Я - твое наказание (СИ) - Юнина Наталья

— Не неси чушь. Да я не должен был это обсуждать ни с ней, ни с кем-то другим. Но вышло то, что вышло. Я не могу этого изменить. Если хочешь знать, я и тогда так не думал, сказал это намеренно, потому что хотел тебя тогда придушить. Тебя и твоего прилипалу бывшего. Я это ляпнул со злости. Не единожды ляпал, пытаясь убедить в этом себя, чтобы не связываться с малолеткой.

— Убедил?

— Я каждый раз себя одергивал, чтобы не связываться с тобой, зная, что между нами хрен знает сколько лет разницы. Но не всегда здравый смысл побеждает. Ты «уложила меня на лопатки». Довольна? Мне уже поздно меняться, я не стану другим. Но я готов пойти на уступки и тебе на встречу. Чего ты хочешь? Масштабно.

А ведь мне в пору радоваться, раз «уложила на лопатки». Но какая-то радость вперемешку с горечью. Скажи я ему снова, что хочу, чтобы меня любили, он рассмеется в ответ.

— Ты считаешь себя самым умным, ну так напряги память, а лучше попей глицин и пожри грецких орехов для ее улучшения, чтобы вспомнить мой ответ на точно такой же заданный тобой вопрос. Вот как вспомнишь, что я хочу, тогда и приходи, если сможешь мне это дать. А удобным приложением, которое можно потрахать, потому что оно живет с тобой в одном доме, я не буду. Бери такси и езжай к своей Вере. Или еще к кому-нибудь, кто тебя привлекает. Она с тобой подружит как тебе надо во всех позах. А со мной просто так дружить органами ты не будешь. Выйди из моей комнаты.

Нравится ли мне видеть как он бесится, сжав руки в кулаки? Однозначно.

— Хватит нести ерунду. Ты нужна мне не как удобное приложение.

— Ага. Тебе пора в свою комнату.

— Скоро сама придешь, — вдруг произносит он усмехаясь. — Так даже интереснее.

— Не дождешься.

— Время покажет. Кстати, надо озвучивать, что никаких других мужиков в твоей жизни быть не должно?

— Я буду осторожной, не волнуйся. Поосторожнее тебя.

— Рискни. Я тебе предупредил. Кстати, — схватившись за ручку двери, бросает Вадим. — Не комплексуй, малыш. С грудью у тебя полный порядок. Как раз в самый раз для моих рук. Сладких снов.

Вот же гад, все равно последнее слово оставил за собой!

Несмотря на то, что поводов для радости нет, стоило мне остаться одной, как я плюхаюсь на кровать и начинаю смеяться. И нет, дело не в выпитом алкоголе, просто до меня вдруг доходит, что я как минимум ему нравлюсь, но у этой всезнающей великовозрастной свиньи язык отсохнет сказать мне это прямо. Ничего, доведу до белого каления и как миленький заговоришь.

Утро, как и предполагала, встречает меня ноющей головой и чувством стыда, когда взгляд падает на потолок.

— Мать моя женщина, это Вадя так мощно кончил на потолок? — да как он умудряется так незаметно появляться? А ведь я была уверена, что в доме одна. Ан нет, Руслан тут как тут.

— Это я.

— Он тебя так зализал, что ты сквиртанула до потолка?

— Чего?

— Понял. Не зализал. И не трахнулись. Это что? — обводит взглядом потолок.

— Шампанское.

— Ну ладно, хотя бы без увечий с твоей стороны. Если не секрет, что ты сделала с Вадей, раз он дома, а не в офисе? — а он, блин, дома?! — Каблуком в глаз? Или откусила верхнюю губу? Или нос? Мать моя женщина, неужели член?

— Я всякую гадость в рот не беру.

— Фух, то есть член на месте.

— Как и нос. Я понятия не имею, что твой брат делает в своей спальне. Я его не калечила.

— Точно?

— Я бы это запомнила.

— Кстати, о гадости. Надо, Настя, надо. Это умение пригодится всем женщинам без исключения. Хошь научу?

— А хочешь в морду?

— Ты злая. На тебе уже сказывается хронический недотрах. Хошь помогу отмыть потолок?

— Спасибо за помощь. Сама справлюсь.

Справляюсь я, мягко говоря, так себе. И если потолок удалось кое-как замыть с помощью лестницы и швабры, то с любопытством мне не справиться.

Напоминаю себе преступницу, подслушивающую под дверью. Заболел — первая пришедшая мысль, как только слышу его кашель. Не мешкая иду на кухню и беру электронный термометр.

— Сейчас же вышла из моей комнаты, — ишь какой гад, даже не поворачиваясь в кровати, понял, что это я.

— Не строй из себя обиженку. Подумаешь, деревенщина с сексом прокатила.

— Дура. Заразишься.

Навожу термометр на его лоб. Тридцать восемь.

— Странно. У меня даже дедушка при тридцати семи делал вид, что помирает, а ты в тридцать восемь выглядишь живым и не нытиком. Что с тобой не так?

— Выйди из моей комнаты.

— Да щас. Как это я мужа оставлю одного, когда у него тридцать восемь? Сейчас я тебя быстро поставлю на ноги с помощью банок.

— Каких на хрен банок?

— Которые ставят на спину и не только.

— То-то ты себя уже поставила на ноги, что оказалась в реанимации.

— Это потому что я себе помочь не могла. Я скоро вернусь.

Напоив морсом, как оказалось, вовсе не неженку, иду за банками. Как знала, что пригодятся.

— На черта тебе спирт?

— Чтобы ставить банки. Снимай с себя футболку и штаны с трусами.

— А трусы зачем?

— Банки ставить на ягодицы в том числе, — не раздумывая вру я. — К утру будешь как огурчик. Давай, давай.

Ну очень мне хочется посмотреть на его задницу. Аж руки чешутся.

Как послушный мальчик Вадим снимает футболку, ложится на живот и стягивает спортивные штаны вместе с трусами. Красивая попа. И не волосатая. Прям такая, что хочется потрогать. Что я и делаю.

— Что ты делаешь?

— Пальпирую твою попу. Если там есть уплотнения, то банки ставить нельзя.

— И что там?

— Кажется, они есть.

— Почему мне кажется, что ты просто трогаешь мою задницу?

— Когда кажется, креститься надо. Сдались мне твои подержанные ягодицы.

— Может, заодно и спереди проверишь уплотнения?

— Сам проверяй.

Вместо того, чтобы натянуть на него трусы от греха подальше, я продолжаю неотрывно пялиться на его пятую точку.

— Ну ты скоро там?

— Да.

Наношу на его спину мазь, не отводя взгляда от попы. И все же вспоминаю, что банки вправду надо поставить, а не только выглаживать его спину, да пялиться на его попу. Очнись, Настя.

Успешно поставив все банки, в очередной раз пораженной красотой его попы, я зачем-то решаю потушить фитиль с огнем в баночке со спиртом. Жопа пришла откуда не ждали. В панике пытаясь все это потушить, я переворачиваю горящий спирт. Он растекается по кровати и немного на Вадима, который моментально подлетает с банками на спине, пытаясь потушить себя и кровать.

— Еб твою мать! Туши давай.

А я как стояла, так и стою, неотрывно пялясь на, пытающегося потушить пожар, Даровского со спущенными трусами. Точнее вовсе не на него, а на уже выдающуюся переднюю часть его тела. Ни в лесу, ни в прошлый раз в туалете я туда не смотрела, хотя активно делала вид, что да. Лучше бы не смотрела. Как теперь забыть этого питона?! И как такой куда-то влезает?

— Ничего не хочешь мне сказать!? — перевожу взгляд на кровать. Потушил. Умничка.

— Справедливости ради, я тебя поставила на ноги. Сказано — сделано.

— Это все, что ты хочешь мне сказать?!

— Ну еще…писька у тебя страшная. В смысле устрашающая.

Глава 16

Не припомню, когда меня так нокаутировала банальная простуда. Даже будучи задохликом в детстве таких последствий не было. Отходняк жуткий. Как будто в постели провалялся не пять дней, а все двадцать пять.

После долгожданного душа становлюсь почти огурцом как некогда пообещала Настя. Из хороших новостей это, пожалуй, все.

Когда выхожу из ванной и обнаруживаю на прикроватной полке новую порцию морса и дрянную редьку, запах которой вызывает потребность снова помыться, желанию притащить эту малявку за шкирку, как нашкодившего котенка, затмевает здравый смысл. Это что за поведение пятилетнего ребенка?

А главное не могу понять, какова причина, что она снова прячется от меня при том, что регулярно появляется у меня в комнате. Если бы случайно не заметил, что она приоткрывает дверь, проверяя сплю ли я или в туалете, так и думал бы, что она действительно вся в делах и лечит меня кто угодно, кроме нее.