Джойс Данвилл - Хозяйка Эдамленда
– Мне было очень жаль форель! – Ответ прозвучал недостаточно убедительно. – Поэтому я сделала эту глупость.
– Вы сами виноваты в том, что произошло, – ответил Барк. – Оказывается, все это время вы вынашивали мстительные планы в своей маленькой головке. Вы говорите, что вам очень жаль рыбу, однако я не заметил сегодня утром, что вам было жаль жареную селедку, которую приготовил Альфред, и вам не было жаль меня, когда вы неслись с бешеной скоростью, чтобы опрокинуть мою лодку.
– Но этого не произошло, – заметила Элис.
– Только не благодаря вам!
Она вся дрожала. Бриз, который дул со стороны пика Косцюшко, был холодным даже летом.
– Мне холодно, – прошептала она.
– Вполне вероятно. Вода не может быть горячей.
– Мистер Уолш, я же сказала, что мне холодно, я могу простудиться, вы должны что-то сделать.
– Я должен что-то делать? С каких это пор вы отдаете распоряжения своему боссу? Я вам что, девушка на побегушках?
– Я вовсе не думаю о вас, как о девушке на побегушках, – сказала Элис, думая, чем же ей загладить свою вину.
– А что же вы тогда думаете обо мне?
– Я вообще о вас не думаю.
– О, пожалуйста, только не говорите мне, что вы не думали обо мне, когда пытались перевернуть мою лодку.
– Мистер Уолш, вы не собираетесь что-либо предпринять для меня? – отчаянно спросила она.
– Нет, – отрезал он. – Только не я.
– Я получу пневмонию, я…
– Вам надо было раньше думать… – Он сделал паузу, обдумывая следующие слова, затем закончил: – Я не собираюсь ничего предпринимать, потому что в этом нет необходимости. Два ваших верных друга очень быстро приближаются сюда на машине, – он лениво указал в сторону джипа, который сейчас на большой скорости несся в сторону маленькой лодки. – Я не сомневаюсь, что они достаточно хорошо позаботятся о вас. И еще, мисс Эннан. Я не хочу, чтобы вы слишком близко принимали их заботу. Вы понимаете меня?
– Нет. – Ее зубы стучали от холода.
– Грант, – ответил Уолш лаконично. – Я знаю, что он слишком падок на женщин, и в последнее время я заметил недобрый интерес у него в глазах, когда он смотрит на вас. Догадываюсь, что такой интерес может появиться только с благосклонного разрешения женщины?
Несмотря на вопросительную интонацию, фраза скорее звучала утвердительно. Неужели Барк осмелился подумать, что она способна быть благосклонной к такому типу, как Грант? Она хотела сказать ему правду, но вспомнила наглые угрозы Френка Гранта, и слова горячего отрицания застыли у нее на губах.
Барк внимательно наблюдал за ней. У него были собственные мысли но поводу Гранта. Девушка могла сказать только одно слово, и этот человек был бы уволен. Но Элис ничего не сказала, и Уолш сделал свои выводы.
– Поезжайте к «Снежному Гусю» и дайте ей горячего рома, – приказал он мужчинам, которые пригнали джип.
– Я не хочу рома, – запротестовала она, – я не люблю его.
– Двойной ром. Я не потерплю никаких болезней в Эдамленде. Вы поняли?
Опять он думал только о своей работе. Гонки за временем. Проект, который нужно было быстрее завершить.
Она поспешно забралась в джип и завернулась в плед. Элис знала, что не должна ничего говорить. То, что заботило Уолша, было только работой. Все зависело от этого человека! Не от профессора. Не от отца. Если кто-то уйдет со строительства, то это будет не Грант.
Глава девятая
На этой неделе произошло то, чего никогда не случалось в Эдамленде. Несчастный случай.
Трагедия, которая произошла, когда руководителем работ был Барк Уолш, легла на его плечи тяжкой виной. А сама Элис чуть не ослепла от слез. Она подружилась с молодым Кенни Бристером, найдя в нем веселого ровесника – ему еще не было и двадцати одного года, – подходящего компаньона для смеха, совершенно открытого и искреннего, обладающего юным легкомыслием, не похожего на Ланса и Пола с их честолюбивыми наклонностями. Не похожего на Гранта.
Она прослушивала каждый джазовый диск, который Кенни привез с собой. В конце концов парни стали шумно протестовать и изгнали веселую пару из барака. Тогда они стали забирать портативный проигрыватель, кучу драгоценных пластинок и уходили вниз, в один из гаражей, где беспрепятственно слушали музыку вдвоем. Глаза Френка Гранта неотступно следили за ними. Молодые люди выглядели столь беззаботно, что, казалось, ничто не может помешать их веселью. Элис забыла свои страхи в отношении Гранта, заботы об отце, антипатию к Уолшу.
Но недолгим было их счастье, оно продолжалось не более двадцати четырех часов. На следующий вечер бедный мальчик был задавлен тяжелой железной плитой.
Он умер не сразу. Кенни Бристер еще жил некоторое время, пока его несли наверх из туннеля. Но он не приходил в сознание и как будто заснул, чтобы никогда больше не проснуться.
Элис, конечно, кое-что знала о смерти, но она еще не теряла близких людей. В маленьком обществе, где люди бок о бок работают в тяжелых условиях, под землей, и невольно испытывают друг к другу братскую привязанность, к смерти – особое отношение. Элис вспомнила про несчастные случаи, о которых ей кто-то рассказывал. О смерти молодого итальянца, которого она никогда не видела. Он погиб, упав на гранитную плиту. Летом погиб эстонец в Миджин-Лобе…
Этих людей она не знала. Но она знала Кенни.
Казалось, что ее горе могло заполнить вечность. Она плакала, надрывая свое сердце, всю ночь. Профессор не мог ничем успокоить ее, но его заботил и мистер Уолш.
– Элис, ты женщина. Иди и поговори с ним. Ему нелегко сейчас, – попросил он.
– Поговорить с мистером Уолшем? – отозвалась она. – Но что я могу ему сказать?
Профессор утомленно посмотрел на нее. Он все эти долгие годы после смерти жены старался не думать о ней, не думать о своей Маргарет. Ему порой так не хватало ее мягких рук, нежного голоса. Она не стала бы мешкать и непременно нашла бы слова сочувствия. Но не Элис.
– Почему я должна переживать за мистера Уолша? – спросила Элис.
– Он привез мальчика за тысячи миль… на смерть. Именно об этом он сейчас все время думает.
– Чем я могу помочь ему?
Профессор печально посмотрел на свою дочь. Если Элис еще не созрела, чтобы понять своим женским чутьем, что нужно говорить в таких случаях, то как он объяснит ей все это?
Он произнес чуть грубовато:
– Иди, ну хотя бы взгляни на него, Элис, как он…
Девушка послушалась и нерешительно постучалась в дверь. Барк негромко отозвался:
– Входите!
Элис зашла в комнату. Человек около стола быстро повернул лампу так, что чуть не ослепил ее. У нее не было времени рассмотреть, нуждается ли он в ее сочувствии или нет.
