Вита Витренко - Вне зоны доступа
Ему сразу отдали лучшую — строптивую темноглазую балерину, которая, в зависимости от мелодии, умела превращаться то в цыганку, то в нежную фею. Они сцепились в соперничестве. Это была схватка двух юных максималистов, двух гибких тел, двух страстных, дерзких сердец, которая спустя год окончилась тяжелейшей для обоих влюбленностью. Виталик, бывший партнер Жени, усердный, уравновешенный мальчик, ревновал так, что перестал учиться. Его родители, боясь непоправимого, перевели сына в другую студию. А Женя с Максом сносили все на своем пути. Когда они выходили на сцену под азартные звуки румбы, когда Женя задиристо вскидывала голову и шаловливо топала красной туфелькой с каблучком, а Макс в искрящемся пиджаке резко, но грациозно притягивал ее к себе, зал замирал, как струна. Они шли напролом, собирая награды, словно грибы после дождя. С 15 лет они по-взрослому любили друг друга. Сначала тайком, потом не скрываясь. Клялись в вечной верности. Мечтали о свадьбе. Казалось, это сумасшествие не закончится никогда.
Но в одиннадцатом классе Макс вдруг охладел к танцам. «Ты думаешь, мы сможем этим нормально заработать? Мне нужно поступать и получать человеческую профессию. Я же мужчина, я должен кормить семью», — деловито втолковывал он Жене позаимствованные у родителей истины. Она и сама понимала: танцы для жизни — мало. Тоже засела за книжки. Но все это — только для галочки, для мамы, которая растила ее сама и считала каждую копейку.
Они поступили одновременно. Он — в экономический вуз, она — в пединститут. Ходили слухи, что его папа кому-то что-то сказал, чтобы Женю приняли (вне сцены она, дескать, звезд с неба не хватала). Женя их игнорировала. С Максом делили все: радости и огорчения, первые «свои» деньги, постель в девичьей Жениной комнате, когда ее мать-медсестра задерживалась на работе. Макс с воодушевлением учился и по привычке танцевал, Женя наоборот.
Перед защитой диплома Макс окончательно забросил детское, как он теперь выражался, хобби, чтобы углубиться в недра экономики. Последнюю награду они получили в категории «Молодежь» и больше не выступали.
Для Жени это была трагедия. С танцами расстаться она не могла. Она пробовала новых партнеров — все было не то. Никто не обладал живостью и грациозностью Макса, никто не чувствовал Женю так хорошо, как он. Она умоляла его вернуться. Они много ссорились. Она говорила, что он ее разлюбил. Он считал, что его поступок, наоборот, говорит о серьезности намерений.
Женя не помнила, как Макс сообщил ей о решении стажироваться за рубежом. Наверное, память просто стерла этот эпизод, чтобы не травмировать психику. Вдруг стало понятно, что никакой свадьбы не планировалось, а все было четко расписано на годы вперед.
«Это ведь для нашего блага, — уговаривал ее Макс, целуя глаза и непослушные каштановые локоны. — Представляешь, кем я могу стать после стажировки там? У нас будет все!..»
«А как же я?» — чуть не плакала Женя.
«Год пролетит незаметно!» — искренне утешал Макс.
Может быть, для него. Новое место, новые люди, масса возможностей и впечатлений. А для Жени это 365 серых тоскливых дней.
К концу злополучного года Женя своей безошибочной интуицией определила: он не собирается возвращаться. Писал все то же: «Скучаю, люблю. Еще немного — сейчас открылись хорошие перспективы. Придется еще чуть-чуть подождать — и золотой ключик у нас в кармане». Но Жене не нужен был ключик. Ей нужен был Макс, живой, теплый, рядом. Макс, с его особым чувством юмора, нежными пальцами, смешными, так и не ушедшими с лица веснушками. И она знала, что Макс не приедет.
Если бы он не спрятался так далеко, она бы полетела к нему сама. А тут один только билет в Америку стоил за тысячу зеленых. Где ей взять такие деньги?! Попросить у родителей Макса она считала невозможным, а те о Жене как-то сразу забыли. Ну, была такая девочка, танцевала когда-то с их сыном.
Сначала было обидно и больно. Трудно сказать, что больше. Женя порвала фотографии с соревнований. Перестала отвечать на его мэйлы. Всем говорила, что расстались по обоюдному согласию.
Потом боль растворилась в ритмах ча-ча-ча и пасодобля. Она снова танцевала. Но уже для детей. Работа дарила воодушевление. Рана в душе затягивалась. Женя вспоминала Макса со спокойной печалью. Маленькие ангелы оказались отменными лекарями.
Макс волновался. Он много раз думал, что скажет. Нельзя быть многословным. Перед тем как ехать, он, конечно, прозондировал почву: Женя не вышла замуж. Сам он прожил год в гражданском браке с эмигранткой из Беларуси. Катя была напориста и самоуверенна. Она стремилась выжать из жизни максимум. Что не выжималось, готова была оторвать зубами. Наверное, о такой невестке мечтали его родители. Но Максу и самому хватало напора. Все чаще он вспоминал легкую Женю в звуках венского вальса. Когда понял, что ту, вторую, не любит, съехал с ее квартиры. Злился на родителей: они сразу приняли Женю в штыки. «Дочь медсестры, из неполной семьи!» — заезженная пластинка маминым голосом. Отец вел себя сдержаннее, но на защиту сына никогда не становился. С родителями он виделся только в Америке — сам ни разу не прилетел к ним в гости. Может, из-за нее? Или все-таки из-за них?…
Он сидел в когда-то любимом кафе за тем самым столиком — справа от стойки, в углу, под картиной с «Битлами». За пять лет изменилась только публика, да стулья немного потерлись. На третьем эспрессо появилась Женина фигурка.
Она неловко огляделась, помахала Максу рукой, сняла пуховик и вязаную белую шапочку. Макс удивился: вместо роскошных волос — коротенькое каре. Женя отметила, что его веснушки поблекли. Они пытливо изучали друг друга. Каждый находил в другом родные черты. Каждый заметил что-то новое и чужое — так годы, которые они провели не вместе, легли на их лица.
— Как жизнь? — начал он нейтрально.
— Прекрасно! Преподаю, — Женя ждала продолжения.
Он заговорил о войне, чтобы потянуть время. Женя перебила его:
— Максим, расскажи о себе. Ты добился того, о чем мечтал?
Макс услышал в ее голосе нотки насмешки, но ему показалось.
— Да, я доволен, — честно признался он. — Купил квартиру в кредит. Имею стабильный доход.
И вдруг неожиданно для себя добавил:
— Я скучал по тебе.
Женя замерла. Сколько раз она рисовала в воображении эту сцену! Сколько раз до слез упивалась его раскаянием! А в реальности его слова прозвучали так буднично. И как будто нелепо.
— Прошло пять лет, — озвучила Женя известный обоим факт.
— Некоторые вещи занимают больше времени, чем ожидаешь, — тихо ответил Макс после паузы.
— Пять лет — это так долго… — неопределенно пожала плечами Женя.
