Хенк Райан - Прайм-тайм
Кликаю на первое «Приветствуем, а вот и новый ре-финс у4ет». После секундного промедления на экране появляется уже знакомый шрифт: на этот раз мне прислали, очевидно, часть какого-то адреса.
«Ассоциация песенников штата Вермонт, Роуд 2, дом…»
Отлично. Схема действий ясна. Строчка направляется в «Гугл», и тот выдает:
«Ассоциация песенников штата Вермонт, Роуд 2, дом 277, Андерхилл, Вермонт 05489».
Вот уж заинтриговали. Я что, играю в какую-то игру? Или кто-то другой играет в игру? Или вообще нет никакой игры?
Копирую и вставляю полный адрес в поле ответа, отправляю обратно. Это последний, обещаю себе. Кликаю на следующее «Приветствуем, а вот и новый ре-финс у4ет».
Жесткий диск усиленно крутится, извлекая имейл из киберпространства. Пустой экран, и через секунду новый текст. А потом под моим креслом отверзается потайной люк, и я лечу по темному лабиринту, мимо проскакивают Кролики с карманными часами, Безумные шляпники, Сони… События на моем рабочем месте становятся все чудесатее и чудесатее[25].
«И тучами увенчанные горы, и горделивые дворцы…» Это же «Буря». Та же цитата, которую Брэд присылал Джошу.
Мои пальцы все еще покоятся на клавишах, я гипнотизирую экран. Он насмешливо жужжит, призывая меня соображать быстрее.
Единственное, что здесь ясно: мне отправляют те же сообщения, что получал Брэд. Я отослала продолжение цитаты, и кто-то ответил мне новой. Точно так же, готова поспорить, они общались и с Брэдом. Получается, в конце того темного извилистого тоннеля Брэда ждало унылое, промозглое утро, закончившееся для него катастрофой? Быть может, он покончил с собой из-за того, что узнал? Или все было не так?
Выпрямляюсь в кресле и трясу головой, избавляясь от ненужных мыслей. Нет никаких таинственных лабиринтов. Спам — это всего лишь спам. И все же я на всякий случай копирую и вставляю в окно ответа продолжение «Бури». «Мы созданы из вещества того же, что наши сны». И снова жму на «Отправить».
Франклин роняет трубку на рычаг и протягивает мне клочок бумаги. — Вот адрес «Азтратеха», — говорит он. — Расмуссен в полной готовности. Твой оператор Уолт. — Виновато смотрит на меня. — Извини. Не было выбора. Он будет ждать тебя в пять у теле станции.
Быстро собираю вещи и направляюсь к двери.
— Все будет отлично, — воодушевленно произношу я. — Даже в компании тормознутого Уолта. Позвоню тебе, как только мы закончим.
— Эй, — окликает меня Франклин. В нетерпении оборачиваюсь:
— Что? Я готова. Уже ухожу. Франклин стоит возле стола, упершись руками в бедра.
— Прежде чем ты отправишься за крупным уловом, — говорит он, — не хочешь поведать мне о том, что сегодня произошло в Бэкстере? Что у тебя за секреты от меня?
— Никаких секретов. — Не совсем правда. — Я просто… гм… побеседовала с профессором Гелстоном, который оказался не таким уж занудным старикашкой… — Умолкаю, не в силах все вразумительно объяснить.
— Да ты покраснела, детка, — отмечает Франклин. — Все с тобой ясно.
Понимаю, Тайра Бэнкс[26] вряд ли может работать в «Азтратехе», но длинноногая красотка, выплывшая из гладких дверец лифта в оборудованный по последнему слову техники вестибюль, про сто клон этой супермодели. Аккуратная стрижка, дизайнерский костюм из последней коллекции, оригинально повязанный вокруг талии черный ленточный ремень и темно-серые замшевые туф ли-лодочки.
— Чарли Макнэлли? Я Гвен Матертон, помощник мистера Расмуссена. — Она опускает глаза на циферблат изящных часиков. — Боюсь, он уже немного опаздывает, — добавляет она, сопровождая свои слова взглядом, который я интерпретирую так: «Он действительно важный и занятой человек, так что вам очень повезло, что вы встретитесь с ним, нечего и думать о том, чтобы занять у него много времени». — Вы пока установите аппаратуру, а я его приглашу.
Пятнадцатью этажами выше располагается офис Уэса Расмуссена, выполненный из стали и красного дерева и больше напоминающий съемочную площадку, на которой снимается крутой голливудский фильм про Большие сделки. Большую ответственность. Большие деньги.
Гвен оставляет нас с обещанием вернуться через десять минут. Уолт, изо всех сил громыхая оборудованием (должно быть, чтобы продемонстрировать всю сложность работы), устанавливает свет и укрепляет камеру на штативе.
Я оглядываю комнату, желая найти какую-нибудь зацепку, которая подскажет подход к этой важной шишке. Награды, степени — ничего. Семейных фотографий — ноль. Рабочий стол загроможден бумагами и рядами книг в кожаных переплетах, которые поддерживаются медными львами с разинутыми пастями. Ничего личного — хотя нет, постойте-ка. В облицованной панелями стене, что напротив меня, утоплен шкаф со стеклянными дверцами и встроенной лампой, луч света которой направлен на поразительно изощренную модель деревянной лодки с поднятыми парусами. Прежде чем я успеваю как следует ее разглядеть, дверь в кабинет открывается.
Теперь понятно, куда так торопится Уэс Расмуссен, директор одной из самых процветающих фармацевтических компаний в Новой Англии. У не го, очевидно, назначена важная встреча — в элитном развлекательном клубе. На Расмуссене желтое поло, штаны военной расцветки и лодочные туфли на босу ногу. Для того, о чьей влиятельности ходят легенды, — по крайней мере, основываясь на материалах, которыми меня снабдил Франклин, — этот парень выглядит как-то слишком не по-деловому, словно ждет не дождется, когда можно будет наконец свалить из офиса в комфортабельном гольфмобиле.
Пожимаю его мохнатую ручищу, мы обмениваемся приветствиями, и он усаживает меня в кресло. Затем нажимает на кнопку в столе, и в одной из стен разъезжаются пластиковые панели. Он вынимает из гардероба блейзер морской расцветки и надевает его на трикотажное поло, пока дверцы снова смыкаются.
— Это для телевидения, верно? — спрашивает Расмуссен. Он производит впечатление человека, не привыкшего слышать в ответ «нет». — Думаю, от меня требуется не много. — Садится за стол и вопросительно смотрит на меня. — Итак, чем я могу вам помочь?
Уолт пристегивает микрофон к отвороту его блейзера и снова отходит к камере.
— Снимаю, — объявляет оператор.
— Хорошо, — начинаю я с кроткой улыбкой. — Для начала, мистер Расмуссен, как бы вы охарактеризовали расхождение цен на современном рынке? — Сначала я всегда задаю простые вопросы, подразумевающие пространный и бессодержательный ответ. Это обезоруживает.
Расмуссен уверенно кладет руки на стол.
— Мисс Макнэлли, — говорит он, — единственная задача фармацевтической индустрии в Америке — сохранение здоровья нации и жителей все го мира. Мы сотрудничаем с федеральным правительством, чтобы обеспечить необходимыми для жизни медикаментами нуждающуюся часть населения, не имеющую средств на их приобретение. Это система, работающая на благо всего общества. — Он улыбается, словно объясняет урок пятикласснику, и уже привстает с кресла. — Записали?
