Бывшие. Я (не) могу тебя забыть (СИ) - Бауэр Алика

— Ты не могла бы… мне подыграть?

— Подыграть?

— Что мы еще вместе. Мама так ждала этой встречи с тобой. А у нее… слабое сердце.

Я закрываю глаза. Безвыходная ситуация. Слишком много боли за один день. Слишком много лжи.

— Что ж… хорошо, — тяжело выдыхаю.

Мы входим в квартиру. На лице Итана снова его фирменная, широкая, солнечная улыбка, словно на лестнице ничего не произошло, словно его сердце только что не разбилось на осколки. Словно не он прилетел на другой континент к своей девушке, которая его тут же бросила. Пока гости раскладывают вещи, смеясь и рассказывая о дороге, я незаметно достаю телефон и, отвернувшись к окну, отправила одно-единственное сообщение Артему.

«Сегодня я не приеду. Останусь дома»

И я застряла между двумя огнями, не в силах выбраться, не в силах никому не навредить.

Глава 24

Руки трясутся. Не могу подавить этот тремор. Сижу на холодной деревянной скамье в раздевалке, пропитанной запахом пота. Я ждала его здесь, надеялась поймать до боя, чтобы поговорить. Чтобы услышать из его уст: «Это ложь. Не верь никому». Но мы разминулись. Снова.

Как будто сама судьба вставляла нам палки в колеса.

Смотрю в экран, разглядывая фотографию, перечитываю пост, который уже знаю наизусть. Больно. Но не могу остановиться. Это все равно, что смотреть на сварку. Ослепительные, ядовитые искры режут глаза, а ты все равно как завороженный пялишься на них, не в силах отвести взгляд, даже когда начинает болеть голова и наворачиваются слезы.

На фотографии Артем стоит на одном колене. Перед ним Алена. Та самая, про которую он говорил сквозь зубы: «Родители сватают. Между нами ничего нет и не будет. Ты — мое все». Ее лицо сияет таким чистым, безоблачным счастьем, от которого меня тошнит. Заголовок кричит о помолвке.

Две горячие капли падают на экран, растекаются по стеклу, исказив изображение. Я бы отдала все, чтобы эта влага, словно кислота, стерла бы сейчас ее улыбку.

В этот момент дверь скрипнула. В раздевалку вошел Саша Агеев. Местная звезда, сегодняшний противник Артема на ринге. Его взгляд сразу же находит меня. Чувствую его даже не поднимая головы. Он молча подходит к своему шкафчику, что-то кладет внутрь, щелкает замком. Все это время он пристально смотрит на меня.

— Поссорились?

Дергаю головой. Погасила экран, на котором застыло чужое счастье и быстро, грубо провожу тыльной стороной ладони по щекам, смазывая слезы.

— Нет… — отвечаю быстро, стараюсь даже с улыбкой. — Не знаю.

Агеев опускается на скамью рядом со мной.

Мы были не близки, но часто пересекались здесь. У них с Артемом совпадали тренировки. Пару раз пили кофе в кафетерии, убивая время, когда Артема задерживал тренер.

— А че глаза на мокром месте?

— Переживаю перед боем, — вру отчасти, и он это видит. — Вы только там… не деритесь сильно, ладно?

Пытаюсь шутить, но Агеев даже не думает улыбнуться хотя бы ради приличия. Просто смотрел на меня, и в его взгляде читаю сожаление, которого я боялась больше всего.

— Да видел я новость.

И все. Все внутри обрывается, падает, превращаясь в ледяную, болезненную пустоту. Та хлипкая плотина, которую я строила из гордости и остатков самоуважения, рассыпается в одно мгновение.

Я больше не могу. Не могу держаться, притворяться, делать вид, что это просто недоразумение. Слезы хлынули градом, тихими, отчаянными рыданиями, от которых содрогалось все тело. И прежде чем я осознаю, что делаю, я бросаюсь к Агееву на грудь, впиваясь пальцами в ткань его спортивной кофты. Прячу лицо у него на плече, захлебываясь собственным горем.

Он не отталкивает. Его руки большие, сильные, обнимают меня, прижимая крепче. А потом… потом его пальцы поднимают мой подбородок. Я вижу его лицо близко, слишком близко, вижу что-то в его взгляде, что не успеваю прочитать. И он целует меня.

Его губы прижимаются к моим, пытаясь разомкнуть их. Шок был настолько всепоглощающим, что на секунду я застываю, онемев. Даже слезы прекратились. А потом, как щелчок выключателя, пришло осознание.

Толкаю его в грудь с силой, которой сама от себя не ожидала. Звонкая, оглушительная пощечина звучит в тишине раздевалки.

— Вы все точно на голову отбитые! — шиплю, вскакивая на дрожащих ногах.

— Прикольная родинка, — ухмыляется, смотря на меня.

Поправляю кардиган, что съехал с плеча, и бегу в зал.

Это самое неловкое утро за всю мою жизнь. Думала, что нет ничего хуже, чем просыпаться от грохота с кухни, которую громит твой пьяный папаша. А нет, оказывается есть. Хуже всего просыпаться под аромат блинчиков, которые испекла для тебя мама твоего бывшего, уже почти как двенадцать часов как, парня.

Этот спектакль начинал меня утомлять. Серьезно. Столько сил я давно уже не прикладывала. Елену пришлось положить в своей комнате, так как она в нашей квартире самая чистая и уютная. Нам с Итаном я постелила в комнате брата. Точнее сама легла на его кровать, а Итану досталось вакантное место на матрасе на полу.

И пусть только попробует жаловаться. Но, похоже, его все устраивало.

Когда я с утра я вышла на завтрак, слушая свое угрызение совести о том, что я никудышная хозяйка и мои гости сами себя кормят, эта сладкая парочка уже заканчивали пить чай. Итан тут же подорвался со своего места, чмокнул меня сонную в щеку и притянув за талию, усадил на свои колени.

Хитрый гад.

Так и пришлось просидеть весь прием пищи, сидя как на иголках.

Елена не могла на нас насмотреться. Все вздыхала и причитала какая мы чудесная пара и что, наконец, у нее нашелся повод съездить в Россию – познакомиться с невесткой.

Я чуть чаем не поперхнулась от этих слов. Итан же пробубнил что-то про то, что мама шутит и стыдливо спрятал свои глаза за почти пустой чашкой чая.

Только этого мне еще не хватало.

Как только открыла глаза я схватила телефон в надежде увидеть там сообщения от Артема. Но ничего. Ни звоночка, ни-че-го. Это бунт? Если так, то очень по-детски. Но он даже ничего не ответил на вчерашнее сообщение. Неужели обиделся, что сорвала его планы с ужином?

К счастью, ничего выдумать, чтобы отлучиться из этого дурдома хоть на пару часиков из этого дурдома, не пришлось. Итан с мамой сказали, что хотят сегодня навестить родственников и деликатно добавили, что вдвоем. Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не показать, насколько я была рада это слышать.

В «Зеленый пояс» мне удается приехать только после обеда. Всю дорогу я репетировала, что сказать Артему. Рассказывать про Итана я не собиралась, надеясь отделаться от него быстро и как можно безболезненно.

Только вот, когда такси останавливается около ворот их дома, все слова тут же стираются из головы, когда вижу уезжающую карету скорой помощи с мигалками.

Я догадываюсь зачем она здесь. И все же, надеюсь, что ошибаюсь. Ноги стали ватными.

Артем с сыном стоят за воротами. На обоих лица нет. Чуть позади домоуправляющая Инга. Обливается тихими слезами.

— Что случилось? — не знаю нужно ли продолжать делать вид, что я ни о чем не знаю.

Арсений всхлипывает. Поджимает пухлые губки. Крепиться, а у самого глаза на мокром месте.

— Мама заболела! — он отворачивается и бросается в ноги Артема, тот крепко сжимает плечи сына.

Смотрю на Макарова и по одному его взгляду понимаю, что Алена, скорее всего, больше не вернется в этот дом.

Глава 25

Точно знаю, что этот кабинет навсегда въелся в меня не только памятью, но и на физическом уровне — каждым клеточным дыханием. Дышу так громко и прерывисто, что каждый вдох кажется мне позорно шумным, эхом отдающимся в тишине, нарушаемой лишь тиканьем напольных часов.