Элизабет Винфри - Больше, чем друг
Кейн серьезно кивнул:
— Посмотри на себя. Тебе семнадцать, а ты никогда еще не влюблялась. Ты что, собираешься в выпускной год оставаться одна?
Так, пора переводить стрелки на него.
— А ты, Кейн? У тебя бесконечная вереница подружек, такое впечатление, что ты подцепляешь всех без разбору. Неужели, целуясь с очередной из них на заднем сиденье машины, ты не чувствуешь себя одиноким?
— Я, по крайней мере, хоть стараюсь не быть в одиночестве.
— Это я стараюсь, — категорично сказала я. — Просто у меня не получается.
Кейн засмеялся.
— Ты так поглощена этим, что у тебя под носом может на белом коне проскакать отличный парень, а ты позволишь ему проехать мимо.
— Ничего подобного, — ответила я.
К сожалению, чем дольше длился разговор, тем сильнее я ощущала, что Кейна понесло. Я мечтала, чтобы он поскорее добрался до сути и дал мне спокойно съесть мой бутерброд с котлетой.
— Докажи это, — заявил он.
— Доказать — что? — я уперлась взглядом в землю, размышляя о том, как бы поскорее закруглиться. Может, отвлечь его анекдотами о десятилетних девочках, которых я учила танцам этим летом? Что угодно, только бы направить мысли Кейна на что-нибудь нейтральное.
— Продемонстрируй мне, что ты на самом деле хочешь влюбиться.
— Как?
— А как ты думаешь? Влюбившись, естественно.
— Кейн, это совсем не то, что получить пятерку по истории. Я же не могу просто взять и влюбиться.
— Откуда ты знаешь, если никогда не пробовала?
Да что же это такое! Кейн не отставал, и я почувствовала, что краснею. Ему нравится, когда я смущаюсь. Почему-то он считает, что это очень мило. Я же нахожу это унизительным. Я откусила бутерброд и включила плейер. Если я перестану обращать на него внимание, ему надоест и он отвяжется.
Кейн потянулся и стащил с меня наушники. Я слышала приглушенный и какой-то металлический голос Ареты Франклин, доносившийся из них.
— Я серьезно, Делия. Попробуй влюбись. Слабо?
Поменяться с Кейном ролями не удалось. Непостижимым образом это обернулось против меня. Но какой у меня был выбор? Я сделала еще одну отчаянную попытку:
— Ладно. Но и ты тогда тоже. Но я говорю не о каком-нибудь двухнедельном романе с официанткой из пиццерии. И не о нескольких свиданиях с этой Сарой Фейн — капитаном болельщиков. — «Ну держись, — подумала я, — уж я поставлю тебе условие». — Имеется в виду, что ты должен найти родственную душу.
Он пожал плечами:
— О'кей. По рукам.
— Что?
Я не ожидала, что он согласится. Думала, он отделается какой-нибудь шуточкой, которая сведет всю дискуссию на нет, сделав ее бессмысленной.
— Я бросил вызов тебе. Ты бросила вызов мне. Выигрывает тот, кому удастся влюбиться.
По выражению его лица ничего нельзя было прочесть, и я все еще надеялась, что это шутка.
— Ты правда хочешь поспорить, кто из нас влюбится?
— Почему бы и нет? — он скрестил руки на груди и казался удивительно самодовольным.
Совершенно неожиданно идея мне начинала нравиться. Возможно, Кейн прав. Может, действительно пора Делии Бирн показать ребятам — или хотя бы одному парню — в школе Джефферсона, чего она стоит. Если сваляю дурака, то в наихудшем случае я прострадаю до конца выпускного года, ну и не буду появляться на вечеринках. А может быть, и вообще перестану на них ходить.
Но если уж отдаваться этой сумасшедшей затее Кейна, то мне бы хотелось, чтобы ставки были высоки. Я не собиралась за здорово живешь разбивать свое сердце просто потому, что так сказал Кейн.
Я медленно кивнула:
— Ты прав.
— Думаешь? — в первый раз его голос прозвучал не совсем уверенно.
— Не сомневаюсь. Только давай заключим пари.
Глаза Кейна загорелись. Он обожал всяческие пари.
— Заметано. Дэл. Но чур не мелочиться.
Я выпрямилась.
— Есть какие-нибудь идеи?
— Тот, кто проиграет, в течение месяца кормит победителя завтраками.
Я покачала головой. Спорить — так по-серьезному. Если выигрыш кажется незначительным, то мы оба можем бросить эту затею и остаться при своем.
Кейн попытался придумать что-то еще.
— А как насчет того, чтобы проигравший целый год раз в неделю убирал комнату победителя?
— Вряд ли это будет честно. Я помешана на чистоте, а ты лентяй.
— Кто продует, неделю должен будет носить табличку «Пни меня».
— Нет. Не оригинально.
— Пятьдесят баксов?
— Ну давай же, Парсон. Ты же можешь изобразить что-нибудь получше.
Кейн снова перевернулся в траве, вытянул руки и ноги и зажмурился от яркого солнца.
— Дай подумать минутку, — сказал он. — Я изобрету такие условия, что у тебя волосы на голове встанут дыбом.
Я легла на живот, положив голову на руки. Хотела дать отдых глазам и сосредоточиться на предстоящем пари, но мысли разбегались. Поэтому, пока Кейн молча напрягал мозг, я дала волю воображению.
Представила себе, что я на первом в этом учебном году важном футбольном матче и держу в руках знамя нашей школы. Моя пока еще безымянная любовь рысцой выбегает на поле. Вот он оборачивается, скользит взглядом по зрительским рядам, пока не встречается глазами со мной. Потом приветственно машет руками и устраивает совещание игроков.
Я рассмеялась над этой фантазией. Футболисты не в моем вкусе. Куда лучше атлеты, пользовавшиеся репутацией парней, которые молотят друг друга в раздевалке мокрыми полотенцами. Хотя нет, это тоже не по мне.
Тогда я вообразила себя на сцене танцующей «Лебединое озеро». В конце представления три дюжины красных роз ложатся к моим ногам. В грезах я нежно улыбалась и посылала воздушные поцелуи своему расчудесному избраннику. Это был бы замечательный сценарий, если бы не одно «но»: пожалуй, «Лебединое озеро» мне не осилить.
Кейн внезапно сел и захлопал в ладоши.
— Придумал! Если ты готова принять вызов, то вот мои условия.
Я перевернулась и теперь полулежала, опершись на локти.
— Ну, выкладывай.
— О'кей. Если ты проиграешь, то должна будешь коротко подстричься и выкраситься блондинкой, — он взглянул на меня, сдвинув брови.
— Что? — вскричала я.
Я решила, что Кейн свихнулся. Он прекрасно знал, что густые длинные волосы — единственное мое достоинство. Почти каждый раз в нашем школьном туалете какая-нибудь девчонка с тонкими волосиками задумчиво вздыхала, глядя на них с легкой завистью. Это предмет моей гордости, и Кейн хочет отнять его у меня!
Думаю, он заметил мое пришибленное выражение.
— Что случилось, Делия? Ты что, так уверена, что проиграешь?
Гордыня — скверное чувство. Она заставляет говорить и делать такие вещи, которые нормальные люди сочтут за глупость. В данном случае из-за своей гордыни я согласилась с условиями Кейна.
