Его нельзя любить. Сводные (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна"

— Нет. Просто потянула мышцу, наверное.

— Ясно, — откидываюсь в свое кресло.

— Джентльмен из тебя так себе.

— Не беси.

Чуть давлю на газ. Машина оставляет за собой шлейф из поднятой с дороги пыли. Мы быстро движемся в сторону трассы. По идее, часам к пяти уже должны приехать на место, это если нигде не задерживаться.

Если… Но я торможу в ближайшей точке, где есть аптека.

Самому неплохо бы закинуться чем-нибудь обезболивающим, ну и Малининой эластичный бинт с ее побитой конечностью тоже не повредит.

И вовсе это не забота. Просто не хочется на нее отвлекаться в дальнейшем. Как только мы прибудем на место, меня ждет яркая ночь в компании друзей. Наконец-то начнется отдых.

Расплачиваюсь наличкой. По-другому сейчас не стоит. Проверять, заблочены ли карты, я не имею никакого желания, отец сразу вычислит, где мы.

Даже Азарин уже отписался, что ему мой батя набирал, интересовался, не в курсе ли он, где я…

Когда возвращаюсь в машину, выгребаю из пакета эластичный бинт и лед в пакетах.

Глупость молча смотрит на то, что я купил.

— Это тебе, — бросаю ей бинт.

— Зачем?

— Что за тупой вопрос? — Выдавливаю себе пару таблеток от боли и запиваю все это обильным количеством воды. — У тебя нога болит или у меня? — Звучит неубедительно, особенно если учесть… Пофиг.

— Спасибо.

Ника улыбается. Она не скрывает того, что мой жест пришелся ей по вкусу, а меня от этого разрывает еще сильнее. Это тупо подачка, это не забота. Она должна была воспринять это не как что-то хорошее!

Пока она прикладывает к ноге лед, я рассматриваю свои пальцы, лежащие на руле, натянув на глаза очки.

Ника ставит пятку на край сиденья, чтобы замотать ногу, а ее сарафан в этот момент задирается до бедра.

Не сразу ловлю себя на том, что повернул голову. Мой взгляд скрывают очки, но даже при их наличии нетрудно догадаться, что я пялюсь на Никины ноги.

Малинина вскидывает взгляд. Ее губы приоткрываются.

Мы оба какого-то хера замираем.

— Я не трогаю, — хмыкаю, а у самого губы пересохли. — Или смотреть теперь тоже нельзя?

— Ты невыносим.

Ника одергивает сарафан и, качнув головой, быстро разбирается с бинтом. Опуская ступню на шлепку.

Мой пульс какого-то фига ускорился, и мне это не нравится.

Завожу машину. Примерно половину пути мы оба молчим. Я, потому что пытаюсь просчитать, какая такая зараза меня покусала, что я начал реагировать на Нику. Скорее всего, это солнечный удар, ну или та собака и правда была бешеной.

О чем думает Глупость, понятия не имею.

— Давай остановимся.

— Зачем? — чувствую раздражение.

У меня, вообще-то, план попасть к друзьям на тусовку этим вечером.

— Искупаемся.

Ника очаровательно улыбается. То есть просто лыбится как дурочка.

Мы уже долго едем вдоль береговой линии. Море тянется по правому боку, и Малинина все это время смотрит в окно, будто впервые в жизни все это видит.

— Зачем?

— Жарко.

— Ты серьезно? У нас климат всю дорогу работает.

— Тебе жалко, что ли? — она пытливо пялится мне в профиль. Минуту, две, три. Глаза все еще не отводит.

Я несколько раз поворачиваюсь, чтобы окунуть ее в свое раздражение, но на нее не действует. Откуда у этой девчонки взялось столько наглости?

— Ладно, — сдаюсь и вырубаю круиз.

Глупость хлопает в ладоши, пока я сбавляю скорость. Стрелка опускается до восьмидесяти, а под правым задним колесом что-то бахает.

Малинина взвизгивает, и я резко бью по тормозам.

— Что это было?

— Понятия не имею. — Отстегиваю ремень, после того как съезжаю к обочине.

Из машины мы выходим синхронно. Обхожу тачку, почти нос к носу сталкиваясь с Никой. Она замирает рядом со мной.

— Что-то с колесом?

— Пробили, похоже. — Сую руки в карманы, пиная шину.

— И что делать?

— Ставить запаску…

— Это долго?

— Понятия не имею.

— Ты никогда этого не делал? — Ее глаза распахиваются и становятся размером с шар для пинг-понга.

— Не было нужды как-то.

— А ты точно справишься?

— От-ва-ли, — бормочу себе под нос и открываю багажник.

Малинина тем временем куда-то сваливает. Я не сразу соображаю, что она делает, а когда доходит, хочу ее обматерить. Она тормозит проезжающие машины. Не верит, что я справлюсь с гребаным колесом, значит.

Машин здесь не так много. Останавливается в итоге битая десятка, из которой вываливаются четыре типчика не самой приятной наружности.

— Проблемы? — тот, что идет впереди всех, подает голос. Смотрит на меня в упор.

— Тебе показалось.

— А малая сказала, что вы колесо пробили. Здесь такое бывает, — он лыбится.

— Помощь нам не нужна.

Они ржут в четыре голоса. Самый мелкий шарит по Глупости сальными глазками. Вот же дура! Какого хрена она их только тормознула?

Я не особо дерусь. Стоило взять у Кайсарова пару уроков карате, прежде чем куда-то ехать с Малининой. Она просто магнит для неприятностей. А судя по тому, как настроена эта гопота, неприятности у нас будут…

— Хорошая тачка, — тот, что главный, скользит ладонью по крыше «Лексуса». — Твоя?

— Папина, — прищуриваюсь, оценивая обстановку.

Машина открыта, в бардачке триста штук, плюс у меня по карманам еще тысяч сто пятьдесят рассовано. Мы фиг пойми где. Мимо максимум машина в полчаса проходит. Этим упырям ничего не стоит сейчас меня вырубить, забрать бабло…

Глупость еще в своем сарафане. Мелкий до сих пор на нее пялится. Твою же мать!

ПРЕД. ЧАСТЬ

12

ВПЕРЕД

Глава 13

Ника

Кажется, Ян прав. Я и правда Глупость. Раздолбанную машину, я заметила издалека. И тормозить их не собиралась, даже отошла в сторону, только вот они, видимо, успели меня приметить. Девушка, одна на дороге, легкая добыча.

Автомобиль остановился резко, поднимая в воздух клубы пыли. Я к тому моменту уже направлялась в сторону Яна неоглядываясь, надеясь, что они поедут дальше, ошиблась…

Дура…

Обхватываю себя руками, потому что взгляд невысокого парня с татушкой на лице мне совершенно не нравится.Гирш ведет себя как всегда. Ему словно абсолютно наплевать на происходящее, он огрызается и продолжает вести себя как принц. Это очень опрометчиво, очень-очень. Если эти парни нам сейчас что-нибудь сделают…

— Зачетная телочка. Твоя? — татуированный наконец отлепляет от меня взгляд. Поворачивает голову в сторону Яна.

— Сестра. Тупая как пробка. И водит так же, — Ян пинает колесо.

Его руки по-прежнему в карманах шорт. Я аккуратно обхожу машину, на инстинктах останавливаясь позади Гирша.

— Может, мы с ней прокатимся? Научим уму-разуму.

Мое сердце частит. Становится нереально страшно оттого, что Ян и правда может меня им отдать. Ну что ему стоит? Избавиться от надоедливой девчонки, которую на дух не переносит.

— Губу закатай, — Гирш снова ухмыляется, чуть поворачивая голову в мою сторону, а потом подмигивает.

Я жую свои губы, боясь шелохнуться. Даже моргаю, кажется, по графику.

Палящее июньское полуденное солнце обжигает голые плечи. На висках выступает пот. Но это уже от волнения. Я так нервничаю, что вот-вот бахнусь в обморок.

Вот и первые плоды нашего путешествия и моего опрометчивого бегства. Будь я сейчас дома, ничего бы этого не случилось.

— Что сказал? — тот, что повыше и стоит ближе всех к Яну, прищуривается. Его губы трогает мерзкая улыбка.

Замечаю, как плечи Гирша напрягаются.

— Плохо слышишь?

— Слышь, ты, папочкин сынок, тебе язык укоротить, что ли?

Щелчок выкидного ножа я слышу так громко, будто стреляют из пушки. Обнажившееся лезвие блестит на солнце, ослепляя своей опасностью.

Хватаю Яна за предплечье.

— Ребят, нам не нужны проблемы, — выдаю полушепотом, а у самой губы дрожат.

— В тачку к нам садись тогда. Прокатимся.

Он уже подошел к Яну вплотную, крепко сжимая нож в руке. Если он сейчас замахнется, то с легкостью причинит ему вред.