Свет твоих глаз (СИ) - Лактысева Лека

Только произнеся эту фразу, я осознал, что прозвучала она достаточно смело – или двусмысленно.  Вероника тоже сразу это заметила.

– Я не то чтобы член семьи… – начала она неуверенно. – Да и испытательный срок кончится раньше, чем я успею пройти эти курсы – если только не заниматься четыре раза в неделю.

Все эти возражения я знал наперед и ждал их.

– Считать ли домработницу членом семьи – вопрос спорный. Предлагаю его опустить. Сейчас ты оказалась в числе людей, которые входят в мой самый ближний круг. Согласна?

– Да, пожалуй.

– Ну вот. Что касается испытательного срока –  можешь считать, что курсы в школе поводырей входят в число испытаний. Чем лучше ты поладишь с Найджелом, тем больше твои шансы получить должность уже на постоянной основе. – Сообщать Нике, что я все больше убеждаюсь в том, что она мне подходит, я не стал. Успеется.

– Неожиданная постановка вопроса, – Вероника хмыкнула: оценила мою хитрость. Сообразительная девчонка! – Шансов отказаться ты мне не оставил.

– Так и было задумано, – не стал спорить я. – Так каков будет твой положительный ответ?

– Когда первое занятие? – голос моей домработницы прозвучал негромко и почти ровно. Но я ощутил, какая буря эмоций за ним кроется.

– Умница! – захотелось поддержать Веронику. И даже поблагодарить. – Сразу к делу перешла. Мне нравится твоя решительность. Завтра обещаю уладить вопрос со школой и наметить расписание занятий.

– Хорошо. Ужин готов. Накладывать? – Ника удачно перевела разговор на более спокойную тему.

Я пересел с дивана за стол, получил из рук Вероники тарелку плова. От блюда исходил острый и пряный запах специй и мяса. Рот тут же наполнился слюной.

– Приятного аппетита, – пожелал я Нике, которая пристроилась напротив.

Зачерпнул вилкой немного риса, закинул в рот и зажмурился от удовольствия. Зернышко к зернышку! Рассыпчатый, в меру сочный – плов был восхитителен. В ресторане грузинской кухни – и то такой вкуснятины не пробовал!

– И тебе, – без особого энтузиазма отозвалась Ника.

Похоже, она все еще была под впечатлением от новости, которую я на нее обрушил.

Такой же задумчивой и молчаливой Вероника оставалась и во время очередной прогулки с Найджелом, на которую я ее снова вытянул, и после. Впрочем, как только мы вернулись, она загрузила посудомойку, извинилась и ушла наверх, к себе в спальню. Это меня огорчило: я бы предпочел, чтобы Вероника провела остаток вечера со мной.

«Она не нанималась тебя развлекать, Скворцов!» – пришлось напомнить себе строго.

Это было правдой, но на душе стало тоскливо. Несколько часов перед телевизором, который даже толком не посмотреть – такое себе удовольствие. Но другое мне все равно не светило.

18. Вероника. Золотые сети

В Найджела я влюбилась с первого взгляда. Еще когда впервые увидела его, стоя на пороге Скворцовской квартиры. Лабрадор скромно выглядывал из-за угла, терпеливо дожидаясь команды хозяина подойти, познакомиться, поздороваться.

В том, чтобы пройти несколько уроков и научиться общаться с Найджелом немного лучше, я не видела никаких проблем. Смущало другое. Слишком легко простил меня Эдуард. Не просто простил – пожалел, утешил. В тот момент я прильнула к своему хозяину, как к единственной надежной опоре – других в моей жизни не осталось. И было так соблазнительно довериться полностью, позволить себе привязаться к мужчине, который сумел понять и простить!

Вот только… однажды я уже доверилась – и поплатилась за это. Не повторится ли все снова? Второй раз наступать на те же грабли не хотелось! А за то, что это именно грабли, было слишком много доводов. Эдуард ведь не согласился уничтожить контракт, по которому я должна ему ребенка – или огромную неустойку! Да – принял на работу. Да – доверил карту, посадил за руль своего джипа, позвал на прогулку. Теперь вот решил отправить на учебу в школу поводырей.

Все это выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой. Исподволь меня начало одолевать ощущение, что я попала в грамотно расставленные сети. В золотую паутину хитроумного паука. Эта паутина уже начала стягиваться, а у меня не было сил, чтобы вырваться, улететь, унести ноги.

Да и… куда бежать?

У меня больше нет жилья. Нет другой работы. Тех денег, которые я выручила за продажу маминой квартиры и своей машины, не хватит, чтобы покрыть даже четверть от суммы той неустойки, которую взыщет с меня Скворцов в случае расторжения контракта.

Все, что я могу сделать – это попытаться найти другую работу здесь, в Яснодаре. Если повезет, то к работе будет прилагаться какое-то жилье. Да! Пожалуй, поиском другой работы я все-таки займусь.  Решив так, я вдруг почувствовала себя предательницей – так, будто я уже обещала Эду, что буду служить ему вечно, верно и преданно.

Все эти мысли настолько угнетали меня, что разболелась голова. Даже вечерняя прогулка не помогла избавиться от этой боли. Поэтому, снова оказавшись в квартире Скворцова, я быстро закончила уборку на кухне и, пожелав хозяину добрых снов, спряталась у себя в спальне. Пара таблеток – одна от головной боли, другая – от бессонницы, – и я улеглась в постель.

Снотворное подействовало быстро. Ночь пронеслась мимо курьерским поездом. Настало утро понедельника.

В шесть пятнадцать сработал будильник. Я прослушала повторяющийся сигнал три раза: на удачу. Потом отключила таймер, привела постель и себя в порядок и пошла готовить завтрак.

Скворцов в сопровождении Найджела спустился минут на двадцать позже меня.

– Хорошо выспалась? – спросил вместо «здравствуйте».

Вид у хозяина был помятый и какой-то недовольный.

– Спасибо, сносно.

– Рад за тебя. Мы с парнем на прогулку. – Он быстро обулся, натянул на широченные плечи потертую кожаную куртку, пристегнул собаке поводок и, не сказав больше ни слова, ушел.

Гадать о том, что это было, я не стала. Мало, что ли, у Эдуарда поводов быть недовольным жизнью?

Быстро почистив пару картофелин, я взялась натирать их на крупной терке для свеклы: по плану, в это утро я собиралась потчевать Эда картофельной запеканкой с овощами и сыром.

Работа была в самом разгаре, когда меня насторожил посторонний звук. Доносился он со стороны входных дверей. Я отложила очередную картофелину и, вытирая руки бумажным полотенцем, пошла на дребезжание и негромкую, но бодрую мелодию.

Присмотрелась и в правом ботинке Скворцова увидела его смартфон. Похоже, он выпал у Эда из кармана, а Найджел так шумно радовался предстоящей прогулке, что из-за его лая Эдуард не расслышал звука падения.

Подняла трубку, провела по экрану, принимая вызов с номера, который не определился.

– Да? – спросила благожелательным тоном, гадая про себя, кто может звонить моему хозяину в такую рань.

И тут же сообразила, что отвечать на вызов с телефона Эдуарда Скворцова мне не следовало!

Нет, мне и в голову не пришло бы копаться в чужом смартфоне, изучать списки контактов, фотографии или переписку в мессенджерах. Но вызов я приняла по первому побуждению, которое подсказывало, что в такую рань звонят только по важным делам.

Захотелось сбросить звонок, но было поздно. Я ведь уже ответила. Меня услышали.

– Кто это? Где мой сын? Что с Эдом?!

Эти интонации и тембр я узнала: Виктория. Мать Эдуарда.

Похоже, чужой голос в телефоне сына взволновал ее не на шутку. Теперь я уже не рискнула бы прервать связь и оставить женщину в тревоге.

– Эдуард пошел выгуливать Найджела, а телефон нечаянно оставил дома, – поспешила успокоить женщину.

– А вы?.. – тут же переключилась Виктория.

– Домработница. Вероника, – представилась я.

– Ага. Ника. Как добралась, как устроилась? – немного успокоилась Виктория.

– Все хорошо, спасибо.

Признаваться женщине, что я оказалась в очень двусмысленном положении, заняв сразу две вакансии – домработницы и суррогатной матери – я не стала. Не телефонный это разговор. Да и что я ей скажу? «Ваш сын отказывается уничтожать контракт и грозит мне судебным иском»? Ябед никто не любит. Пусть Скворцов сам решает, сообщать ли своей матери о возникшем недоразумении.