Призрачный шанс (ЛП) - Келли Бриттани

— Дело дошло до драки, причем Генри в основном пытался защититься от своего пьяного обидчика. Элис была вне себя. В смятении. Она встала между ними. Отец ударил ее, и она упала. Следующий удар пришелся в Генри.

Я закрываю рот рукой, пальцы дрожат.

— Он умер. Ударился головой о камень.

В комнате становится почти невыносимо холодно, и вдруг это присутствие исчезает. Давление ослабевает, а сердце бьется так быстро, что меня слегка подташнивает.

— Он умер, и Элис поклялась, что земля будет проклята, что никто из нашей семьи не будет жить спокойно, пока справедливость не восторжествует. И она была проклята. Так и было. Наши семьи десятилетиями боролись из-за той ночи и участка в тридцать акров. Кому он принадлежал, так и не было зафиксировано. А все женщины в нашем роду, и ты, и я, мы можем… чувствовать то, что не должны.

— Что случилось с Элис? — Я не хочу знать. Мне нужно знать.

— Это ужасно. — Тилли тоже дрожит.

— Расскажи нам, — настаивает Уорд.

— Она бросилась с крыши через неделю после похорон Генри.

— О, нет. Бедная Элис. Бедный Генри. — Мои глаза полны слез, и одна скатилась по щеке Тилли тоже.

Но она еще не закончила.

— Ее отец никогда больше не был прежним. Он упился до смерти в годовщину ее смерти на следующий год. Его нашли в лесу, где погиб Генри, с медальоном, в котором находился портрет Элис.

Ее голос стал таким тихим, что мне приходится напрягаться, чтобы расслышать ее.

— Наши семьи страдают уже больше века. Эти бедные души, все трое. Их прошлое преследует нас с тех пор, и становится все хуже. Не знаю, почему, но знаю, что превосхожу всех.

— Не могу поверить, что говорю это, Тилли, но… кажется, я действительно могу поверить тебе.

Сидящий за столом Уорд застыл на месте, но и он не отрицает этого. Он поднимает на меня одну бровь, как бы спрашивая, серьезно ли я говорю.

Я киваю ему, и он пожимает плечами.

— Как мы можем помочь? — спрашивает он, и во мне вспыхивает симпатия к этому большому человеку.

Но Тилли только качает головой, пожимая плечами.

— Я не знаю. Я не знаю.

***

Тилли настаивает на мытье посуды, и я оставляю ее, а сама провожаю Уорда до его машины. Я обнимаю себя руками. Ночной воздух бодрит. Техас наконец-то сдается и решает, что осень все-таки наступила.

Мы оба молчим, но это комфортная тишина, которой стоит насладиться.

Над головой ярко светят звезды, небо над Пайни Вудс чистое.

— Можно я отвезу тебя обратно в «Дворец кисок»? — Он улыбается, и я тоже.

— Звучит официально, когда ты так его называешь.

— Во «Дворце кисок» нет ничего неофициального. — Он серьезно кивает, и я пихаю его, смеясь. — Очень серьезное место, «Дворец кисок».

— Могу я кое-что сказать?

Он прислонился к капоту машины.

— Всегда.

Мой голос звучит как шепот.

— Я боюсь. Я не хочу оставаться там одна.

— Поехали ко мне домой, — говорит он, его голос хриплый. — Останься со мной на ночь.

— Хорошо, — тихо соглашаюсь. — Позволь мне пожелать Тилли спокойной ночи.

— Поторопись, — говорит он хриплым голосом.

И я спешу.

Глава 16

Уорд

Тара снова сидит на пассажирском сиденье моего джипа, такая красивая, что кажется едва ли реальной. Все, что происходило с того момента, как я появился у двери Тилли, казалось нереальным.

— Ты хочешь обсудить это? — спросила Тара. — Ну, знаешь… о чем мы говорили за ужином?

Луна сегодня такая яркая, что я вижу страх на ее лице, несмотря на поздний час.

— А ты хочешь? — подстраховываюсь я.

— Нет, не сейчас. — Она устало откидывается на спинку кресла. — Я просто… хочу забыть обо всем этом. Пока могу, по крайней мере. Трудно забыть, что случилось в старом Замке Китти¹⁵.

Я фыркаю, поворачивая машину на свою подъездную дорожку.

Не знаю, только ли мне это кажется, или Тара чувствует то же самое, но каждая клеточка моего тела пылает от предвкушения. Я улавливаю абсолютно все, восхитительный аромат духов на ее коже, то, как лунный свет играет на ее темных волосах и гладкой коже, то, как подрагивают ее идеальные губы.

— Мне нравится, что ты здесь, — говорю ей, а потом надеюсь, что не сказал это слишком рано.

— В твоей машине?

— У меня дома, со мной.

— Не знаю, — говорит она, и мое сердце замирает. — Мне кажется, что я должна быть одета в фирменную футболку с надписью «Дворец кисок», чтобы почувствовать себя дома.

Я заливаюсь смехом, голова кружится от облегчения. Она не сказала, что не хочет быть здесь.

Боже, я так сильно хочу ее. Это все, о чем я могу думать. Она затуманивает мой разум, мои мысли, мои чувства. Все. Я прочищаю горло и глушу двигатель, но прежде чем успеваю сделать что-либо еще, Тара забирается ко мне на колени, каким-то образом умудряясь протиснуться между мной и рулем.

— Привет, — дышит она, проводя пальцами по моим щекам.

— Тара, — говорю я, мой голос срывается, когда произношу ее имя.

— Да. — Это все, что она говорит, а затем ее губы оказываются на моих, отвечая на все мои вопросы.

Я не знаю, как мне удается вытащить нас из машины и при этом удержать Тару, потому что она целует меня так, будто от этого зависит все.

Я не знаю, как мне удалось войти в дом, подняться по лестнице и попасть в свою спальню, и все это при том, что Тара прижималась ко мне, целовала меня, доводя до исступления.

— Я хочу тебя, — говорю ей с отчаянием.

Она откидывает голову назад и смеется.

— Хорошо. Было бы очень неловко, если бы я была единственной, кто хочет заняться сексом сегодня вечером.

Тара усмехается и медленно начинает расстегивать застежку на своей клетчатой юбке.

Когда она падает на пол, я совсем не обращаю на это внимания. Потому что на ней нет нижнего белья.

— А ты знаешь, что я люблю наносить капельку духов на внутреннюю поверхность бедер? — Она говорит это так обыденно, так небрежно, что я удивленно моргаю, переваривая эту информацию.

— Наверное, мне следует проверить это, — рычу я. Эта женщина, эта женщина собирается свести меня с ума.

— Тебе следует, да, — говорит она, стягивая с себя футболку и бросая ее поверх юбки.

Тара, обнажённая передо мной, голая на моей кровати, ее соски твердые, она такая красивая, что на нее больно смотреть.

Когда она раздвигает ноги, маня меня, я больше не теряю времени.

Глава 17

Тара

— Уорд, — бормочу я, все мое тело пылает и ноет от испытываемого желания. Часть меня не может поверить, что я делаю это, а остальная часть меня просто испытывает эйфорию.

Но он не двигается, только держит мои бедра широко раздвинутыми, пристально вглядываясь в меня, словно запоминая каждую линию и изгиб моего тела.

— Я такая мокрая, — говорю я, нуждаясь в его прикосновениях, отчаянно желая этого. Его.

— Черт, — говорит он. — Посмотри на себя. Посмотри, какая ты красивая.

— Раздевайся, — требую я. — Дай мне тоже на тебя посмотреть.

Он самодовольно ухмыляется и стягивает с себя рубашку.

Я стону, садясь и проводя руками по его твердой груди. — Это от работы в саду?

— Вряд ли, — смеется он. — У меня внизу тренажерный зал.

— Выглядит хорошо, — говорю небрежно, и, приподнимая бровь, щипаю его за сосок.

— Ты за это заплатишь, — рычит он с озорным блеском в глазах.

— О, правда? Я надеюсь, что ты заставишь меня заплатить за это.

— Ты заплатишь оргазмами, Тара. Таким количеством оргазмов, что ты будешь сомневаться, сможешь ли их пережить.

— И ты будешь делать те вещи своим языком, которыми я не могу насытиться?

Он смеется, целуя меня, толкая обратно на кровать, и я жду, что он продолжит делать это со мной, продолжит целовать меня…

Но он этого не делает.

Он отстраняется, затем грубо раздвигает мои ноги и впивается в мою киску, как изголодавшийся мужчина.

— О Боже, Уорд. Боже мой, — стону я, извиваясь у его рта. Он проводит языком вверх-вниз по моему клитору. Я уже такая мокрая.