Барбара Картленд - Опасная любовь
— Пойдем отсюда, — попросила Мелина.
Ей смутно что-то не нравилось в происходящем, что-то здесь было не так. И она не хотела иметь с этим ничего общего.
— Тогда вернемся и потанцуем, — с улыбкой предложил Бинг, и вскоре они снова были на танцплощадке и неслись под быстрый фокстрот, от которого год назад сходил с ума весь Лондон.
— Ну как, эта музыка понятнее и проще? — полюбопытствовал Бинг.
— Да, — выдохнула Мелина, — мы словно на настоящем английском балу.
Они танцевали еще довольно долго, пока Мелина и в самом деле не утомилась и не начала страдать от жары. Не чувствовалось ни малейшего ветерка, а люди толпились так тесно, что девушка наконец произнесла без малейшего притворства:
— Кажется… я слегка… перегрелась. Мы можем где-нибудь посидеть?
Она заметила, как Бинг бросил взгляд на часы, словно сверяясь, не слишком ли рано она начала выполнять их план. Но тут же ответил с неподдельной заботой в голосе:
— О милая, прости, тебе выпали сложные несколько дней. Пойдем и поищем уютное местечко. Хочешь, я принесу тебе попить или, может, таблетку аспирина?
— Аспирин был бы кстати, — ответила Мелина. — У меня голова разболелась.
— Пойдем в дом, — предложил Бинг. — Если работает кондиционер, там будет попрохладнее.
Поддерживая Мелину под локоть, он повел ее через лужайку к широким белым ступеням бокового входа на виллу. По ней спускалось и поднималось множество народу, и, когда Бинг и Мелина оказались на огромной, заставленной цветами веранде, стало понятно, что гости Мулая Ибрагима пользовались изрядной свободой в передвижении по дому.
Мелина подумала, что вилла больше похожа на настоящий дворец. Выстроенная по европейскому образцу, она все-таки имела мавританские черты, проскальзывавшие в многоцветных изразцах, изысканных занавесях, во двориках с фонтанами, которые самым неожиданным образом возникали посреди здания. Они медленно шли мимо гостевых комнат, через сад, заполненный экзотическими растениями, пока не вышли к стене виллы, где небольшие окна были темны и закрыты ставнями.
Мелина осознавала, что все это время Бинг постоянно забирал влево, двигаясь вдоль крыла дома, которое он хотел осмотреть. В саду они заметили небольшую лестницу, ведущую наверх, и без лишних слов, на цыпочках, начали взбираться по ней. Лестница вела в коридор, освещенный единственной лампочкой. Было очевидно, что это часть виллы не предназначена для любопытствующих гостей.
— Теперь снова наверх, — прошептал Бинг, и они направились на второй этаж. Он тоже утопал во тьме, только в конце смутно виднелся свет, там, где по ощущению Мелины коридор выходил в основную часть дома. Бинг пошел вперед по коридору и распахнул первую попавшуюся дверь. Когда он включил свет, Мелина разглядела, что это спальня, красиво, но без вычурности обставленная.
Было тихо, потому что окна, очевидно, выходили на задний двор, и после беглого осмотра Бинг заявил:
— Оставайся здесь и жди меня. Если кто-то войдет, скажешь, что тебе стало плохо, а я ушел искать тебе аспирин.
— Но Бинг… — начала было Мелина, но увидела только спину Бинга, который скрылся в темноте коридора так стремительно, словно скользил по льду.
Ощутив, что в комнате буквально нечем дышать из-за закрытых окон, Мелина распахнула их настежь; к тому же странно было бы ссылаться на недомогание и сидеть в духоте.
В окно мало что можно было разглядеть, да и Мелина решила, что ей логичнее было бы прилечь, но потом передумала. Ей показалось, что, если она уляжется в постель, это будет выглядеть как-то неприлично, поэтому она устроилась на кресле, поудобнее подложив подушку под спину, и прикрыла глаза.
Со стороны могло показаться, что она расслаблена, но Мелина чувствовала, как напряжен каждый нерв и каждая жилка ее тела в ожидании Бинга.
И тогда она начала думать о том мальчике и молиться за него.
«Пусть Бинг найдет его! Господи! Пожалуйста, пусть Бинг найдет его!»
Мелина не знала, сколько времени так прошло, и едва не подпрыгнула, услышав чьи-то шаги. Она уже готова была вскочить на ноги, но что-то в походке — тяжелой, твердой и размеренной — подсказало ей, что это не Бинг.
Мелина закрыла глаза и собралась с духом.
Шаги приблизились, замерли и снова возобновились. Мелина приподняла веки и в растерянности обнаружила, что дверь, которую Бинг прикрыл неплотно, распахнулась настежь и любой проходящий мимо заметил бы девушку. Мелина на цыпочках прокралась к двери и снова притворила ее, вернулась в кресло и продолжала прислушиваться.
Прошло немного времени, и шаги послышались вновь, но теперь людей было двое или трое. Они подошли совсем близко, дверь распахнулась, и Мелина поняла, что на нее кто-то смотрит. Огромным усилием воли изобразив безмятежность, она открыла глаза.
На нее пристально смотрел Мулай Ибрагим.
Мелина мгновенно узнала его, но не ожидала, что он окажется таким высоким. Он возвышался над ней, как башня, и Мелину охватил буквально физический страх.
— Что вы здесь делаете? — спросил он по-французски.
Девушка поняла, что он очень встревожен, потому что такой прямой вопрос противоречил восточным законам благовоспитанности.
Мелина прикрыла глаза ладонью, как она надеялась, самым естественным жестом.
— Простите… но я… мне стало плохо. Мне даже кажется… да, что я потеряла сознание на минуту. Мой… мой муж пошел за помощью.
— Что вы делаете на этом этаже?
Вопрос был по-прежнему задан резким тоном, и Мелина, через силу улыбнувшись, выпрямилась, а потом и поднялась медленно на ноги.
— Вы — Мулай Ибрагим, правда? — спросила она. — Спасибо… такой чудесный вечер. Мне ужасно неловко, что так вышло.
— Как вы здесь оказались? — Тон ее собеседника немного смягчился.
— Мы осматривали ваш прекрасный дом. — восхищение в голосе Мелины было в общем-то искренним. — Настоящий дворец, полный сокровищ. И мне хотелось… увидеть как можно больше.
— Мой дом в вашем распоряжении, — ответил Мулай Ибрагим не только стандартной французской формулой, но и с истинно французской галантностью, а потом оглянулся: — Но где же ваш муж?
— Понятия не имею, — растерянно улыбнулась Мелина. — Я попросила его найти кого-нибудь из обслуги и попросить аспирин.
Мулай Ибрагим сказал что-то по-арабски двум своим спутникам. Мелине показалось, что они испугались, и догадалась, что им досталось за то, что они плохо стерегли маленькую лесенку, по которой девушка и Бинг сюда поднялись.
Потом Мулай Ибрагим снова повернулся к Мелине, и она не могла не признаться, что он один из самых красивых мужчин, что она видела, но красота эта неописуемо зловещая. Что-то было в его глазах, что наводило на мысль о ядовитой змее, но черты его лица, хоть и отяжелевшие с возрастом, были безупречны, как у греческой статуи, и в молодости он наверняка сошел бы за арабского Аполлона.
