Вита Витренко - Вне зоны доступа
Ох и не любила Айсолтан эти конверты! Не приносили они ей ничего хорошего. Она еле дождалась, пока останется сама. И все же дома не стала распечатывать письмо сразу: приняла душ, выпила чаю. Потом же, подрагивая от нетерпения, взялась за конверт.
В нем оказались деньги. Пять стодолларовых купюр. Если прибавить то, что накопила она, хватит и на дорогу, и на подарки. Любовной записки не прилагалось. Зато внутри, на отгибающемся треугольничке, был нарисован маленький самолетик, парящий в облаках, три сердечка и улыбочка. «Костя остался без сбережений, Ася осталась без Кости», — подумала Айсолтан.
Через три дня самолет уже уносил ее туда, где снятся самые сладкие сны, живут самые добрые люди и громче всего поют по утрам птицы. На родину! «Своего единственного я еще встречу», — думала Айсолтан, засыпая в удобном кресле.
Танго по-американски
«Не улетай, — попросила она его. — Нам хорошо вместе».
«Я через год вернусь, — пообещал он. — Год пролетит мгновенно».
Она ждала. Сначала нетерпеливо, потом буднично, затем обреченно. Наконец, перестала ждать…
— Пива, пива-то еще плесни! — гнусавил полный усач в кожаной куртке.
Влюбленная парочка так заигралась, что казалось, сейчас уляжется прямо на столе.
Парни за соседним столом дымили, громко хохотали и похлопывали друг друга по плечу: кто-то сдал важный экзамен.
В кафе было тесно, накурено, слишком громко играла музыка. Но Женя не уходила.
Ей было хорошо. Два выпитых глинтвейна растекались по венам.
Мысли стали легкими, как перышки, и разлетелись в разные стороны. Ее ничего не тревожило больше. Она знала, что еще двадцать раз передумает, но решила для себя: не отвечать. Всему свое время.
Дома, когда вино бесследно выветрилось, и ныли натруженные ноги, и хотелось есть, но не было сил варить, она в сотый раз перечитала смс. Теперь в душе стало не легко, а пусто, подобралась давняя и, казалось, забытая обида, и в то же время нашло какое-то странное торжество, будто она победила в соревновании. В общем, она не справилась с собой и набила ответ, раз пять выправила его и отправила по незнакомому номеру. Стала ждать.
Она уже засыпала, когда зазвонил мобильный. С перепугу сбросила звонок. Он затрезвонил снова.
— Привет, — выдохнула она едва слышно.
— Привет, — так же тихо ответил он.
От этого голоса мороз до сих пор шел по коже. Женя поежилась.
— Давай завтра встретимся, — без обиняков предложил он.
— Зачем? — спросила она.
— Ты не хочешь меня увидеть? — в его голосе почудилась насмешка.
— Мне все равно, — соврала она. — И завтра я не могу.
Соврала дважды.
— Я все понимаю, — сказал он. — Ты имеешь право так отвечать. Давай послезавтра.
— Хорошо, — неожиданно легко согласилась она. — На старом месте в семь вечера.
— В «Елках»? До встречи! — обрадовался он.
Женя повесила трубку.
«К чему все это?» — спросила себя. Хотела снова заснуть, но куда там… Воспоминания стали выпархивать из памяти, как привидения. Вопросы обручем сжали голову. Захотелось подвести итоги.
Ей 28. У нее есть любимое дело. Нет семьи, но много обожаемых детей. Она молода, энергична, реализована. Все еще хороша собой. «Опасаться нечего, — решила Женя. — Я не буду выглядеть жалко».
В два ночи она выпила валерьянку и наконец-то уснула. Сны унесли ее в прошлое.
Макс не узнавал родину. Это был его город и одновременно чужой. Такое бывает в фильмах: взгляд из прошлого — смена кадра — контраст настоящего. Он уезжал из цветущего лета. Сейчас стояла хмурая зима. Тогда люди на улицах носили воздушное, если мороженое и улыбались. Теперь они были в серых пальто, ежились от холода, а их лица сводило от напряжения. Они теряли работу. Их зарплаты превращались в пыль. Их накопления сгорали. Некоторых забирали на войну. Другие возвращались калеками. Макс не мог понять, как такое могло случиться. Это не укладывалось в его голове. Одно дело — читать в Интернете. Другое — видеть. Он переживал. Жертвовал средства. И в то же время считал свой приезд ошибкой. Что он может изменить? Ничего. Но правду-то он сам знал точно. Макс здесь не из-за ностальгии.
Он не мог написать Жене по e-mail, прошло слишком много времени. Да и на его мэйлы она давно перестала отвечать. Макс хотел посмотреть ей в глаза. Это дало бы ответы на многие вопросы. Что чувствует он. Что чувствует она. Есть ли у них шанс. Можно ли снова войти в ту же реку.
Но сейчас его преследовало ощущение, что он вернулся зря. Ему было неуютно.
«Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз!» — нараспев считала Женя. По залу кружилось несколько пар. Лучше всего получалось у Валеры с Майечкой. Худенькие, грациозные, они были словно половинки одного целого, легко вписывались в ритм и чувствовали душу вальса.
«Алеша, ты спешишь. Оля, спину струной. Тарас, ослабь хватку, нежнее…» — комментировала Женя.
Занимались юниоры, 12–14 лет. Это были уже бывалые воины, тертые калачи, прошедшие не одно соревнование и стоптавшие не одну пару туфелек. В то же время Женя знала, что блестящее будущее можно пророчить лишь двоим. Что Тарас и Дина, как только смогут решать сами, скорее всего оставят танцы. Что Денис уйдет на хип-хоп. Что Оля с Алешей будут сражаться с Валерой и Майей за первенство и сдадутся.
Женя была хорошим тренером, если не сказать великолепным. У нее имелось чутье. Вдобавок к таланту. К ней стремились попасть все. И те, кто уже определил, что танцы — это призвание, и те, кто хотел быстрых результатов, и те, которые просто могли выбирать. Женя не учила — она влюбляла в танцы. Она заражала детей энергетикой джайва и нежностью вальса, страстью танго и истомой фокстрота. Ее ученики забывали о школе, родителях, других увлечениях. Они болели танцами. Женя передавала не только умения, но и чувства.
Она тренировала неистово, может быть, жестко. Не все могли вынести этот ритм. Некоторые сдавались. Но Женя любила своих учеников. Она знала о жизненной ситуации каждого. Если надо, приходила домой, разговаривала, наведывалась к учителям. Когда видела, что у ребенка есть шанс. Что нужно просто преодолеть очередной кризис. Но если чувствовала, что в мальчишке или девчонке погас свет, не давила. Вовремя уйти — тоже искусство.
Женя жила танцами. Сама занималась с шести лет. Была победительницей многих соревнований. Танцы дали ей профессию. Они же подарили ей первую любовь…
Они танцевали в паре с двенадцати лет. Женя хорошо помнила, как Максим пришел в их коллектив. Он переехал в Женин город из столицы (отца перевели управлять банком). Подавал надежды. Имел награды с важных турниров. На его веснушчатом лице были написаны презрение и скука. Он танцевал сногсшибательно.
