Наташа Колесникова - Война чувств
— Кажется, я потерял ее, — скрипнув зубами, пробормотал мужик в воротник своей куртки.
— Если не найдешь — ты уволен, козел! — услышал он в ответ. — Там что, народу не протолкнуться?!
Мужик выскочил из вагончика, плюнул на мокрый асфальт и сказал чуть громче:
— Народу не много, но она прямо-таки шпионка. Да кто же знал, что баба окажется…
— Она не баба, придурок!
Людмила вышла с территории ВВЦ, села, к своему удивлению, в такси, из которого выскочил Травников. Он услужливо распахнул заднюю дверцу, а потом, придерживая полы черного пальто, сел рядом.
— А твоя машина? — спросила Людмила.
— Маскируюсь как могу, Люси, чтобы не скомпрометировать тебя в глазах твоего супруга, — сказал Травников, обнимая ее. — Поэтому оставил свою машину, взял такси.
— Стасик… — Людмила тоже обняла его, потянулась губами к его губам. — Я так ждала этой встречи, я сделала все, что ты сказал… Стасик… я не могу уже.
— Нужно потерпеть, Люси, — сказал Травников. — Ты должна быть вне всяких там подлых подозрений. Наши чувства выше этого, дорогая.
Он тронул водителя за плечо, и желтая «Волга» двинулась с места, все дальше и дальше удаляясь от ВВЦ, где в глубокой задумчивости бродил мужик в черной вязаной шапочке. Было от чего задуматься — бродить по всем павильонам не хотелось, да и толку от этого никакого, будешь ходить в одном, а она может зайти в другой, где уже был. Объект слежки был потерян, но сказать это боссу нельзя было, какой-то он дерганый сегодня. В конце концов незадачливый шпик нашел выход. Он выбрал симпатичную девушку и стал ходить за ней, подробно сообщая боссу о маршруте и о том, что осматривает девушка, что ест в кафе, полагая, что эта информация скоро надоест боссу.
Травников привез Людмилу к Измайловскому парку, расплатился с водителем, выскочил, распахнул по — шире дверцу, протянул руку. В обнимку они медленно направились в глубь парка.
— Так хорошо… — прошептала Людмила. — Осень, все увядает, а я как будто расцветаю…
— Мне тоже так кажется. Все нормально, Люси, как только разведусь с женой, мы будем вместе, и никто нас не сможет разлучить, я клянусь тебе.
— Почему ты вчера не позвонил, Стас? Я почти договорилась с Леркой, а сегодня она мнется…
— Вчера не мог, срочные дела. Ну, Люси, если я заброшу все дела, я не смогу обеспечить тебя всем, чем хочу. Ты же знаешь, я виноват перед тобой, должен искупить…
— Да мне ничего и не надо, Стасик…
— Нет, Люси, надо. Я обязан дать любимой женщине все, что она пожелает. Я могу, нет проблем, но останавливаться нельзя, понимаешь?
— Понимаю… Стасик, я хочу тебя.
— Я тоже, Люси.
Они шли по узкой дорожке, засыпанной увядшими листьями, Людмила нервно сжимала пальцами мягкую ткань его пальто, словно проверяла на прочность, можно ли содрать это пальто, разорвать в клочья, все разорвать, чтобы… Она тяжело дышала, потом оглянулась, убедилась, что поблизости никого нет, подвела Травникова к старой березе, прижалась к ней спиной, быстро расстегнула молнию на джинсах, приспустила их так, что он мог видеть ее полупрозрачные голубые трусики.
— Ста-ас… — страстно зашептала она, глядя на него из-под густо накрашенных ресниц. — Я хочу тебя прямо здесь, прямо сейчас… Ну зачем нам квартира Лерки?
Травников замер, взмахнул руками, открыл рот, но ничего не сказал, а, наклонившись, принялся натягивать ее джинсы, потом долго ловил пальцами язычок молнии, чтобы застегнуть ее. Людмила жадно глотала холодный воздух, еле сдерживаясь от протяжного стона. Она долго хранила в памяти прикосновения его пальцев там, долго ждала этого, но Травников не задумывался, к чему прикасаются его пальцы, он хотел поскорее застегнуть молнию и наконец справился с ней. Верхнюю пуговицу он тоже застегнул и, облегченно вздохнув, выпрямился.
— Люси… я тоже тебя хочу… Но… нельзя же опошлять наше высокое чувство, понимаешь? Ты достойна самых высоких апартаментов, ибо ты — моя мечта, и я никогда не прощу себе, что воспользовался твоей слабостью грубо и вульгарно! К тому же сейчас холодно, ты можешь простудиться.
А она надеялась, что он укутает ее в свое широкое пальто, крепко обнимет и они сольются в одно целое…
— Ну так сними апартаменты в приличной гостинице, — с обидой сказала Людмила, поправляя одежду.
— Я солидный бизнесмен, у меня солидные клиенты. У меня есть недоброжелатели, которые хотят видеть меня в дерьме, извини, дорогая. Если они узнают об этом… А если учесть, что у тебя есть муж, то…
— Стас, ты не хочешь меня? — Людмила уставилась на него, словно хотела прочесть ответ в глазах.
— Хочу так, что ты и представить себе не можешь этого. И исцелую тебя всю, я… Но не здесь и не в гостинице. Хотя я подумаю о гостинице. Возможно, это и выход, но ты пойми меня правильно — есть в этом что-то несерьезное, пошловатое. Мы будем прятаться там… Это меня угнетает.
— Почему? Стас, я уже не могу жить с этим придурком.
— Понимаю, Люси. Кстати, чем занимается твой муж?
— У него какая-то дурацкая фирма. Господи, ну о чем мы говорим, Стас? Он богатый человек, квартира триста метров, домработница, но я все брошу только ради того, чтобы с тобой рядом быть. Ста-ас?
Травников согласно кивнул и, зажмурившись, припал губами к ее губам. Людмила судорожно вцепилась пальцами в его плечи. Но поцелуй был недолгим. Отстранившись, Травников сказал:
— Ты прекрасна, Люси, но я не могу довольствоваться полумерами. Мне нужно все или ничего. Хотя… если ты так сильно меня любишь, я сниму номер в гостинице.
Людмиле все еще хотелось сказать, что он мог укутать ее полами своего пальто и никакой холод не помешал бы им прямо сейчас, в этом осеннем парке… но промолчала. Крепче прижалась к нему, уткнулась в пахнущее дорогим одеколоном плечо, дрожа всем телом, но не от холода. Он почувствовал ее дрожь, крепче обнял, прижал к себе:
— Ты замерзла, Люси?
— Нет, просто… Что мне нужно сделать, Стас?
— Убедить Лерку, что нам с тобой нужно встретиться у нее.
— Зачем?
— Чтобы насладиться… понять, что мы все те же.
— Я — та же. К чему лишние проверки, Стас? Я люблю тебя и хочу быть только с тобой. Кстати, если в гостинице — пошло, то у Лерки встречаться — тем более.
— Нет, Люси, это будет выглядеть как нечаянная встреча старых знакомых. И это не проверка, а необходимость. Понимаешь, я теперь другой. Не тот безродный студент-иногородец, какого ты знала, а солидный бизнесмен. Я должен быть уверен, что ты меня понимаешь и принимаешь в таком качестве.
— Как это? — не поняла Людмила. — Тогда могла понять, а теперь, такого солидного бизнесмена, — нет?
