Запрещенные слова. книга 2 (СИ) - Субботина Айя

Я молчу, переваривая его слова. Они звучат так… чертовски правильно. Как будто Слава озвучил то, что я всегда чувствовала, но уже отчаялась найти человека, который бы разделял мои взгляды на жизнь. Потому что, ну ведь так принято, что женщина должна хотеть размножаться и служить, хотя я уже устала доказывать, что не против детей и семьи, но - когда буду готова я, именно я, а не то самое «общество».

Пока пальцами нервно тереблю край пледа, Слава перекатывается на бок, подпирает кулаком голову и смотрит на меня - серьезно, но… все равно с нежностью? Это ведь нежность? Или я себе снова что-то фантазирую?

— Ты правда так думаешь? - Ставлю стаканчик на землю и обхватываю руками колени. Мне совсем не холодно, но если не буду за что-то держаться - точно дам волю рукам, уберу упавшую ему на глаза челку, хотя именно вот так - он просто идеальный. Ходячий, господи ты боже мой, секс.

— Я именно так и думаю, - Губы Славы растягиваются в мягкой улыбке. - Я живу один с восемнадцати лет, Би. Я умею готовить, стирать, убирать. Если мне нужна помощь, я нанимаю клининг. Если хочу поесть, но лень готовить самому - заказываю доставку или иду в ресторан. Жизнь слишком короткая, чтобы тратить ее на ритуалы, которые на хрен никому не нужны. И если моя женщина хочет строить карьеру, я буду рядом - не для того, чтобы тянуть ее назад, а чтобы подставить плечо. Или, знаешь, подвезти на байке, когда она устанет от всего этого дерьма.

Он подмигивает, с нотками той самой почти мальчишеская искренности в голосе, которая заставляет меня отпустить внутренние тормоза и, наконец, улыбнуться во весь рот. Я смотрю на его растрепанные волосы, на татуировки, выглядывающие из-под рукава и на ключице, на сильные руки, крепкие длинные ноги, загоревшую кожу в прорезях джинсов - и чувствую, что могу дышать свободно.

Что сейчас не нужно притворяться, защищаться, а тем более - доказывать.

Он видит меня насквозь. И, кажется, ему нравится то, что он видит.

— А ты не боишься, что я… - Спотыкаюсь, мысленно бью себя по губам. - Что такая женщина будет слишком… независимой? Ну, знаешь, не как у всех.

Слава смеется, и его теплый заразительный смех смахивает на ответ на этот вопрос и на все остальные - тоже.

— Би, я не хочу «как у всех». Я хочу так, как будет у меня. - Он наклоняется ближе, перекатывается на живот, и его хрипловатый голос становится невыносимо соблазнительным. Точно так же он мог бы начитывать горячие сцены из женских романов - и озолотился бы на этом. - Мне нужна женщина, которая знает, чего хочет. И если она хочет карьеру, достигаторство и меня - отлично, я сделаю все, чтобы она об этом не пожалела.

Его слова повисают в воздухе, и я чувствую, как моё сердце замирает. Я смотрю на него, и в голове мелькают картинки — мы вдвоем, смеемся над чем-то глупым, катаемся на его байке или гоняем на моей «Медузе», и иногда за рулем я, даже несмотря на то, что машина несется на сумасшедшей скорости, спорим о какой-нибудь ерунде, обсуждаем книги - но уже не через экран, а…

Я успеваю отвернуться до того, как все это будет написано крупным шрифтом у меня на лбу. Надеюсь, что успеваю. Мне отчаянно не хочется, чтобы Слава решил, что я завела этот разговор, чтобы навязать себя на своих же правилах. Звучит странно, но вдруг? Мы можем часами разговаривать о книгах и обсуждать старые фильмы, но когда речь заходит о чем-то личном - мой язык моментально теряет гибкость. Уверена, что и сегодняшний разговор я буду гонять в голове все завтрашнее утро и ругать себя за то, что говорила слишком прямо или, наоборот, слишком завуалировано, и выглядела очень смешной.

Я давным-давно так не тушевалась перед мужчинами.

И тем более мне даже в голову не могло прийти, что начну вести себя как нецелованная старшеклассница с тем из них, который даже младше меня. Хотя, боже… Я могу сходу назвать десяток своих более зрелых ухажеров, которые на фоне Славы с его поступками и рассуждениями, выглядели бы просто выпускниками детсада.

Я пытаюсь переключить свои мысли - на шумящее внизу море, на вкус воздуха, который здесь особенный - пропитанный… свободой как будто. Но голова все равно накрепко забита Славой, несмотря на то, что он совсем рядом. Я пытаюсь удобнее устроиться на пледе. Обхватываю колени, и не старюсь не пялиться на Дубровского слишком долго. Но его присутствие - как магнит. Его плечо рядом, его дыхание, его запах лайма и соли - все это заполняет пространство, как будто нарочно не оставляя мне шанса спрятаться. Я тереблю край стаканчика с соком, пытаясь собрать мысли, но они разбегаются, как звёзды над головой.

Слава укладывается на спину, закладывает руки за голову. Пока я тут сижу словно на сковородке, он выглядит максимально расслабленным, как будто мое присутствие для него абсолютно естественная вещь. Как будто наша близость только мне так сильно играет на нервах.

Я отвожу взгляд, но делаю это слишком поздно - Слава поворачивает голову, замечает. Его губы растягиваются в знакомой дразнящей улыбке.

— Слушай, Би, - начинает он, и его голос звучит ниже, чем до этого. - Хочу извиниться за вчера. В ресторане. Это не был пьяный подкат.

— Ну, не настолько ты был пьян, чтобы это смахивало на подкат, - слегка поддергиваю. Хотя на самом деле он не выглядел пьяным. Я после двух бокалов вина явно творила бы большую дичь.

— В любом случае - прости, Би.

— Только за это? - спрашиваю - и добавляю в голос легкую насмешку. - А за все остальное - трогал, намекал на всякое, грязные словечки - не извиняешься?

Он смеется — низко, гортанно, и этот звук пробирает меня до костей.

Немного щурится, когда смотрит на меня снизу вверх, проводит языком по нижней губе. Как будто нарочно - хотя, конечно, нарочно, - прихватывает зубами колечко. Кажется, я на минуту забываю о своем обещании не смотреть на него слишком долго, потому что взгляд прилипает к этим выразительным губам как намагниченный.

— За это я извиняться не буду, - почти шепотом говорит Дубровский. - Потому что, Би, тебе это нравится. Не ври.

Мое лицо вспыхивает, и я отворачиваюсь, пряча улыбку. Он невыносим, но абсолютно прав. Беру ломтик сыра, чтобы просто занять руки, и бросаю на Дубровского строгий, как мне кажется, взгляд. Не исключено, что смотрю на него как кошка на сметанку.

— Надеюсь, ты в таком виде за руль не садился, - стараюсь замаскировать очевидное «надеюсь, ты не пристегивал Алину в машине и не остался у нее ночевать, после того, как подвез». - Это было бы уже не смешно.

Слава моментально становится серьезным.

Его улыбка гаснет, и он смотрит на меня так, будто я затронула что-то святое.

Поднимаю ладони в капитулирующем жесте и одними губами говорю: «Прости, не убивай, пожалуйста».

— Нет, конечно. - Голос у Дубровского очень серьезный. - Я никогда не вожу сам, если выпил. Даже глоток. Это… - Он замолкает, отводя взгляд к морю, и я вижу, как напрягаются его скулы. - Серьезно, Би.

Я понимаю, к чему он.

Я не сильно копалась в подробностях той аварии, картинки которой даже сейчас, даже зная, что все в прошлом и его жизни точно ничего не угрожает, все равно вызывают у меня приступ легкой паники. Но пару раз натыкалась на обрывки, в которых сквозил прямо намек на то, что водитель байка был пьян и по его вине чуть не пострадали невинные люди.

Между наим снова повисает затяжное молчание, но оно не тяжелое, а, скорее, меланхоличное. Достаточно уютное. Несмотря на напряженную ноту на которой случается новая пауза. Я отправляю ломтик сыра в рот, сосредоточенно жую и собираюсь с духом. Вопрос, который жжет изнутри, уже все равно не оставит в покое. Знаю, что он рискует, делясь со мной чем-то личным, но я тоже хочу быть честной. Хочу знать его. Настоящего.

— Слава, - начинаю потихоньку, на мягких лапах. - Я… читала про ту аварию.

Замолкаю, ожидая его реакции.

Он не двигается, не предпринимает попытки закрыть мне рот или любым другим способом дать понять, что мне лучше не совать свой длинный нос в его прошлое. Один раз ему это точно не понравилось, и если он снова хотя бы намекнет, что это не моего ума дело - я просто разом похороню все вопросы и больше никогда ни о чем не спрошу.