Светлана Чистякова - Производные счастья
Маша уже хотела было похвастаться, что знакома с профессором, но в палате появилась незнакомая женщина и она промолчала. Спросила только:
— Профессор Северинцев? Так он же вроде бы со взрослыми работает.
— Канешна, — согласно кивнула баба Валя, — Тильки, если дюже сложные операции, то его вызывают. Димку ось нашего на прошлой нидиле соперировал. А так дитями занимаются доктор Лисовицкий и его ассистенты. Тока те ще дюже молоды. Хлопчики совсем. Куда им до Северинцева! Бачила бы ты його! Такий гарный мужик! Характер, правда — не приведи Господь!
Маша снова открыла рот, чтобы сказать, что профессор не такой уж и злой, но баба Валя её перебила:
— Потом усех узнаешь, познакомишься. Ось, побачь сюды, это Любанька и Мишутка. Их сегодня оперируют. Давай я тебе усё покажу, как и шо, помогу сегодня, а тоди — будешь сама справляться. Пийдем, побачишь как мыть. Тут тебе не як у себе дома. Кое к чему не дай господь прикоснуться.
— Баб Валь.
— Шо?
— А эта женщина — доктор? — Маша украдкой показала на невысокую шатенку, стоявшую у самого дальнего бокса.
— Хто? Нинка? Да. Вона реаниматолог и на операциях тоже стоит. Ох и нехороша баба! С виду клуша-клушей, а як гляне, ажно мурашки по телу. Дюже душа в ей чёрная. Як кирзовый сапог. Как вона здесь тока робить! Хотя, детишек не обижае, это не скажу.
Пийдем дальше. Нехай с ней наш начальник разбирается. Вот Сергей Анатольич дюже хороший чоловик. И усех вокруг такими же считае.
— Ось тута усё и хранится, — она распахнула дверь какого-то подсобного помещения, демонстрируя стеллажи со стопками операционного белья, стерильными салфетками, свертками, коробками, рядами бутылок и канистр с моющими средствами и дезинфицирующими жидкостями. — Тут ось усё подписано. Завтра Юлька тоби инструкции усе выдаст. Дивчина ты вумна, так шо разберешься.
Через час по спине Маши уже в три ручья тёк пот. Убирать нужно было быстро и она старалась так, будто от этого зависела её жизнь.
— В полдевятого обход, потом операции начинаются, — баба Валя устало разогнулась. Маша продолжала усиленно драить шваброй и без того сверкающие плитки пола. — Пойдем детский бокс убирать, як тока малышню в операционные отвезут.
— А сколько операций в день?
— Та по-разному. Плановых — две-три. Ну, канешна, если с внеплановыми, то и до шести бувае. И вечно у пьятницу, як до хаты соберешься, тут и везут, як сговорятся, скаженны-пробурчала она. — Однажды було, шо Северинцев два дня тут ночевал, стока народу разом поступило. Совсем заездили мужика! Шо, не устала ишшо? А то работа только начинается.
* * *Северинцев ехал в кардиоцентр в самом радужном настроении. По дороге он тихонько насвистывал весёлую мелодию и думал о том, как вечером заберёт Нару к себе. И какая ночь их ожидает. Ох что он устроит! Настоящую феерию! Сексуальный пир после долгих месяцев целибата. В основном для неё конечно, но и для себя немножко. «Да, Северинцев! — он мысленно усмехнулся. — Крепко же тебя зацепило».
То, что было чуть меньше часа назад это так, небольшая прелюдия. А вот ночью… Нет, об этом лучше сейчас не думать, а то ещё целый день впереди, в заполненной людьми клинике. Не стоит выставлять себя озабоченным неандертальцем.
Он вошел в холл и собирался уже пройти к лифтам, когда до его ушей донесся возмущенный голос Лисовицкого. Он обернулся и заметил Валерия, ожесточенно спорящего с какой-то тёткой.
— Я подам на вас в суд и выиграю! — с изумлением услышал он: Валерка так кричал впервые на его памяти. — Но пока мы будем бегать по судам, ваш ребенок умрет!
— Значит, Господу так будет угодно! — раскрасневшаяся толстая баба едва ли не топала ногами. — Думаете, я не знаю законодательство? Думаете, я не найду на вас управу? Существуют заменители крови!
— Много вы об этом знаете! — гневно выкрикнул Лисовицкий. — Полноценных заменителей не существует! И если ваша дочь умрет на столе, никакой бог не вернет ее вам назад, вы это понимаете или нет?
Северинцев остановился и нахмурился, вслушиваясь в разговор.
— Лучше умереть, чем переливать! В Царствии Небесном мы воссоединимся вновь! И таким, как вы, там не будет места!
— Операция проводится под аппаратом искусственного кровообращения, донорская кровь нужна и во время операции, и после, для восстановления объема. А кровезаменители в вашем случае…
— Любой Свидетель Иеговы знает про перфторан! — перебила женщина. — Вы идете против Бога, предлагая мне грех!
— Я предлагаю сохранить жизнь вашему ребенку, — устало сказал Валерий. — Зачем вы дали ребенку имя Ева, если обрекаете ее на смерть?
— Вы хоть раз открыли Библию? — кипятилась тётка. — Там и только там указания, как нам всем жить! А в двадцать девятом стихе Деяний, в пятнадцатой главе сказано: «воздерживаться от крови»! Кровь принадлежит Богу и только Богу! Вы хотите спорить с самим Иеговой? Будете разговаривать с моим адвокатом, если не понимаете элементарные вещи, которые я пытаюсь вам донести! Это религиозная дискриминация, уважаемый! Я написала заявление, что вам еще нужно? И если я узнаю, что по каким-то причинам вы пошли против моей воли… — женщина надвинулась на Лисовицкого, будто собралась его задушить голыми руками.
— Ваша дочь — аллергик, — не сдавался Валера. — Перфторан ей противопоказан. Пока мы будем перебирать варианты, выясняя, что ей подойдет, а что нет, уйдет драгоценное время. Вы теряете его сейчас, пытаясь говорить со мной о том, в чем совершенно не компетентны. У нее гемоглобин — сорок восемь, вы понимаете, что это такое, или нет? Я в последний раз поясняю вам. Ваш отказ от переливания означает, что вы своими руками убиваете ребенка. И моими также.
— Согласиться на донорскую кровь, значит отказаться от Бога! — яростно выкрикнула женщина. — Еве не нужна кровь! Ей нужен Бог!
— Я думал, ей нужна жизнь, — тихо сказал Лисовицкий. Мне не верите, спросите вон у него, — он указал на подошедшего Северинцева, — это лучший кардиохирург клиники!
— Да мне плевать, кто он! Повторяю, посмеете пойти против моей воли — пойдёте по этапу.
— Валерий Алексеевич, это бесполезно. — Северинцев даже ухом не повёл и просто оттащил разгневанного Лисовицкого в сторону, — если ей угодно потерять ребёнка, значит так тому и быть. Идти против этой фанатичной дуры, равносильно самоубийству. Так что это бесполезняк. Топай давай в отделение и не порть себе нервы.
— Сань, может ты возьмёшься. Девочка такая хорошенькая. Жалко потерять.
— Валера, ты же знаешь, что после того что произошло три года назад, я принципиально не оперирую Свидетелей Иеговы и членов их семей. Поверь, мне вполне хватило того случая. Помнишь, когда я проигнорировал требование родственников пациента не переливать кровь? Я спас его — да! Но потом замучался по судам бегать. И если бы не мой адвокат, вообще неизвестно чем бы дело кончилось. Нет ничего хуже медико-юридических столкновений, я тебе говорю!
