Отмель - Крейг Холли

Я рассматриваю себя в зеркале, висящем в ванной. Щеки помяты. Рот перекошен. Губы горят от поцелуев и его колючей щетины.

– И я останусь совсем одна, – говорю я своему отражению. Позади меня Джек поворачивается и смеется. Но это не смешно. У меня бушуют гормоны, и я злюсь. Джек и представить себе не может, каково это – жить с Чарльзом. С каждым днем наши проблемы только усугубляются. Муж все больше страдает от стресса, приходит домой еще позже прежнего, постоянно курит и пьет. Я держу это в тайне от Джека, ведь иначе он потребует немедленно бросить мужа. Даже сейчас, на взводе, я все равно хочу, чтобы наши отношения начались правильно. Подыщем новую школу для детей, устроимся сами, откроем компанию. Просто нужно еще чуть-чуть потерпеть. Но прятать проблемы от любимого становится труднее с каждым днем. Было бы легче открыться ему, собрать детские вещички и забронировать отель на месяц.

– Ну зачем ты так? Тебе ведь не свойственно драматизировать. – Он поправляет подушку под головой.

Я смотрю на свое голое тело. И что Джек нашел в такой, как я?

– Все решится в следующем месяце, – добавляет он. – У нас будет новый дом. Новая жизнь. У нас будем мы.

– Ты не представляешь, каково носить в себе ребенка. – Я облизываю зудящие губы. – А если с домом ничего не получится и наш план не сработает, мне придется растить малыша в одиночку.

– Исключено.

– А вдруг Чарльз узнает о нас раньше?

– Ничего он не узнает.

Приподнимаю грудь и разглядываю разбухшие фиолетовые вены. Скоро появится молоко.

– Я останусь одна с ребенком.

В зеркале мне видно, как Джек опирается на локоть и смотрит на меня.

– Эмма, перестань.

– Если он узнает, а мы не успеем осуществить наш план, так и выйдет. – Я глажу ладонями живот, осматривая пупок, который скоро вылезет наружу. – Я останусь одна.

Вскочив с постели, Джек подходит ко мне и встает за спиной, обдавая жаром своего тела. Мы смотрим друг на друга в зеркале. Ребенок. Мы зачали его вместе. Не знаю, что на меня нашло и почему мне так хочется спорить и провоцировать ссору. Мысли растревожены, скачут и мечутся, лихорадочно ищут опору.

Горячие ладони ложатся мне на плечи.

– Мы еще не готовы. Но осталось совсем чуть-чуть. Я разбираюсь с делами с тех самых пор, как ты сказала мне про ребенка. Потерпи один-единственный месяц, и все получится. Ты ведь хочешь переехать в свой дом? Хочешь, чтобы нашему малышу и Кики с Купером было где жить?

Избегая его взгляда в зеркале, я открываю гигиеническую помаду и мажу губы.

– Можно жить где угодно. В отеле. В апартаментах. У моих родителей…

– Брось. Ты же знаешь Чарльза. Он не оставит тебя в покое. Ты ведь хочешь быть на несколько шагов впереди него, так?

Я хмыкаю себе под нос.

– А если ничего не получится? Вдруг ты передумаешь?

– Какая чушь. – Убрав руки у меня с плеч, Джек огибает меня, наклоняется к раковине, открывает кран и плещет себе в лицо водой. Очевидно, сердится. Я слишком на него давлю.

– Прости, – говорю я, передавая ему полотенце. Он вытирает лицо, а я приглаживаю его всклокоченные брови. Мы смотрим в зеркало, затем он берет меня за руку и отводит обратно в постель. Сажает к себе на колени. Скользит губами по моему плечу.

– Один месяц, хорошо? – Его теплое дыхание щекочет мне кожу. – У нас все получится. Обещаю.

– Знаю. Просто устала. Тебе удалось что-нибудь узнать о Матео?

– Да. Судя по всему, предыдущий начальник его охраны исчез чуть больше пяти месяцев назад, и с концами. Поэтому Матео решил обратиться в нашу фирму.

– Ну да. Он сам открыто рассказал нам об этом за ужином. Полиция объявила того человека в розыск?

– Наверное. – Джек сжимает мне запястье. – Сейчас он числится без вести пропавшим. Испарился, не оставив и следа. А ты, – Джек слегка подбрасывает меня на коленке, – перестала общаться с его женой?

Откинувшись ему на грудь, я киваю и прячу лицо. Прячу ложь.

– И все-таки не понимаю, как он мог просто взять и исчезнуть?

– Послушай, я не так много знаю о Матео, но если он и впрямь связан с сиднейскими клубами, дело явно нечисто. Подобные люди ценят преданность и уважение. Не исключено, что начальник охраны каким-то образом его подвел.

– И Матео от него избавился?

– Я могу только предполагать. – Он целует меня в основание шеи. – Будь осторожна, ладно? Не вмешивайся.

Ариэлла попросила меня шпионить за ее мужем, а я не могу рассказать любимому о записках. Ненавижу ему лгать. Но я ведь почти ничем не рискую. Стою в саду и слушаю, только и всего. Может, я вышла полить цветы или прополоть грядки, кому какое дело? Раз уж я спокойна, то и Джеку не о чем волноваться. Поэтому я соглашаюсь и целую его руку.

Сейчас

Как только Чарльз поднимает полотенце с пола, я покидаю капитанскую каюту. Скотт стреляет в меня глазами – уверена, он нас слышал. Мне от этого не по себе, ведь шкипер даже не спустился проверить, все ли у меня нормально. Хотя чему удивляться? Он здесь только ради Чарльза. И все же его взгляд и полуулыбка не ускользают от моего внимания.

Не утруждая себя словами, я иду вниз по ступенькам. Колени дрожат, еле выдерживая вес тела. Я использую перила как опору, сгибаясь под грузом эмоций, давящих камнем на мой и без того тяжелый живот. Надо поскорее дать им выход, пока я не лопнула.

Мимо мягких кресел и позолоченных ламп, мимо букета свежих желтых роз я направляюсь к иллюминаторам и толкаю дверь, ведущую на палубу.

Оказавшись снаружи, закрываю за собой дверь и снова могу дышать. В ноздри ударяет соленый, холодный воздух, от которого покалывает в груди. Я слизываю соль с губ.

Мы мчимся на всех парах. Мимо катятся волны, а яхта рассекает воду, оставляя позади пенистый след. Смогла бы я спрыгнуть, лечь на спину и позволить черному течению подхватить и нести мое тело? За густыми облаками не видно звезд, а где-то вдали подмигивают огни Нового Южного Уэльса, словно мы по-прежнему дома, никуда не бежим и мне ничто не угрожает. Я обхватываю себя руками, касаясь горячими ладонями покрытой мурашками кожи, и делаю глубокий вдох.

Бедняжка Ариэлла. Перед глазами возникает образ подруги, прежде чем я успеваю его отогнать. А стоит ли? Стресс – сильная эмоция, которой нужен выход. Именно этому я учу своих клиентов. Подхожу к поручням и выглядываю за борт. Слезы струятся по щекам и падают вниз, встречаясь с соленым морем, как старые друзья. Я вцепляюсь в поручни, опускаю голову на руки и разражаюсь рыданиями. Всхлипы тонут в шуме океана. Можно не бояться, что меня услышат, и дать волю чувствам.

Приятно снять напряжение: лицо кривится, руки сжаты в кулаки, я реву навзрыд. Ответственность душит, словно петля на шее. А вдруг именно я виновна в смерти Ариэллы? Сблизилась с ней, обменивалась записками, пыталась поддержать, подстрекала бросить Матео, да еще и впутала в эту историю Трейси. А ведь Ариэлла хотела только освободиться от брака, от властного, доминирующего мужа, который контролировал каждый ее шаг с тех самых пор, как они сказали друг другу «да». У нее была только я. Я и больше никого. Друзья и родственники впали в немилость, ведь Матео, как любой диктатор, изо всех сил старался помешать ей заключить союз, объединиться с кем-то против него. Я была спасением для Ариэллы – и подвела ее.

Сейчас самая страшная угроза, нависшая надо мной и моими детьми, – мой муж. Чарльз уверяет, что не причастен к смерти Ариэллы и мы просто спасаемся от Матео, но я ему не верю. Если он действительно убил соседку, на то могла быть тысяча причин. Во-первых, Ариэлла собиралась открыть мне все, что ей известно, и я убеждена, что это ее и сгубило. Может, Чарльз застрелил ее, чтобы защитить самого себя? Или Матео отдал приказ убить жену, а потом подставил Чарльза? С самого момента знакомства мой муж впал в полную зависимость от этого человека. Думаю, ради него Чарльз пошел бы даже на физическую расправу. Или Ариэллу убила тайна, которую выболтала Трейси? Теперь именно мне предстоит докопаться до истины и узнать, кто и почему застрелил соседку. Но сейчас меня поглощает черная пустота, и эта яхта, этот бесконечный круиз хуже любой клетки. Джек не придет. Никто за мной не придет. Как мне вместе с детьми сбежать с плавучей тюрьмы? Как спасти их от мужа-убийцы, который нас похитил?