

Я хотела, чтобы он убрался из моего пространства и оказался как можно дальше. Находясь так близко, я чувствовала тлеющие угли того, что было между нами раньше, и это только обнажало, как сильно он ранил меня.

Выражение Уэса на мгновение сменилось любопытством, взгляд скользнул по моему лицу, будто он не понимал, о чем я.

— Я обращаюсь с тобой так же, как ты со мной, — ответил он спокойным, тихим голосом.

— Это неправда! — я попыталась толкнуть его в плечо, но он только приблизился.

— Мне не до вежливости, Калли. Речь идет о жизни и смерти. Я не играю здесь ни в какие гребаные игры. Мне нужно увидеть это письмо, и мне плевать, считаешь ли ты меня грубым.

В носу начало жечь, а это означало, что слезы уже совсем близко. Какого черта он испытывает меня прямо сейчас? Я снова толкнула его, и на этот раз из его груди вырвалось тихое рычание.

— Я отступлю, как только ты скажешь, где письмо.

Я откинулась назад, расстроенная и раздражающе возбужденная.

— Иди к черту, Уэс. Я ничего тебе не дам, особенно когда ты так со мной обращаешься.

Его губы скользнули по моей челюсти к мочке уха. Горячее дыхание обожгло кожу, и даже под ласковым солнцем от его прикосновения по коже побежали мурашки.

— Как ты хочешь, чтобы с тобой обращались, Калли? Как с жертвой, которой ты пытаешься казаться? — Его рука на талии скользнула под свитер, горячие пальцы прошлись по спине к позвоночнику. Его губы остановились у моего уха, когда он продолжил шептать. — Или хочешь, чтобы с тобой обращались как с принцессой, которой ты всегда была? Все в клубе твоего отца обожали тебя, но ты была слишком слепа, чтобы видеть это?

О чем он говорил?

— Или, — его зубы впились в мочку моего уха, а рука опустилась на задницу и скользнула под шорты, — ты хочешь, чтобы с тобой обращались как с грязной шлюхой, чтобы я вытрахал из тебя ответы?

Вздох вырвался из моей груди, когда он лизнул то место, где только что были зубы. Спустившись по челюсти, он начал посасывать мою шею.

О черт. Это было слишком приятно.

Я зажмурилась, пытаясь сосредоточиться. Уэс играл со мной, словно я была безмозглой идиоткой. Ему нужно мое письмо, а мне — моя собственность. У нас не было будущего, но от его слов все равно было больно.

Жертва. Принцесса.

Гнев всколыхнулся в груди, я дернула бедрами и закричала:

— Отстань от меня!

Он мгновенно поднялся, отстраняясь от меня. Растерянность, затем беспокойство промелькнули на его лице, когда он осмотрел мое тело в поисках причины, по которой я закричала. Как будто он причинил мне физическую боль.

Как будто ему было не все равно.

Я с трудом поднялась на ноги, отряхиваясь и отворачиваясь от него.

— Не подходи ко мне, Уэс. Я серьезно. Я не гребаная игрушка. Я не...

Я даже не могла сформулировать, что хочу сказать, из-за того, как сильно колотилось мое сердце в груди, и как меня ранили его слова. Почему ему было так легко притворяться, будто между нами ничего не было?

Внезапно я обернулась, мне захотелось крикнуть ему об этом, потому что во мне накопилось столько яда, что мне нужно было выплеснуть его.

— Что я тебе сделала, чтобы ты так меня возненавидел?

Мой голос сорвался, по щекам текли злые слезы.

Теперь он стоял, его джинсы были все в грязи. Сильная челюсть снова напряглась, когда он уставился в землю.

Я продолжила кричать:

— Я любила тебя, Уэс! Я была так влюблена, а потом ты изменился. В одночасье стал другим человеком. Потеряв тебя... я почувствовала...

— Что ты почувствовала? — он шагнул вперед, резко обрывая меня. — Ты почувствовала себя беспомощной? Лишенной выбора? Как будто тебе пришлось вырвать собственное сердце? — От того, как дрожал его голос, от решительного, но потерянного выражения его глаз у меня перехватило дыхание.

О чем он говорил?

Золотисто-карие глаза изучали мое лицо, будто он пытался что-то сказать, но мое сердце колотилось так сильно, что я не могла ничего разглядеть. Я не могла заглянуть дальше этой ситуации, чтобы вернуться и проанализировать, что произошло в прошлом. Хотя, по сути, я просила его сделать то же самое.

Покачав головой, я отступила, но он шагнул вперед и схватил мою руку.

— Я принял решение, Калли, и из-за этого ты ушла от меня. Что ты хотела, чтобы я сделал?

Глаза расширились, а по щекам потекли слезы, которые я больше не сдерживала.

— Я хотела, чтобы ты выбрал меня, Уэс. Мне нужно было, чтобы ты был не таким, как мой отец.

Он крепко сжал челюсти, отпуская мою руку.

— Ну, в какой-то момент стало важно не только то, чего хотела ты. Я хотел тебя, а ты хотела уйти. Твой отец стал моей семьей. Брукс, Киллиан, Хэмиш... они тоже стали моей семьей.

Я снова толкнула его в плечо, ненавидя ярость, пылавшую во мне.

— Что, твоей гребаной идеальной семьи было недостаточно, тебе нужна была еще и моя?

Схватив меня за запястье, он сверлил меня взглядом.

— Да. Я хотел и твою тоже, Ривер. Я хотел всю тебя, все, к чему ты прикасалась, воздух, которым ты дышала, грязь под твоими ногтями. Я хотел все. Ты знала, что у меня не было выбора после той ночи, но все равно наказала меня.

Я не наказывала его. Он... воспоминания о времени нашего расставания возвращались обрывками. Он вступил в клуб примерно тогда же, когда меня похитили. Я вернулась, и все было как в тумане, но я смирилась с тем, что он присоединился. Целый год я была рядом, пока они втягивали его во все это клубное дерьмо, пока он посещал их церковные собрания и медленно ускользал от меня. Я держалась, сколько могла, пока не заметила, что моя жизнь зацикливается, и не смогла вынести мысли, что мои дети будут расти так же.

— Все, что я помню, Уэс, это то, что ты выбрал жизнь, о которой не имел никакого понятия, и предпочел ее мне, фактически разбив мое сердце, — прошептала я. — Но это уже неважно.

Семь лет развели нас в разные стороны. Так что нет. Это действительно не имело значения, потому что мы не могли вернуться в прошлое и что-то исправить.