Желанная для диктатора (СИ) - Дали Мила

— Фортуна, посоветуй, мне Чебану сегодня ногу сломать или челюсть? Парень хотел украсть крошку от алмазов, засунув ее за щеку.

Я невольно закатываю глаза в потолок. Ирония Громова — сущее наказание. Надо привыкать и пытаться реагировать спокойнее. Он отпускает меня и говорит, что ему нужно отлучиться по делам. Вернется вечером вместе с бабкой Замута.

— Езжай, — разрешаю.

Интересно, в этом доме есть седативное?

Провожаю Громова взглядом и тоже покидаю спальню — иду проверить дочь. Аришка уже проснулась и разговаривает с подаренным Артёмом плюшевым медведем. Я бесшумно замираю в дверном проеме, и по сердцу будто лезвием полоснуло. До боли впиваюсь ногтями в ладони от того, что Аришка шепотом загадывает желание медведю, чтобы Артём стал ее папой.

— Доченька, пора умываться и кушать, — перебиваю ее, незаметно смахиваю слезу.

Веду Арину в ванную, потом переодеваю в новый спортивный костюм с тремя полосками. Заплетаю косу. Спускаюсь вместе с дочерью в столовую.

— Касым, разве Громов не взял тебя с собой?

— Он разозлен за неловкую ситуацию в игровой комнате.

— Это плохо, я поговорю с ним.

— Не нужно, Ласточка… кхм… Вероника Сергеевна. Вы здесь ни при чем. Любите кофе? Я добавил немного корицы.

Либо кажется, либо у меня взыграло чувство собственной важности, но такое ощущение, будто я нравлюсь Касыму как женщина. Но он никогда в этом не признается — головы лишится сразу. Пойти против Громова все равно что подписать себе смертный приговор.

Так странно, но только к Касыму лежит моя душа. Он отличается от остальных. От непотребного Замута. От безымянных наемников, что тенями слоняются по огромному дому и от которых веет мертвечиной.

И как бы это странно ни звучало, но даже от Артёма. Касым не настолько потерян, и я чувствую в нем остатки человечности и благородства.

— Спасибо, Касым.

Мужчина обращается к Арине:

— Принцесса, вы желаете омлет?

— Только Артём может меня так называть! Уходи!

Тут же одергиваю дочь:

— Нельзя хамить взрослым!

В кои-то веки к нам относятся с добротой и заботой. Касым опускает глаза, поправляет рубашку и удаляется прочь. Так повелела Арина…он вынужден исполнять. Стыдно-то как.

Мы завтракаем и возвращаемся в комнату. Занимаемся уроками и развивающими играми. На полчаса выходим во двор.

Ближе к четырем включаю Арине мультики, сама копаюсь в шкафу. Я не жила в лесу и не молилась колесу. Я смотрела множество фильмов про бандитов и их пассий — было время. Целых семь лет.

Вот Бони и Клайд — символы преступной романтики. Бони везде следовала за любимым, разделяла его интересы, грабила банки и помогала бедным. Да и вообще жили они недолго, но счастливо и умерли в один день.

Громову как воздух нужна такая Бони. Наверное, он мечтал о ней всю жизнь. А досталась Вероника Фортуна. И я представить себя не могу с автоматом наперевес, убивающей людей. Бред.

Помимо шмоток а-ля выкинуть жалко, рабочих и домашних у меня есть платье для женщин, живущих одним днем. Платье львицы, купленное со скидкой пятьдесят процентов и так ни разу и не надетое.

Черное платье в обтяжку — как вторая кожа, длиной выше колена, без лямок и с декольте. Я выгляжу в нем дерзко и соблазнительно. Ну насколько мне позволяет так думать менталитет учительницы начальных классов. А еще у меня есть лодочки в тон. Они всегда натирают ноги, и в них неудобно ходить. Зато красивые. Приобретенные еще три года назад. Выглядят как новые.

Я принимаю душ, гладко зачесываю волосы, собираю в низкий пучок, делаю макияж в голливудском стиле, чтобы не посрамить господина Диктатора.

Без пятнадцати шесть слышу голоса на первом этаже. Откладываю блеск для губ в сторону и выхожу из спальни.

В гостиной Касым стоит ко мне спиной. Громов катит небольшой чемодан. И еще тут пожилая тощая дама в сером брючном костюме с короткими седыми волосами. Лет семьдесят пять, может, чуть больше. Она оглядывается по сторонам.

Спускаюсь, и меня сразу замечают мужчины. Касым оборачивается и успевает осмотреть с ног до головы за секунду, потом, конечно же, отворачивается. Громов замирает. Не хмурится и не улыбается. Просто сверлит глазами. Холодными и бездонными. Редкими на цвет. Не понимаю его реакции. Поджимаю губы, приподнимаю подбородок с аристократической надменностью. Скольжу вспотевшей ладонью по перилам, обхожу Касыма, останавливаюсь рядом с бабкой Замута и Громовым.

— Вероника Сергеевна Фортуна, — официально представляюсь и подаю руку женщине.

— Глафира Ивановна Невезучая.

Таращусь на смуглое лицо дамы и ее алую помаду, потом на Громова:

— Вы издеваетесь?

— Нет, — как отрезал. — У нее действительно такая фамилия.

А еще сказал, чтобы я привела дочь для знакомства с новой няней. Я все понимаю, но у женщины почтенный возраст. И как она сможет уследить за резвой шестилеткой? Скрещиваю руки на груди, отвечаю четко и ясно, и плевать хотела на приказы Громова:

— Я хочу, чтобы Касым тоже остался. Я всецело доверяю ему!

Глава 14.

Ах, Громов. Он смотрит на меня, как удав на кролика. Крепко сжимает ручку чемодана.

— Ладно… — говорит тихо, сдержано. Переводит внимание на серо-зеленого Касыма. — Бухать в клубе ты сегодня не будешь. Останешься с Ариной весь вечер собирать пазл. Глафира Ивановна может отдохнуть с дороги.

— Но, Гром… Я не…

А Гром раздраженно перебивает:

— Благодари Фортуну! Вижу, вы успели сблизиться? Знаешь, Касым, с этого момента назначаю тебя шестеркой Фортуны. Чтобы в кулуарах шептаться. Панталоны ее стирать. Лично. Руками.

Громов задавил взглядом окаменевшего Касыма и добрался до меня. На миг я вообще забыла, где нахожусь и с кем. Пространство будто расплывается, стирая посторонние лица. Остаются лишь глаза Артёма. Пожирающие. Ледяные. Злые.

— Артём…

Я потребовала на эмоциях, а ответочка пришла Касыму. Это самое унизительное для меня. Громов знает толк в моральном уничтожении.

— Не хочешь себе «подружку»?

— Как ты можешь так говорить?! — Сжимаю кулаки за спиной и разворачиваюсь к лестнице, кричу от волнения: — Арина! Иди сюда быстрее! — Через пару секунд выбегает дочь. Непонимающе смотрит на бабку Замута, улыбается всем, а я проявляю нарочитую строгость: — Скажи Артёму, что тебе не нравится Касым, и он не должен постоянно находиться рядом с нами!

— Мне не нравится Касым…

А что? По факту, Арина — единственный человек, кто имеет хоть малую власть над неукротимым Громовым. Только ее он слушает. Ей подчиняется.

Громов ухмыляется:

— А теперь скажи искренне.

— Я хочу Киндер!

— Отлично. Спускайся к нам, принцесса, заодно познакомишься с бабой Глашей. Бабу Касыма ты уже знаешь.

Громов еще раз окидывает нас холодным взглядом. Обнимает дочь, удаляется в кухню. Бабка Замута шаркает за ним следом.

Я готова сквозь землю провалиться. Прямо сейчас. Виновато рассматриваю лицо Касыма. Его темные волосы всегда аккуратно зачесаны, раскосые глаза, что всегда казались хитрыми, сейчас словно погасли.

— Прости меня, пожалуйста…

— Вы не виноваты, Вероничка Сергеевна. Громов так отыгрывается. Он же здесь ГЛАВНЫЙ, — дергает бровью и выходит на улицу подышать.

— Фортуна! — слышу голос Артёма и понимаю, что звучит он не из кухни, а из комнаты на первом этаже.

— Что?

— Пройди. Встань напротив зеркала.

Я выполняю приказ, а Громов мрачной тенью встает за моей спиной. Вздрагиваю, чувствуя холод металла на шее — Артём надевает бриллиантовое колье. Тяжелое и сияющее. Глубоко вдыхает и целует меня в обнаженное плечо.

— Ты прекрасна, Фортуна.

Я очарована своим отражением и не замечаю посыла, с которым говорит Артём. Сейчас я действительно выгляжу сногсшибательно, а Громов и без прикрас чертовски хорош собой. Но уродлив душой. Сглатываю и склоняю шею так, чтобы ему было удобно скользить губами к мочке уха. Прикрываю глаза.