Барбара Картленд - Опасная любовь
Потом Мулай Ибрагим снова повернулся к Мелине, и она не могла не признаться, что он один из самых красивых мужчин, что она видела, но красота эта неописуемо зловещая. Что-то было в его глазах, что наводило на мысль о ядовитой змее, но черты его лица, хоть и отяжелевшие с возрастом, были безупречны, как у греческой статуи, и в молодости он наверняка сошел бы за арабского Аполлона.
Но его окружал зловещий ореол, невидимый, но Мелина ощущала его совершенно ясно.
— Как вас зовут?
Голос Мулая Ибрагима стал ниже и тише, и девушка поняла, что при желании он мог стать гипнотическим.
— Мелина Каттер.
— Мне кажется, я видел вас раньше.
— Ну конечно, мы ведь здесь целый вечер.
— Нет-нет, не сегодня. — Он слегка нахмурился, вспоминая. — Конечно! Вы тогда выглянули из окна, в городе… из магазина Расмина.
Мелина увидела тень подозрения, скользнувшую по его глазам, и поспешила ее развеять:
— Да, я видела вас верхом на черной лошади! Только я не знала, что это вы, это была настоящая сцена из арабских сказок.
— Вы были в доме Расмина, — повторил Мулай Ибрагим задумчиво, словно разговаривая сам с собой.
— А-а-а, так вот как он называется, — невинно заметила девушка. — Мы обошли почти все магазины в городе, но у этого торговца — как там его зовут? — оказались самые лучшие туфельки. Я купила три пары — для себя и для подружек дома.
— А где вы живете?
Мелина вовремя удержалась, чтобы не сболтнуть «в Лондоне».
— В Нью-Йорке. Но мы там редко бываем, — доверительно сообщила она. — Мой муж любит, знаете ли… поездить по миру.
— Понимаю.
Упоминание мужа словно всколыхнуло подозрения Мулая Ибрагима.
— Я принесу вам аспирин, ждите здесь, — велел он и вышел из комнаты. Мелина услышала, как он отдает распоряжения своим людям, и, хотя не понимала ни слова, не сомневалась, что они получили приказ не выпускать ее.
Оставшись одна, девушка приложила ладони к щекам и обнаружила, что у нее трясутся руки. Этот человек подавлял ее, и более того — она была уверена, что он не остановится ни перед чем, даже убийством, чтобы получить желаемое.
Бинг был в опасности, а она ничем не могла ему помочь и не знала, как предупредить, что его ищет Мулай Ибрагим.
На цыпочках Мелина подошла к порогу и приложила ухо к двери. Да, она была уверена, что слышит чье-то дыхание.
Она вернулась в центр комнаты и, не в силах сидеть, расхаживала туда-сюда.
Как долго не было Бинга? — начала высчитывать она. Десять минут, пятнадцать? Где он? Что делает? А если Мулай Ибрагим поймает его? Что тогда? Они убьют его или возьмут в плен?
Впрочем, подумала она, пленник Мулая Ибрагима все равно что мертв, потому что сбежать ему не удастся.
Мелине начало казаться, что вся затея была глупой и абсурдной. С чего Бинг, одиночка без оружия, решил, что может освободить ребенка, которого стерегут день и ночь толпы часовых? И даже если Бинг убедится, что мальчик здесь, что он сможет сделать? Настоящее безумие! От начала и до конца. Плод мужской самоуверенности и упрямства.
Кто-то снова шел по коридору, и Мелина поспешно уселась в кресло. Наконец ручка двери повернулась, и на пороге показался Мулай Ибрагим.
— Мы не обнаружили следов вашего мужа в доме, — прежним резким тоном заявил он. — Вы можете описать, как он выглядит?
— Среднего роста, — медленно сказала Мелина. — Каштановые волосы, гладко выбрит. Очень приятное лицо. Одет в белый вечерний пиджак.
— Таких мужчин здесь сегодня сотни, — прорычал Мулай Ибрагим.
— Тогда, наверное… у него очень американская внешность, — добавила Мелина.
— Американская?
Мелина кивнула?
— Ну да, я англичанка, а он американец. Как вы думаете, куда он мог подеваться?
У нее создалось ощущение, что упоминание американского происхождения Бинга смягчило атмосферу. Голос Мулая Ибрагима стал гораздо более вежливым, и Мелина поспешила закрепить результат:
— Наверное, он загляделся на ваши картины или что-то еще. Это так похоже на него.
— Мы непременно должны найти его, чтобы вы не волновались, — заметил хозяин дома.
— А может, он поехал за аспирином в город? — предположила Мелина.
— Зачем же такие излишние хлопоты? Надо было просто попросить одного из моих слуг, некоторые из них говорят по-английски, и я уверен, предоставили бы ему желаемое без особых затруднений.
— О, думаю, он не хотел бы злоупотреблять вашим гостеприимством, — сделала жест рукой Мелина. — И это в его характере — понестись на край земли, чтобы привезти мне то, что я попросила. Он такой заботливый, хотя и рассеянный временами. По-моему, американцы — лучшие мужья на свете.
Мелина прервала свою болтовню и, заглянув в лицо Мулая Ибрагима, со смешанным чувством облегчения и тревоги заметила, что он смотрит на нее не с подозрением, а с каким-то новым выражением.
Было нечто в его взгляде, в легкой улыбке краешком губ, подсказавшее Мелине, что теперь она в опасности другого рода.
— Вы очень хорошенькая, — мягко сказал Мулай Ибрагим. — Ваш муж счастливчик.
Он обежал глазами ее рыжие волосы и изгибы фигурки, словно мысленно раздевая. Мелина поспешила отвернуться, словно вглядываясь во тьму за окном.
— Ума не приложу, куда он подевался, — вздохнула она.
— Вы разрешите завтра познакомить вас с Востоком так, как полагается? — спросил в ответ Мулай Ибрагим.
Мелина почувствовала всю двусмысленность этого предложения, и попыталась ответить непринужденно, сделав еще шаг прочь от собеседника:
— Я не знаю, останемся ли мы здесь на завтра. Мы и так задержались в городе, чтобы побывать на вашем приеме.
— Если вы не уедете, позвольте, я пришлю за вами машину?
— Мне надо спросить у мужа.
— Приглашение не распространяется на вашего мужа!
Теперь уже не могло быть никаких сомнений в особом блеске его глаз и изгибе губ. Мелина выпрямилась:
— Боюсь, я вас не понимаю.
— А я думаю, что понимаете, — возразил Мулай Ибрагим. — Нет такой женщины, которая, обладая вашей красотой, не отдавала бы отчета в своих чарах.
— Мне лестно, если вы так думаете, — холодно заметила Мелина.
Внезапно Мулай Ибрагим протянул руку и сжал ее пальцы, она попробовала вырваться, но без толку.
— Не сопротивляйтесь, — сказал он. — Думаю, самой судьбой было предначертано, чтобы мы встретились. Я увидел вас всего лишь раз, но ваше лицо отпечаталось в моем сердце: лицо ангела или, вернее, волшебницы, чье появление на миг преобразило темные улицы Феса. Я и не чаял увидеть вас вновь — и вот вы здесь, в моем доме. И мы совсем одни.
