Светлана Чистякова - Производные счастья
— Нет. Чаю хочешь?
— Тебя хочу. Снова.
— А как же работа?
— Я и забыл. Давай свой чай.
— Только сначала в ванную.
— Разумеется, — он чмокнул её в нос, — беги.
Уже через пятнадцать минут Нара металась по кухне, и пока он был в ванной, накрывала на стол со счастливой улыбкой от уха до уха.
Вернувшись, он снова попытался её поцеловать, но она не позволила, напомнив, что его ждут и он, торопливо выпив чашку чая, помчался в клинику.
Он уже был на лестнице, когда её взгляд упал на сиротливо валявшийся на полу кейс, сброшенный ими со стола.
— Александр Николаевич, вы кейс забыли, — крикнула она, высунувшись в пролёт.
— Вечером заберу, Нара… Андреевна.
* * *Нара закрыла дверь и подошла к зеркалу. Из которого, на неё посмотрела раскрасневшаяся, совершенно счастливая мордашка с блестящими глазами, припухшими от поцелуев губами и спутанными волосами.
«Ну и что мы тут стоим и глупо улыбаемся? — голосом строгой мамочки сурово спросило подсознание. — Только что тебя бесцеремонно трахнули в прихожей на бабкином столе даже „здрасьте“ не сказав. А ты тут стоишь и лыбишься».
— И что?
«Как это „что?“ По всем законам сопливых мелодрам, ты уже должна быть по дороге в полицию, и размазывая по щекам слёзы, обдумывать первую фразу возмущённого заявления».
— Серьёзно? Видимо я не такая продвинутая в плане мыльных опер. Меня всё устраивает. Секс был просто улётным и я ни о чём не жалею.
«И тебе не стыдно?»
— Ни капельки!
«Ну и правильно! — вдруг милостиво согласилось подсознание. Жизнь одна, девочка. Такие мужчины как он на дороге не валяются. А второго шанса может и не быть».
Придя к согласию с собственным «Я», она ещё чуть-чуть полюбовалась на счастливую мордочку в зеркале и пошла рыться в аптечке, в которой должны были заваляться противозачаточные таблетки.
* * *— Можно войти? — Маша робко заглянула в кабинет старшей медсестры детской реанимации.
— Конечно, Машенька. Проходите, — доброжелательно улыбнулась Юлия Сергеевна — миловидная блондинка средних лет. — Мы вас ждём, — она глазами указала на пожилую махонькую, кругленькую как колобок женщину. Знакомьтесь — Валентина Николаевна, наша сестра — хозяйка, и ваш непосредственный начальник.
— Ох, Юлька, — махнула на неё рукой Валентина Николаевна, — та шо ж ты дивчину смущаешь! Бачь, яка вона молоденька! А ты ей — выкаешь. Иди сюда, донечка, не бойсь. Нехай её! Баба Валя я для тебе. А ты для меня — Машенька. Да?
Маша радостно закивала, Юлия Сергеевна рассмеялась так звонко и заразительно, что из суровой начальницы, мгновенно превратилась в молодую привлекательную женщину.
— Ладно, баб Валь, — забирай свою подопечную. И для начала познакомь с девочками, объясни, что и где, а я уж завтра её приказами помучаю.
— А як же ж! Ось прямо сию минуту и пийдем. Чайку с девчатками попьём, познакомимся, я тоби наших малюточек хворых покажу, а тамо уж побачем.
За время пока они шли до раздевалки санитарочек, баба Валя успела сообщить ей, что она всю жизнь прожила в Украине и всего лишь пятый год, как переехала к дочке. Поэтому, пусть Машенька не обращает внимания на её своеобразный говор. И всё это с ласковой улыбкой и дружескими похлопываниями по руке, за которую баба Валя её держала. Маша шла рядом и с грустью думала: «Ну почему моя бабушка не похожа на эту женщину? Она меня едва знает, а столько тепла в ней! А баба Паша, только ругается всё время!»
— Ось бачишь, це твой шкапчик, — баба Валя подвела её к одному из высоких металлических шкафов, стоявших вдоль стен. — Тута и будешь разболокаться. Эта половина — для уличной одёжи, а ось ца — для рабочего костюма. Я уже его припасла. Коли велик будет, я подгоню по тоби.
Еще Маша узнала о необходимости принятия ежедневного душа, дверь в который вела прямо из раздевалки и обязательной дезинфекции. Когда чистая и продезинфицированная Марья, облачённая в новенький тёмно-зелёный костюм и шапочку появилась на пороге небольшой комнатки, примыкающей к раздевалке, баба Валя сидела за небольшим столом в окружении двух молоденьких девчонок, с которыми Машу тут же и познакомили.
Потом баба Валя отвела её к сестринскому посту и представила дежурной сестре Марине Александровне, которая тоже доброжелательно улыбнулась ей.
— Ну а теперь, пошли с тряпками-вёдрами-швабрами знакомиться, — баба Валя подхватила её под локоток и повела по коридору.
Незнакомой информации — что куда наливать, в какой концентрации, и какая экспозиция должна быть у того или иного раствора; что- куда замачивать и насколько, чем отличается «Экодез75» от «Экома» и прочее, было столько, что через полчаса Маша сдалась и попросила у бабы Вали блокнот и ручку, чтобы всё записать и ничего не перепутать.
Потом была экскурсия по отделению, во время которой баба Валя знакомила Машу с медперсоналом. Все были в одинаковых костюмах и шапочках, и у половины из них были усталые лица и красные глаза — награда за ночное дежурство.
Помещений, которые должна была убирать Маша, оказалось довольно много: ординаторская анестезиологов, сестринский пост, комната отдыха персонала, кабинет старшей сестры, комната санитаров и санкомната, и самое главное — палата интенсивной терапии, где лежали маленькие пациенты кардиоцентра.
— А вот и наши деточки, — баба Валя грустно улыбнулась.
Маша расширившимися глазами смотрела на детей. Конечно, она видела малышей и раньше, — спокойные или даже плачущие, они никогда не вызывали у неё такого острого чувства жалости. То, что она увидела в этой палате, потрясло до глубины души.
Палата интенсивной терапии была довольно большая, и Маша сначала заметила только четверых. Она решила, что это новорожденные — такие они были маленькие. Личики детей казались неестественно бледными, рты прикрыты прозрачными масками, от которых тянулись дыхательные трубки, к синюшной коже прикреплены пластырями электроды. Кроватки выглядели огромными для их крошечных тел. Правда, кроватками эти сооружения назвать было трудно — высокие тележки на колесиках, где под прозрачными колпаками боролись за угасающую жизнь маленькие существа, опутанные пластиковыми трубками и непонятными проводами. Маша осторожно приблизилась к одному ребенку. Малыш не спал. Она почувствовала, как к горлу подступает комок слез.
— Бачишь, не спит. Это Димочка, ему три месяца, — баба Валя встала рядом с ней. — Мабуть в детдоме и по-другому назовут, но у нас он — Димка.
— Разве у него нет родителей?
— Та! — баба Валя горестно махнула рукой. — Мать сучка така, отказалась от дитяти, як тильки взнала, шо её ожидае. Ось, бачь — она ткнула пальцем в какую-то картонку, прикрепленную к каталке младенца: — «Пен-та-да Фал-ло». Угу. Но прохвессор Северинцев уже усё исправил и хлопчик таперича буде здоровенький. Тильки выхаживать його дюже долго треба.
