Кира Витковская - Cемейные узы не в счет
– Что, я вас обоих кормить должен?
– Вроде как для этого ты нас сюда и привез… – пожала плечами Ксю. – Давай, действуй!
– Ладно. Только так – сколько налил – столько съели, понятно?
– Понятно. Чего тут непонятного? – откликнулся Антон.
Ели неспеша – больше разговаривали. Марк между делом поставил чайник кипятиться.
– Ксюш, забыл спросить – как батя твой? Ты с ним говорила?
– Говорила, – хмуро отозвалась Ксеня.
– И что?
– Обещал бросить пить.
– Уже неплохо. А ты? Чем недовольна?
– Да всем по чуть-чуть, – Ксюша поставила тарелку в мойку и вернулась на место. – Свежо предание, да верится с трудом. Я уже не верю тому, что он говорит.
Марк нахмурился.
– Ксю, я тебе уже раз сказал и еще повторю – он – твой отец. Какой бы ни был…
– Знаю, Марк, знаю, но изменить не могу ничего. Доверие ушло, давно ушло. Мы – почти чужие друг другу люди, ничего друг о друге не знаем…
– Жили бы здесь, не были бы чужими, – сказал Марк.
– Не хуже моего ты знаешь, что у нас не было возможности остаться здесь. Мама нашла единственный выход…
– Это не выход, а какое-то детское бегство от проблемы, – оборвал Марк.
– А может иногда сбежать от проблемы – лучше, чем без толку тратить силы на ее решение? Марк, ты считаешь, что у мамы был выбор?
– Не знаю… можно было найти другой способ…
– Какой, например? – саркастически спросила Ксюша.
– Ну, я нашел. Мой батя тоже пил, очень страшно… У меня из-за него полжизни – сплошная нервотрепка. И вот я лет в тринадцать ножом себе по руке три раза полоснул… кровищи было тут…ужас, – Марк закатал рукав рубашки, и Ксеня увидела, что у него на руке чуть пониже локтевого сгиба проступают три белых шрама. Ксю ошарашено посмотрела на Марка.
– Ты серьезно, Марк? – спросил Антон, удивленный не меньше Ксюши.
– Конечно, – Марк привел рубашку в порядок и взглянул на сестру. – Батя с той поры даже пива не пьет. Еще конфету с ликером съесть может, но больше ничего… Сам потом маме говорил, что мой поступок его шокировал, но заставил держаться от спиртного подальше. А так он не мог, хоть и понимал, что все теряет…
– Знаешь, Марк, мой папа потерял уже столько, что шоковая терапия ему ни к чему, и так есть к чему стремиться… Я не буду вспоминать, через что мне пришлось пройти из-за него… через это проходят тысячи детей в моем положении. Скажу только, что хочу жить нормальной жизнью, а не изображать из себя врача, пусть мой отец и болен. Я не хочу ни заново сводить, ни разводить своих родителей – пускай делают, что хотят… только пусть не делают мне больно. Я же не стена плача, которой доверяют свои беды все, кому не лень: Катя, мама, бабушка… А вот когда что-то не ладится у меня – где моя «большая любящая семья»? Где множество родственников? Рядом нет никого, кто бы помог или хоть выслушал… – Ксюшин голос дрогнул, в глазах блеснули слезы, но через мгновение лицо девушки стало жестким. – Если никто не хочет сделать что-нибудь для меня, то с какой стати мне стараться всем помочь? Гораздо проще наплевать на чужие беды и жить в свое удовольствие… Так поступает большинство людей. Поэтому не смей судить меня, Марк! Я живу, как умею, как жизнь понимаю – для себя, не для показа!
– Ладно, проехали, – ответил Марк. – По-своему ты права. Не трепи себе нервы и не расстраивайся. Забудь.
– Не могу. Я бы хотела жить в полной семье и, приходя домой, встречать там обоих родителей. Но это невозможно! Папа с мамой не уживутся вместе, даже если папа бросит пить… Пусть лучше по-хорошему разойдутся.
Марк был уже и сам не рад, что затеял этот разговор. Воспитывать вздумал! Вот много ему известно о том, как жила здесь Ксеня раньше? Много хорошего она в жизни видела? Она права во многом, пусть и слегка односторонне судит… Дядя Гена сам не знает, чего хочет, до края дошел, потерял столько – и так ничего не понял.
17.
Ночью Ксеня спала плохо – ворочалась, часто просыпалась. В голову лезли разные мысли. Закончились «березинские каникулы». Завтра вечером она будет дома, а послезавтра опять пойдет в школу как обычно. От этой недели Ксю ждала другого – она сама не знала чего, но в душе росло разочарование. Хорошо хоть завтра не придется полдня до Минска терпеть надутого дядю Павла! Приехал Лешка, починил машину и отвезет сестер сам. А семейка тети Люды так и не появилась за вечер. Отец передал Ксене слова Марка: « У Паши опять сломалась машина! Как всегда, когда кому-то нужна его помощь…» Ну да, станет он помогать! Не видно разве, что ходит надутый, как индюк!
Проснулась девушка рано – всего в половине седьмого. До восьми успела поесть и уложить в рюкзак кое-какие оставшиеся до последнего момента мелочи. Катя еще спала.
Из еды в дорогу Ксюша ничего брать не стала – и так кусок в горле застревал. Она спряталась в комнате и, чтобы побороть волнение, листала какую-то старую мамину книгу, сохранившуюся в вещах папы. Ксю знала содержание книги почти наизусть, а листала просто чтобы чем-то занять руки.
Где-то хлопнула дверь, и послышались голоса.
– Катя, просыпайся, – окликнула сестру Ксюша, а сама принялась искать в рюкзаке косметичку. Настроение не самое лучшее, так пускай хоть лицо безжизненную маску не напоминает.
Катя оделась на удивление быстро и так же быстро собрала оставшиеся с вечера вещи. Ксюша взяла рюкзак и куртку и пошла из зала в комнату, где их с Катей уже ждали.
– Всем привет, – поздоровалась она. – Дружная семья Римшицов уже в сборе?
– Как видишь, – ответил дядя Юра.
– Тут еще вторые Кличенко собирались подтянуться, ну, кроме Лизы, и Воронины на попутке, – сообщил Марк.
– Чего на попутке? А, у дяди ведь машина сломалась! – насмешливо откликнулась Ксю.
– Ну, вроде того, – хмыкнул Марк.
– У всех свои тараканы в голове, – засмеялась Ксюша. – Но что, ребята, подозрительно… Как нас с Катей встречать, так никого нет, только Марк да Лешка, а как провожать – так все! Наводит на кое-какие мысли…
– Ксеня, не выдумывай, – сказала тетя Маша.
– Мама, не обращай внимания, эта язва как всегда шутит, – ответил Марк. – Шутишь ведь, Ксюха?
– Шутю… шучу, то есть… – сказала Ксюша.
Из комнаты появилась Катя с рюкзаком и курткой.
– Люди, у меня время пожевать имеется? – спросила она, поздоровавшись.
– Имеется, имеется, только жуй поскорее, – отозвалась Ксеня, присаживаясь на диван между Марком и тетей Мариной. Из кухни донесся голос Кати:
– Где вчерашние копченые крылышки?
– Нету, я съела, – ответила Ксю.
– Когда? – с удивлением спросила Катя, глядя на сестру из-за штор.
– Вчера вечером, когда ты спать пошла…
– Нет, ну что за человек! Когда все ужинают, ее за стол не загнать…
