Брюс Федоров - Ветви терновника
– Вот это изображение церкви Святой Софии, а вот этот Эндельский двор. Другие рисунки тоже сделаны в районе Шпандау, в Берлине, – начала давать пояснения Элизабет. – Тебе нравится?
– Замечательно. Очень точные линии, – отвечал заинтригованный Данила. – А кто автор? Его подписи я не вижу.
– Она на обороте. А ты попробуй догадаться.
– Неужели ты? – изумился Данила– Почему неужели? Ты удивлён?
– Да, нет, – начал оправдываться стушевавшийся Данила, – Просто эта графика и рисунки выполнены профессионально. Я не знал, что ты рисуешь.
– Ну, это понятно. Ведь мы знакомы недавно. Это мои любительские работы. Больше для себя, но за комплимент спасибо.
Потом Элизабет вполоборота повернула к нему голову и, как бы присматриваясь, и произнесла:
– Данила, ты побудь здесь минут десять, посмотри рисунки, если хочешь, а я приготовлю обещанный кофе. После этих слов прошла в другую комнату, в которой задержалась ненадолго и вышла из неё совсем преображённой. На ней теперь было лёгкое салатового цвета домашнее платье, роскошные светло-русые волосы были стянуты симпатичным разноцветным шнурком, а шея обвязана батистовым красным платочком. Улыбнувшись Даниле, Элизабет, не говоря ни слова, прошла на кухню.
Данила, немного растерявшись, стал гадать. Может быть, пройти на кухню и предложить ей помощь в приготовлении кофе. В конце концов, размолоть его в кофемолке он сумеет. Да заодно произведёт впечатление своей хозяйственностью. Женщины ведь ценят умение мужчин выполнять мелкую домашнюю работу. Или всё же лучше последовать её совету и продолжать рассматривать эти картины. И тогда не придётся краснеть за свою навязчивость.
Сделав выбор, Данила вновь вернулся к изучению развешанных рисунков, всё больше поражаясь точности городских зарисовок. Он никогда не был ни в Германии, ни в Берлине, но видовые фотографии этого города он видел, и поэтому без труда узнал и Александер платц, и так называемый Театральный остров, центр обитания культурной богемы. Данила с таким увлечением углубился в разглядывания графических работ, что не сразу заметил, как в комнату вошла Элизабет. Девушка поставила на стол поднос и стала расставлять чашечки горячего дымящегося кофе, сахарницу и тарелки с подогретыми многослойными сэндвичами, составленными из слайсов хлеба, сыра, ветчины и свежих помидор. Потом сняла жёлтый с красными маками передник, положила его на соседний стул и, улыбаясь, сказала Даниле:
– Ну вот, теперь мы можем начинать пить кофе и разговаривать об искусстве. Я вижу, что ты интересуешься художественным творчеством.
– Если бы так, – подумал Данила. – Скользкая тема. Но кое-что я ведь знаю. Недаром у меня мать искусствовед, – и ответил:
– Я, конечно, не большой специалист, но твои рисунки мне понравились. Как я понимаю, Элизабет, ты живёшь в Берлине. Я его никогда не видел. Расскажи мне о своём городе.
– Я родилась и выросла в Берлине, ещё в том маленьком, половинчатом городе. А сейчас после объединения он стал большим и разнообразным.
В нём стало интереснее жить, ведь большинство исторических зданий города сосредоточено в восточной части города, а в западной те, которые можно отнести к современной европейской архитектуре. И сейчас Берлин – это сочетание консерватизма и модернизма. Но Москва мне тоже по душе, и район, где я сейчас живу, очень привлекательный: недалеко Филиал Третьяковской галереи и, что совершенно замечательно – рядом с ним развалы продаж картин свободных художников. И ещё Москва-река. Я люблю гулять по её набережной. А ты где живёшь?
– На Кутузовском. Я там знаю все улицы и переулки, и Москва-река тоже рядом. Так что я по ней могу добраться до тебя на речном трамвайчике.
– Но они уже сейчас не ходят. Навигация закончилась.
– Ничего. Найду лодку и на вёслах за полдня доплыву к тебе.
Оба рассмеялись.
– Элизабет, ты очень хорошо говоришь по-русски. Почти без акцента. Как это тебе удалось?
– О, это несложно объяснить. У нас в ГДР все начинали учить русский ещё в школе. А потом я приехала сюда. Вот так и сложилось. А ты, какие языки изучаешь?
– Основные языки – испанский и английский, и даже немецкий начал, правда, факультативно. Отец настоял. Он у меня работает в нашем торгпредстве в Австрии и считает, что немецкий мне очень пригодится. А я не знаю. Ну не идёт он у меня. Путаюсь и в грамматике, и слова заучиваются с трудом. Похоже, что я и немецкий несовместимы.
– Разве, неужели он такой сложный? – на лице девушки отобразилось неподдельное удивление. – Может быть, ты просто не можешь понять его, почувствовать? Вот когда он начнёт нравиться тебе, тогда и проблемы исчезнут сами собой. Чтобы что-то получилось, надо относиться к этому с душой. Скажи, ты читаешь немецкую литературу?
– В школе и на первом курсе читал. Например, «Приключения Вернера Хольта», немецкого писателя Дитера Нолля и ещё одну книгу – «Под местным наркозом», а вот автора не помню.
– А о чём она?
– Ну, в общем, о жизни, о разочарованиях, о борьбе человека со средой, обществом, о его одиночестве. Должен признаться, я не очень разобрался в ней, накручено много. Противоречивая книга.
– Может быть. Это Гюнтер Грасс. Замечательный человек и писатель. У него есть и другие интересные произведения. А по-немецки эта книга называется «Ortlich betaubt», но я дала бы ей более точный перевод, скажем «В поисках забвения». Думаю, так было бы точнее. А книга действительно сложная, вымученная. Но таков Гросс, мастер парадоксов и сам противоречивый человек.
– Я его книги в переводе читал, а в оригинале, думаю никогда не смогу осилить.
– Может быть, ты ошибаешься? Может быть, стоит попробовать? Из моего опыта я могу сказать, что для того чтобы освоить язык очень помогает прочтение поэзии. Ты знаком с творчеством немецких поэтов?
– Только в пределах школьной программы. Гёте, Гейне. Ну, ты понимаешь.
– Понимаю. А вот давай попробуем вместе прочесть одно стихотворение.
– Что ты, что ты, – замахал руками Данила. – Дай бог если я пойму хотя бы приблизительный смысл. Я ведь только два года занимаюсь этим языком.
– Уже неплохо. Не торопись признавать поражение, – Элизабет подошла к стеллажу и принялась перебирать книги.
– Вот, например, – она выдернула с полки одну толстую книгу, – Это стихотворный сборник. Ты, кажется, интересовался Берлином? Вот, например, два поэта: Арно Хольц и Юлиус Харт. Оба очень любили этот город, а Харт даже посвятил ему одно стихотворение, которое так и называется «Берлин». Вот что он пишет:
