Эмили Гиффин - Суть дела
— Но знаешь что?
Вэлери понимает: голос ее звучит фальшиво-бодро — таким голосом она, например, обещает мороженое за хорошее поведение. Как бы она хотела что-нибудь сейчас ему предложить — что угодно, в качестве компенсации за его страдания.
— Что? — с надеждой спрашивает Чарли.
— Мы пройдем через все это вместе, — говорит Вэлери. — Мы отличная, непобедимая команда... и не забывай об этом.
Пока Вэлери борется со слезами, Чарли делает еще глоток сока и храбро улыбается матери.
— Я об этом не забуду, мама.
На следующий день, после сеанса болезненной терапии по разработке руки, Чарли находится на грани слез разочарования, когда слышит громкий двойной стук в дверь — фирменный сигнал доктора Руссо. Вэлери видит, как лицо ее сына проясняется, и чувствует, что и у нее самой поднимается настроение; еще неизвестно, кто больше ждет его визитов.
— Войдите! — зовет Чарли, улыбаясь входящему врачу.
Вэлери с удивлением видит его не в обычном хирургическом костюме и теннисных туфлях, а в темных джинсах, светло-голубой рубашке, расстегнутой у ворота, и в темно-синем спортивном пиджаке. Вид у него не парадный, но элегантный, вплоть до черных туфель и серебряных запонок.
Вэлери вдруг вспоминает, что уже вечер пятницы, и, вполне возможно, этим вечером он ужинает с женой. Она уже давно заметила золотое кольцо у него на левой руке и постепенно узнала подробности о жизни доктора Руссо из его многочисленных разговоров с Чарли. Ей известно, что у него двое маленьких детей, дочь и сын. Девочка — большая упрямица; рассказы о непослушной Руби — среди любимых у Чарли.
— Как чувствуешь себя сегодня, приятель? — спрашивает доктор Руссо, ероша кудрявые светлые волосы Чарли, которые давным-давно надо подстричь. Со времени несчастного случая прошло почти три недели, а Вэлери помнит, как думала о необходимости стрижки в день вечеринки Грейсона.
— Очень хорошо. Смотрите, доктор Ник, дядя Джейсон подарил мне айпод, — объявляет Чарли, показывая крохотное серебристое устройство, которое получил на прошлой неделе. До несчастья Вэлери никогда не позволила бы дорогой подарок такого рода. Она знает, что многие вещи так и станут оцениваться и классифицироваться: до несчастного случая, после несчастного случая.
Чарли передает айпод доктору Руссо, который вертит его в руке.
— Классный! — восхищается он. — Гораздо меньше моего.
— И в нем тысяча песен, — рассказывает Чарли, с гордостью наблюдая, как врач прокручивает список.
— Бетховен. Чайковский. Моцарт, — читает он, а затем присвистывает. — Ничего себе. Парень, а у тебя изысканный музыкальный вкус.
— Дядя Джейсон загрузил все мои любимые, — поясняет Чарли; его голос и выражение лица становятся как у более взрослого ребенка. — Они расслабляющие.
— А знаешь что?.. У меня такая же привычка. Я люблю слушать классическую музыку, особенно когда меня что-то тревожит, — признается доктор Руссо, продолжая прокручивать список. В какой-то момент он отрывается от этого занятия, бросает взгляд на Вэлери, в первый раз после появления в палате, и одними губами здоровается. Она улыбается в ответ, надеясь, что ему понятно, как нравится ей, что сначала он обращается к ее сыну. И главное, как ценит она его попытки наладить с Чарли общение через вещи, не связанные с его травмами, всегда заставляя мальчика почувствовать себя значительным, и этот эффект остается надолго после ухода доктора Руссо.
— По дороге в больницу я прослушал симфонию «Юпитер», — говорит доктор Руссо. — Ты ее знаешь?
Чарли качает головой.
— Моцарт, — поясняет доктор Руссо.
— Он ваш любимый композитор?
— Не знаю, что и ответить. Моцарт потрясающий. Но еще я люблю Брамса, Бетховена, Баха. Три Б, — говорит доктор Руссо, присаживаясь на край кровати Чарли, спиной к Вэлери. Она наблюдает за общением этой пары с острой печалью, понимая, как не хватает Чарли отца. Она давно уже смирилась со своим положением, но в подобные моменты по-прежнему страдает из-за того, что отец Чарли совершенно ничего не знает о своем сыне. Ни о его любви к классической музыке, «Звездным войнам», голубым китам и «Лего», ни о том, как забавно он бегает, размахивая только одной рукой, ни о складочках, которые залегли вокруг улыбающихся глаз Чарли, больше ни у кого из детей Вэлери не видела морщинок вокруг глаз, ни о том, что сейчас он находится в больнице и беседует о композиторах со своим пластическим хирургом.
— А вам нравится «Иисус, радость человеческого желания»?[9] — с замиранием сердца спрашивает Чарли, и Вэлери борется с непрошеными слезами.
— И ты еще спрашиваешь, — отвечает доктор Руссо.
Он громко напевает несколько тактов, и Чарли вступает, ведя мелодию высоким, красивым голосом:
— «Влекомые Тобой, наши души устремляются вверх! Воспаряют к нетварному свету».
Обернувшись к Вэлери, доктор Руссо снова улыбается и спрашивает у Чарли:
— Кто научил тебя всей этой музыке, парень? Твоя мама?
— Да. И дядя Джейсон.
Вэлери считает, что она здесь ни при чем, это всецело заслуга Джейсона, хотя и помнит, как во время беременности ставила диски с классикой и держала CD-плейер у живота.
Доктор Руссо кивает, возвращает айпод Чарли, который тянется к нему здоровой рукой, а потом кладет на бедро и прокручивает список большим пальцем левой руки.
— Пробуй правой рукой, приятель, — мягко подсказывает доктор Руссо. Чарли хмурится, затем подчиняется, паутина багровой кожи между большим и указательным пальцами туго натягивается, пока он прокручивает список музыкальных произведений.
— Вот, — наконец произносит Чарли, нажимая на клавишу «пуск» и увеличивая громкость. Он держит один наушник, а другой протягивает доктору Руссо, и они слушают вместе. — Вот эта вещь мне нравится.
— А. Да. Я ее обожаю, — говорит доктор Руссо.
— Классная, правда? — внимательно следя за реакцией, спрашивает Чарли.
Проходит несколько молчаливых секунд.
— Да, — произносит доктор Руссо. — Это прекрасно... И эти духовые... по-моему, они звучат радостно.
— Да, — просияв, подхватывает Чарли. — Очень, очень радостно.
Через мгновение неожиданно входит Роузмэри. У нее макет всяких занимательных штучек для Чарли, купленных в долларовом магазине, и пластиковый контейнер с ее знаменитой куриной запеканкой. Вэлери знает, что ее мать старается изо всех сил, искренне желая помочь им обоим. И тем не менее Вэлери ловит себя на том, что сожалеет о приходе матери, по крайней мере в этот момент, и удивляется ее способности одним своим присутствием изгнать из комнаты атмосферу спокойствия.
