(не)жестокая нежность (СИ) - Гутовская Ирина

— И как давно вы встречаетесь с Тиной? Уж не поэтому ты так разозлился, когда услышал о моей затее с замужеством? Да сказать не захотел… Или не решился?

— Твоя идея, конечно, откровенно взбесила тогда… Именно со дня твоего отъезда и начались наши отношения.

— Надеюсь, понимаешь, что несёшь за неё ответственность? Ты взрослый мужчина, она молодая неопытная девушка… — не успокаивается мама.

— Вот именно, — наконец, поднялся со стула, намереваясь закончить надоевшую беседу, где всё сводится к моей несерьёзности, — замечательно, что помнишь о моём возрасте.

— В твоём возрасте привычки не меняются, сынок, только усугубляются, причём в негативном смысле. А значит…

— А значит, всё это время я просто ждал, когда встречу Тину. И никогда не менялся, — выдал фразу на одном дыхание, и это полностью вторит моим ощущениям, столько лет умело изображал безразличие ко всему, что сам поверил в это.

— Хорошо, если так… — с упрёком произносит она, потом смотрит умоляюще. — Больше всего опасаюсь: наиграешься и бросишь... Не порти ей жизнь… она ранимая натура… не дам её обидеть…

«Не порти ей жизнь» — опять эти слова прозвучали. Сговорились все, что ли? Почему каждый считает, будто ему виднее?

— Что вы все из меня монстра делаете? Сказал же: люблю Тину. Всё. Точка, — направился к выходу из столовой, пока не сорвался на маму, помня о её повышенном давлении.

— Ян! Ну, подожди! Не хотела задеть, — крикнула мама вслед, и послышались её торопливые шаги. — Я, правда, рада за вас обоих. Такая девушка, как Тина, редкость в наше время. Не потеряй её…

Я остановился. Развернулся лицом.

— Знаю, — согласился.

«Единственная в своём роде» — добавил про себя. Пленила меня одним взглядом. Точное попадание прямо в сердце.

— Ты ведь женишься на ней? — с надеждой спросила мама.

— Если тебе станет легче, то даю слово: не обижу Тину, сердце не разобью и, да, женюсь, — не раздумывая ни секунды, сказал.

— Неужели, это происходит на самом деле? — она широко улыбнулась, а глаза светятся счастьем. И, конечно, как любая мать, желает лучшего своим детям.

— Как видишь, — тоже до сих пор не верю. Иногда, кажется, что сплю или разыгравшееся воображение подкинуло очередные фантазии с участием феи.

— Ещё бы Макса забрать, — продолжила рассуждать она.

— Обязательно, заберу. Обещаю, — мой адвокат уже занялся этим делом, вопрос времени. — Мам, нам с Тиной пора уезжать.

— Ой, отвлекаю. Ну, собирайтесь. А я сегодня праздничный ужин устрою.

Кивнул в ответ. И пошел в спальню.

Пожалуй, удивился только одному моменту, весь остальной разговор прошёл ожидаемо: мама не спросила о возможной беременности. Выходит, Марго умолчала, не стала нагнетать ситуацию, поберегла нервы своей близкой подруги, не зная моих планов на Тину.

«И так встреча вышла эмоциональной…» — для первого раза достаточно.

Захожу в комнату, застав фею обнажённой. Она только что скинула полотенце и собиралась одеться.

Тина резко обернулась, машинально прикрываясь руками. На лице отразилась растерянность. Не перестану наслаждаться её реакцией. Так мило стесняется и краснеет.

— И как это понимать? — выгибаю бровь и усмехаюсь по-доброму, поворачиваю дверную защелку на всякий случай. Хочу свою сладкую девочку.

— Напугал меня… — она отворачивается, берёт трусики. И не замечает, каким взглядом смотрю на неё.

— А ты кого-то другого хотела увидеть? — подкрадываюсь сзади, обнимая. А руки сами тянутся к маленьким холмикам груди.

— Ян…

— Да-а…

— Что ты делаешь? — роняет нижнее бельё на пол.

— А на что это похоже? — скольжу ладонью по животику Тины, потом трогаю лобок и внутреннюю сторону бёдер.

— Нет, пожалуйста… только не тогда, когда твоя мама в доме… — а сама дрожит от моих прикосновений.

— Я закрылся, — сообщаю. Трусь об неё, показывая, как сильно хочу. В штанах стало тесно.

— Э… нет… не могу… не надо… — слегка отталкивает меня, пытаясь освободиться.

— Мы весь день не увидимся, от тоски и ревности сойду с ума… Дай хоть поласкать тебя, ощутить твой утончённый потрясающий аромат… — резко разворачиваю к себе лицом и опускаюсь перед ней на колени.

Целую пупочную впадинку, медленно спускаясь ниже. Вывожу языком узор на бархатной коже, а пальцем проникаю между ног, ощущая влажность. В нос врывается её восхитительный женский запах, от которого тащусь — мой личный сорт наркотика.

— Ты течёшь… какая мокрая... ложись… — подталкиваю к кровати.

— Ян… м-нн… я… — она всё ещё не уверена, сейчас быстро передумает.

— Да, сладкая… раздвинь ножки для меня…

Тина послушно выполняет просьбу. И уже ничто не мешает наслаждаться моей феей… ласкать нежную плоть… покусывать… посасывать… получать удовольствие от её оргазма, пульсирующего прямо в губы…

Люблю. Люблю безумно.

1.21

Не скоро я привыкну отпускать её и не думать ежеминутно, чем она занимается в данный момент, кто рядом находится, с кем разговаривает, кому улыбается или смеётся над чьей-то шуткой… И хоть люблю держать всё под контролем, решил от слежки отказаться — не правильно это, ни к чему хорошему не приведёт, а ещё это верный способ свихнуться от постоянной ревности и подозрительности.

Нет, я не жду предательства со стороны Тины и не сомневаюсь в её чувствах… Но совладать с эмоциями мне пока не просто. Особенно, когда представляю, как мужчины будут смотреть на неё в моё отсутствие, бросая похотливые взгляды, или вовсе если кто-нибудь позволит себе прикоснуться, пусть даже без сексуального подтекста — одна эта мысль выводит из себя, вызывая внутри жгучий гнев.

«Ревность — признак неуверенности» — скажет какой-нибудь любитель изображать психолога и тонкого ценителя человеческих душ, желая вставить свои «пять копеек».

Готов поспорить.

Назвать меня неуверенным в себе мужчиной нельзя, даже с маленькой натяжкой, иначе не добился бы всего того, что имею. Причем отец никогда не помогал в моих начинаниях и стремлениях. Только молочный завод достался после его смерти и сейчас по-прежнему процветает: я наладил новое производство, приумножил доходы… Если бы сомневался в своих способностях — никогда не стал бы тем, кем являюсь.

А то, что когда-то потерял доверие к женщинам и не хотел серьёзных отношений — это совсем другое.

Сейчас всё иначе. Люблю. И меня любят.

Отвык от подобных чувств — этим объясняется моя дикая ревность. И не вижу ничего плохого в том, что не хочу делиться вниманием Тины, не хочу, чтобы на неё пялились и чтобы она становилась объектом чужих сексуальных фантазий. Да, веду себя, как жуткий собственник. Эти замашки никуда не денутся и вряд ли поутихнут. Моя женщина — принадлежит мне безраздельно.

Главное, я вовремя осознал, что своим тотальным контролем могу «задушить», собственными руками разрушить наши отношения и тогда потеряю её. Поэтому дал себе установку держать эмоции в узде, не позволять беспочвенной ревности затмевать рассудок и заботиться о чувствах Тины. Всегда.

«А может навестить мою фею?»  — скоро обед. Значит, есть возможность провести вместе немного времени: увидеть, обнять, поцеловать… Ведь до вечера обрасту безумной тоской. Одержим ею…

Решено. Так и сделаю.

Срываюсь и еду к зданию суда, где Тина проходит преддипломную практику. Паркуюсь. Выхожу из машины. Жду, когда появится, не выпуская из вида вход в здание. Часы показывают двенадцать пятьдесят пять...

Я знаю, что она обедает по соседству. Много чего о ней знаю, но теперь со слежкой покончено… не стану больше вносить в наши отношения элемент недоверия…

Моя фея выходит. Плотнее запахивает края пальто и, не застёгиваясь, направляется в сторону в кафе.

Спешу за ней. Тина, конечно, не видит меня, как и мой плотоядный взгляд, которым пожираю её миниатюрную фигурку. Ситуация напоминает охоту: хищник крадётся за желанной добычей и почти у цели. Мне нравится, что она будит эти игривые ощущения, вызывая возбуждение.