Наташа Колесникова - Война чувств
— А вон там, — Панченко ткнул пальцем в окно, — построим свиноферму. Это и мясо, и шкуры, вернее, кожа, а если с умом взяться — бекон, ветчина, буженина, колбаса. Для этого нужно построить небольшой мясокомбинатик. Ну а в перспективе — ферма крупного рогатого скота. Комбинатик превратится в мясомолкомбинатик. Эх, Жорка! Можем развернуться так, что все эти западные фермеры загнутся от зависти в своих нищенских Голландиях! У нас же все есть! А цены на корма куда как ниже, а рабсила — намного дешевле!
— Но, пока мы не вступили в ВТО, нас черта с два пустят на западный рынок. У них там все распланировано без нас. Да ты и сам говорил — не пускают.
— А когда вступим? Но пока можно давить на московский бомонд — наше, да еще качественное, да экологически чистое…
— Это да. Правда, бомонд не очень-то реагирует на понятие «наше, отечественное». Но с ним нужно работать. А главное, можно работать, я в этом не сомневаюсь.
— Ну и?
— Будем работать.
Епифанов уже понял, что с этим мужиком дело иметь стоит. Разумеется, после серьезных расчетов и более глубокой проверки, в том числе и негласной. Подписали контракт о пробной партии куриного мяса и яиц. Если все получится, как предполагал Епифанов, можно будет заключать долгосрочное соглашение о сотрудничестве, брать кредит в банке и строить! Панченко не торопился сбыть партнеру по — больше своей продукции, понимал, что тому необходимо изучить спрос, может быть, организовать рекламную акцию, для этого, понятное дело, нужно время.
— Ну как тебе мой петушок?
— Отлично!
— А водочка?
— Под такого петушка — самое то.
— Допивай, и махнем в баньку. Почетных гостей встречать умеем. Там будет все остальное.
— Ты и так меня встретил… я думал, перепутал с Касьяновым, премьер-министром нашим.
Про остальное Епифанов не стал спрашивать, а вот банька — это хорошо, кто же откажется в хмурый осенний день от баньки? Тем более сам уже давно не был на даче, не парился как следует. С наступлением холодов не очень-то тянуло на дачу, да и дел было много.
Бревенчатая баня располагалась в десяти метрах от дома и была хороша — просторный предбанник, бассейн три на четыре метра (в отличие от того, что был перед домом, с прохладной голубоватой водой), стол со скамьями, шкаф для одежды, холодильник в углу, чистые махровые полотенца и простыни на спинке скамьи. И конечно же, парная. Едва Епифанов, прихватив дубовый веник, вслед за хозяином блаженно растянулся на горячем полке, дверь в парную открылась и в клубах пара возникла стройная блондинка с широкими бедрами, в откровенных трусиках и без лифчика. Одна из тех, что встречали Епифанова у дома с хлебом-солью. Правда, у нее тогда в руках был поднос с чарками.
— Давайте я похлещу вас, — певучим голосом сказала девушка, подходя к Епифанову.
— Настюша не только хлестать умеет, — довольно хохотнул Панченко. — Мед, а не баба.
— Нет-нет, не надо меня хлестать, пожалуйста, уйдите, — торопливо сказал Епифанов, чувствуя себя круглым дураком.
— Вам будет очень приятно, я обещаю, — пропела девушка.
Панченко посмотрел на гостя, потом на девушку.
— Иди, Настя, пока свободна, — сказал он и, когда девушка удалилась, спросил: — Ты чего, Жора? Не понравилась?
Епифанов долго молчал, соображая, как бы все объяснить, чтобы не выглядеть идиотом.
— А твоя жена как на это смотрит? — спросил наконец он.
— Она в Москве живет, актриса.
— А когда приезжает сюда? Тут же, наверное, все знают, что Настя… помогает тебе париться. Или Настя предназначена специально для гостей?
— Когда Жанна приезжает из Москвы, ей мужик прислуживает, — сказал Панченко, хлестая себя веником. Заметив недоуменный взгляд гостя, расхохотался и объяснил: — Я сам. Думаешь, ей нужно знать, что тут вообще происходит? Привалит с кодлой артистов, шашлыки, ля-ля под гитару, болтология, кто чего купил… Да и не жена она мне, так, вроде постоянной любовницы. Кстати, Настя из Белоруссии, и другие девчонки, прислуга, — тоже оттуда. Мне нравятся молоденькие блондинки.
— Гарем?
— Да нет, все по-честному. Если у девчонки появится парень, я пас. Замужних не держу.
— Ну ты молодец, Вася! Какого черта свою любовницу мне подставляешь?
— Пытаюсь настоящим чукчей выглядеть, угодить дорогому гостю, — засмеялся Панченко. — Знаешь, где я их нашел? На Тверской. Ни одна не желает вернуться обратно к шумной городской жизни. Когда жена приезжает — они тихие, услужливые, а уедет — настоящие хозяйки! Могут делать все, что считают нужным на своем рабочем месте, — и домработница, и кухарка, и банщица, и секретарша. Учти, каждая заведует своим фронтом работ, у каждой есть помощницы из местных. И живут в доме, у каждой своя спальня.
— Точно гарем, — сказал Епифанов. — И как твоя жена… то есть основная любовница это терпит?
— А что ей остается? Кого хочу, того и беру в прислуги, закон не запрещает. А ты чего так испугался, не понравилась Настюша? Она как раз и заведует баней.
— Ты не поймешь, и, наверное, это глупо, но… я люблю свою жену, — с трудом сказал Епифанов.
— Что ж тут непонятного? — с тоской произнес Панченко. — Так бы сразу и сказал. Почему мы должны жить в дыму дебильных мифов? Русский человек, если ему платить нормально и поощрять старание, заткнет за пояс любого европейца и пить перестанет. А русский бизнесмен — это не тот, кто бегает по ночным кабакам и трахает все, что движется. Я этим козлам в западных «Хилтонах» и «Шератонах» так и говорил. Не верили. Тупые они, эти западноевропейцы. А про наших прибалтов и говорить не стоит: задворки Европы. Были частью великой империи, стали задним двором Европы. А гонору!
— Вася, мы говорили о женщинах, — напомнил Епифанов.
— А я о чем? В девяносто седьмом пересеклись мои дела с одним эстонским ублюдком, они там здорово жирели на перепродаже нашего металла. Мою жену убили, взорвали в машине, с ребенком. Меня хотели, а я отправил ее в больницу, дочка затемпературила…
— Извини, Вася, — сказал Епифанов.
— Это ты меня извини. Не смог его достать в этой паскудной Эстонии! У них же там почти Европа! А он теперь член парламента. Но — достану! А нет — куплю одну баллистическую ракету — и нет Эстонии. А она никому и на хрен не нужна. Вот так. Ну, давай, похлещи меня веничком, а потом я тебя!
— Насчет ракеты — это ты зря, Вася, — сказал Епифанов. — Там же и русских много. Да и не купишь баллистическую.
— Запросто. За миллион баксов человек готов пожертвовать собой ради детей. Но я пока что и без ракеты надеюсь его достать. И все, закончили этот базар.
После бассейна с холодной водой они укутались в простыни и сели за стол. Настя тут же поставила перед ними запотевшие бутылки с пивом и тарелку с вареными раками, пересыпанными укропом.
