Алессандро Д'Авения - Белая как молоко, красная как кровь
Во всяком случае, если Беатриче не нравится, придётся постричься, правда, ещё стоит подумать. Потому что в этом может таиться и преимущество. Беатриче, или ты любишь меня таким, какой я есть, с этими длинными волосами, или ничего не поделаешь, потому что если не можем договориться о подобных мелочах, то как же будем жить вместе? Каждый должен быть самим собой и принимать другого таким, каков он есть — так всё время говорят по телевидению, — иначе какая же это любовь? Ну же, Беатриче, как ты не можешь этого понять? Вот меня в тебе всё устраивает, так что у тебя с самого начала есть фора. Вечно девушки впереди. И как это им удаётся — всегда побеждать? Если ты хороша, весь мир у твоих ног, выбирай кого хочешь, делай что хочешь, надевай что хочешь… неважно, потому что все вокруг всё равно восхищаются тобой. Везёт же людям!
А я вот, бывает, сидел бы дома целыми днями и носа никуда не высовывал. Мне кажется, я так уродлив, что забаррикадировался бы в комнате и не смотрел бы в зеркало. Белый. Лицо белое. Бесцветное. Просто пытка. Но бывают дни, когда я тоже красного цвета. Ну, где тогда найдёшь ещё такого парня, как я? Надеваю подходящую футболку, приглаживаю джинсы с ширинкой ниже колен, и я — бог! Зак Эфрон[1] только в секретари мне годится. Иду по улице и могу первой же встречной девушке сказать: «Послушай, красавица, пойдём сегодня вместе, и тебе здорово повезёт. Будешь довольна, потому что рядом со мной все станут смотреть на тебя и говорить: и как это она, блин, сумела закадрить такого парня?! А подруги твои так просто постареют от зависти».
Ах, какой же я бог! И какая у меня яркая жизнь. Ни на минуту не останавливаюсь. Не ходил бы в школу, наверняка уже стал бы кем-нибудь.
Возможно, не ходил бы я в школу, был бы спокойнее, красивее и знаменитее. Моя школа носит имя Горация[2] — персонажа из комикса «Мышонок». Классы грязные, стены обшарпанные, доски скорее серые, чем чёрные, а страны и континенты на географической карте давно выцвели и дрейфуют… Краска на стенах белая и коричневая, словно трубочка с мороженым. Что и говорить, в школе нет ничего приятного, разве что звонок после уроков, который будто вопит: «Ты потерял ещё полдня в этих двухцветных стенах. Дуй скорее отсюда!»
От школы в общем-то мало проку: только в уныние там прихожу и погибаю от белых мыслей. Все думаю, куда иду, что делаю, сотворю ли в будущем что-нибудь хорошее, если… Но, к счастью, школа — это парк развлечений, в котором полно людей точно в таком же положении, как и я. Мы с ребятами говорим обо всём на свете и тут же забываем, о чём говорили, потому что всё равно эти разговоры ни к чему не приводят, и белые мысли ни к чему не ведут, белые мысли нужно гнать.
В «Макдоналдсе», пахнущем «Макдоналдсом», уплетаю горячие чипсы, а Ник помешивает соломкой колу в большом стакане.
— Прекрати думать о белом.
Ник всё время это мне повторяет. Ник вечно прав. Не случайно он мой лучший друг. Он как Уилл Тёрнер[3] для Джека Воробья. Мы по очереди спасаем друг другу жизнь по меньшей мере раз в месяц, потому что для этого и нужны друзья. Я сам выбираю своих друзей. И то, что сам выбираешь их, — самое замечательное в дружбе, и тебе хорошо, потому что выбираешь именно того, кого хочешь. А вот приятелей не выбирают. Тут уж как придётся, и часто получается одна морока.
Ник учится в классе «В» (а я — в классе «Д»), мы с ним играем в нашей школьной футбольной команде — в «Пиратах». Два феномена. Ну, а в классе сталкиваешься иной раз с этой психопаткой — Электрой. Одно имя чего стоит. Некоторые люди просто обрекают своих детей, давая им те или иные имена. Меня зовут Лео, и моё имя мне идёт. Повезло: потому что оно заставляет думать о красивом, сильном человеке, который выходит из чащи, словно царь, со своей гривой. Рычит. Или во всяком случае пытается… Имя человека определяет его судьбу, к сожалению. Взять хотя бы ту же Электру — ну что это такое, в самом деле? Ни дать ни взять — силовой кабель! От одного имени уже током бьёт. Поэтому-то она и нервная такая.
А этот патентованный зануда — Джакомо по прозвищу Вонючка. Вот ещё одно имя, которое сулит неудачу! Потому что Леопарди[4] ведь тоже так звали, а он был горбун, не имел друзей да к тому же поэт. Никто из нас не разговаривает с Джакомо. От него воняет. И никто не решается сказать ему про это. Я же с тех пор, как влюбился в Беатриче, каждый день принимаю душ и бреюсь раз в месяц. Так или иначе, если Джакомо не моется, это его проблемы. Но мать-то должна была бы сказать ему, что нужно. Ну ладно, я-то здесь при чём? Я же не могу спасти мир. С этим справится Человек-паук.
Отрыжка Ника возвращает меня на землю, и я смеюсь:
— Ты прав. Не надо думать о белом…
Ник хлопает меня по плечу:
— Завтра ты мне нужен с допингом! Следует поставить на место этих несчастных!
Сияю от восторга: чего бы стоила школа, не будь там футбольных состязаний?
«Не знаю, почему я это сделал; не знаю, почему мне понравилось это делать; и не знаю, почему снова буду это делать» — моя жизненная философия сконцентрирована в этих ярких словах Бэрта Симпсона[5], моего единственного учителя и гида. Например, сегодня учила истории и философии больна. Ну и что! Придёт какая-нибудь другая учила вместо неё — так называемая заменяющая. И окажется обычной неудачницей.
Ты не должен употреблять это слово!
Грозно звучит требование мамы, но я всё же употребляю это слово. Когда хочется, не могу удержаться! А уж заменяющая учила — это вообще воплощение космического невезения.
Во-первых, потому что она неудачница в квадрате, так как заменяет училу, которая сама по себе уже неудачница.
Во-вторых, потому что работает заменяющей. Ну, в самом деле, что это за жизнь такая — вечно заменять заболевшего?
Выходит, ты не только сама неудачница, но ещё и другим приносишь несчастье. Неудачница в кубе. Неудача фиолетового цвета, потому что фиолетовый — цвет покойников. Вот мы и ожидали, что сейчас на пороге появится заменяющая учила, уродливая, как смерть, в своём неизменном фиолетовом костюме, и собирались закидать её смоченными слюной бумажными шариками, которыми с убийственной меткостью стреляем из стержней от шариковых ручек.
Но в класс вошёл молодой человек. Пиджак и рубашка. Спокойный. Глаза слишком чёрные, на мой взгляд. И очки на чересчур длинном носу тоже тёмные. И портфель набит книгами. Часто повторяет, что любит тех, кто учится. Ну вот, только этого нам не хватало — человека, который верит в нас. Это самые плохие училы! Имени его не помню. Он назвал себя, но я в это время разговаривал с Сильвией. Сильвия — одна из тех, с кем говоришь обо всём на свете. Я весьма расположен к ней и нередко приобнимаю. Но делаю это только потому, что ей приятно, и мне тоже. Однако Сильвия — не мой тип. То есть она девчонка что надо: с ней можешь говорить о чём угодно, и она умеет слушать и советовать. Но ей не хватает одной детали — волшебства, очарования. Того, что отличает Беатриче. У неё не огненно-рыжие, как у Беатриче, волосы. Беатриче только посмотрит, и уже начинаешь мечтать. Беатриче красного цвета. Сильвия — голубого, как все настоящие друзья. А заменяющий учила — всего лишь чёрная точечка в этом непоправимо белом дне.
