Сидни Шелдон - Незнакомец в зеркале
– Он должен считать, что умудрен жизнью, прекрасно разбирается в людях, но каждый раз, когда доходит до дела, оказывается в дураках.
– А где работает? – спросил Рейнджер. – Кроссворды составляет?
– Этот тип, скажем, живет с мамашей. Влюблен в девушку, но боится уйти из дому и жениться на ней. Помолвка продолжается уже пять лет.
– Лучше десять. Так смешнее.
– Точно! Десять! И мамочку такую только врагу можно пожелать. Каждый раз, когда сынок заговаривает о свадьбе, у мамы появляется очередная болезнь. Ей всякий раз звонят из журнала «Тайм», узнать, что новенького в медицине.
Тоби сидел как зачарованный, прислушиваясь к быстрому обмену репликами. Он никогда раньше не работал с профессионалами, и этот разговор доставлял ему истинное удовольствие, особенно потому, что он сам был предметом обсуждения. Три недели ушло у партнеров на то, чтобы создать репертуар для Тоби, и когда наконец они показали написанное, он был потрясен: впервые приходилось видеть по-настоящему хороший материал. Тоби внес несколько предложений, писатели кое-что добавили и вычеркнули с дюжину строк. Теперь Тоби Темпл был готов к выступлению. На следующий день Клифтон Лоренс послал за ним.
– В субботу вечером начинаете работать в «Боулинг болл».
Тоби ошеломленно уставился на агента. Он ожидал получить ангажемент в «Сайро» или «Трокадеро».
– Что… Что такое «Боулинг болл»?
– Маленький клуб на Уэстерн-авеню.
Сердце Тоби упало.
– Никогда не слышал о таком.
– И они с тобой не знакомы. В этом весь смысл, дорогуша. Если провалишься, по крайней мере никто не будет знать об этом.
Кроме Клифтона Лоренса, конечно.
«Боулинг болл» оказался гнусной дырой, как две капли воды похожей на десятки маленьких грязных баров, разбросанных по всей стране, помойкой для неудачников.
Тоби выступал в сотнях подобных мест, в десятках маленьких заштатных городишек. Подобные «клубы» посещали в основном немолодые рабочие и ремесленники, свято соблюдавшие ежевечерний ритуал встреч с приятелями. В таких крохотных залах можно вести себя как хочешь – горланить, лапать измученных официанток в узких юбках и низко вырезанных блузах, обмениваться грязными шуточками за стаканчиком дешевого виски или кружкой пива. Актеры выступали на маленькой площадке, в дальнем конце зала, под игру трех вечно усталых музыкантов.
Первым выходил певец, известный своим пристрастием к мужскому полу, потом исполнитель акробатических номеров, и наконец появлялась стриптизерка, работающая с полуживой коброй.
Тоби сидел за маленьким столом, недалеко от площадки, рядом с Клифтоном Лоренсом, О’Хэнлоном и Рейнджером. Он наблюдал за актерами, прислушивался к зрителям, пытаясь угадать их настроение.
– Пивные бочонки, – с презрением пробормотал он наконец.
Клифтон хотел уже ответить что-то резкое, но, взглянув на Тоби, сдержался: мальчишка был до смерти напуган. Агент знал, что Тоби играл в подобных местах, но на этот раз все было по-другому. Парню предстояло серьезное испытание. Лоренс мягко заметил:
– Если сможешь завоевать сердца этих «пивных бочонков», значит, недалек тот момент, когда любители дорогого шампанского будут ломиться на твои спектакли. Эти люди гнут спину с рассвета до заката, Тоби, а когда приходят отдохнуть, желают, чтобы каждый цент был потрачен не зря. Заставишь смеяться таких, как они, значит, сумеешь рассмешить и остальных.
В эту секунду Тоби услышал, как конферансье скучающим тоном объявил его выступление.
– Покажи им, тигр! – напутствовал О’Хэнлон.
Тоби вскочил.
Он стоял на сцене, настороженный, напряженный, присматриваясь к зрителям, словно испуганный лесной зверек, почуявший опасность.
Публика превратилась в многоголовое чудовище, и каждая голова была не похожа на другую. И вот этого дракона ему нужно заставить смеяться. Тоби набрал в грудь воздуха.
«Господи, пусть я им понравлюсь!» – мысленно взмолился он и начал говорить.
Но никто не слушал. Ни один человек даже не усмехнулся.
Тоби чувствовал, как едкий пот провала выступает на лбу. Это конец. Всему конец. Но улыбка словно приклеилась к губам, а слова лились потоком, перекрывая громкий шум и пьяные выкрики. Привлечь внимание посетителей не удавалось: тем нужно было совсем другое – извивающиеся под музыку голые девки.
Каждую субботу на этой площадке сыпали вымученными остротами безымянные, безликие комедианты.
Тоби продолжал говорить, глядя в безразличные лица, – ведь больше ему ничего не оставалось.
Искоса посмотрев в сторону Лоренса и писателей, Тоби заметил, что они явно встревожены, но не остановился. В зале не было публики, только люди, беседующие друг с другом о жизни и собственных проблемах. С таким же успехом Тоби мог находиться за тысячу миль отсюда или вообще исчезнуть. В горле от страха пересохло, все труднее становилось выталкивать слова. Уголком глаза Тоби заметил, как управляющий клубом направился к музыкантам. Собирается приказать, чтобы играли погромче, заглушили комика-дурачка. Он провалился. Ладони Тоби были мокры от пота, все внутри скрутило узлом. Горячая струйка мочи поползла по ноге. Нервы были натянуты до такой степени, что он начал путать текст, сгорая от стыда, не осмеливаясь вновь взглянуть на Лоренса и его спутников.
Управляющий уже подошел к музыкантам и что-то тихо сказал им. Те посмотрели в сторону Тоби и кивнули. Но Тоби не останавливался, отчаянно жестикулируя, желая только одного – поскорее покончить со всем этим, убежать куда-нибудь, спрятаться.
В этот момент пожилая женщина, сидевшая прямо перед Тоби, хихикнула над какой-то его остротой. Ее соседи замолчали и прислушались. Тоби сыпал шуточками, словно в бреду, борясь с серой пеленой, застилающей глаза. Раздался смешок, потом другой. Кто-то захохотал. Люди за соседним столиком тоже улыбались.
Постепенно выкрики стихли, разговоры прекратились, а смех становился все громче. Скучающие клиенты наконец-то превратились в публику, единое целое. И он, Тоби, победил их! Он им понравился, черт возьми! Не важно, что это произошло в дешевом салуне, наполненном работягами, грубиянами, грязнулями, единственная радость которых – накачаться пивом до упора. Главное – их радость, веселый смех. И любовь. Любовь, волнами накатывающая на Тоби. Сначала он заставил их смеяться, потом вопить от восторга. Эти люди в жизни не слышали ничего подобного, ни в этой дыре, ни в других местах. Они аплодировали, кричали, оглушительно свистели и под конец едва не разнесли зал! Зрители не сознавали, что присутствуют при рождении гения. Конечно, они и представления об этом не имели. Только Лоренсу и писателям было известно все. И еще, конечно, Тоби Темплу.
