Катажина Грохоля - Гарантия на счастье
Перед входом в гостиницу он склонился к ней и прошептал:
— Завтра вечером у восточной стороны лестницы.
И, не дожидаясь ответа, повернулся и исчез. Собака последовала за ним.
Юстина лежала под одеялом, окутанная ночью. Они смотрели на звезды, море враждебно шумело. Она почувствовала движение рядом и повернулась к Матеушу. Он оперся на локоть и положил голову на ее руку. Не моргая он смотрел ей в глаза, Юстина видела это даже в темноте. Матеуш медленно освобождал ее от одеяла. Она ощущала его прикосновения на плече, его ладонь на мгновение замерла на ее бордовой блузке, затем осторожно опустилась вниз, к локтю. Она знала: если не выдержит его взгляд, то зальется румянцем, поэтому не отрываясь смотрела на него и не шевелилась. Если лежать неподвижно, то тебя вроде бы и нет, а если тебя не существует, то он не дотрагивается до тебя, прикосновение происходит само собой. Нет вины и стыда там, где не нужно позволения или не требуется бороться за позволение. Они встречались взглядами, а рука сама тянулась к телу.
Глаза Матеуша говорили: смотри на меня, не отрывай от меня глаз, наши руки не зависят от нас, я прикасаюсь к тебе взглядом. Она сделала знак, что согласна, и замерла, а его рука скользнула к не прикрытой блузкой коже и задержалась там.
Юстина перевела дыхание, чтобы прийти в себя, а он по-прежнему смотрел на нее, и она не смогла с собой совладать. Его рука продвинулась к ее шее, она почувствовала тепло и стала бороться со своим дыханием, сердце колотилось все сильнее. Ей стало душно, но она уже была во власти его руки, которая ласкала ее и опускалась все ниже.
Хотела она этого или не хотела, знала или нет, хочет ли его, но взгляд Матеуша удерживал ее в неподвижности, а его рука прикоснулась к ее груди. Пальцы, нежно проникнув под бретельки, скользнули под чашечку, ладонь охватила ее грудь, и она почувствовала, как набухли ее соски, оба, хотя к другой груди он не прикасался. Ей хотелось закрыть глаза, но если бы она решилась, то ей пришлось бы уйти, убежать, притвориться. А груди начали жить отдельно от нее, познали ранее неведомую радость. Юстина ощутила, что лифчик ей мал и мешает, материал шероховат, и почувствовала возбуждение. В ту же секунду его пальцы прикоснулись к ее твердым соскам и слегка их погладили, сжали, а потом соскользнули, чтобы вернуться снова, уже более настойчиво. Вдруг что-то произошло у нее в животе, под пупком, что-то сжалось и выплеснулось между ног теплой, влажной волной. Но его глаза продолжали удерживать ее, а рука опустилась ниже, к животу. Она не знала, что с ней происходит, ей хотелось, чтобы он не останавливался но ведь там нельзя трогать, только слегка, украдкой, когда принимаешь душ. Не в силах больше выносить того, что возникло и разгорелось внутри, она сжала бедра. Его пальцы продолжали медленно ласкать ее, чтобы вновь неожиданно вернуться под лифчик и освободить набухшие твердые соски, возбудившиеся еще больше от соприкосновения с блузкой.
Кофточка соскользнула на обнаженное тело. Матеуш поднял голову выше, его взгляд пронзал ее, а там, где-то внизу, происходило что-то, чему она была не в силах противостоять. Юстина следила за своим дыханием, старалась делать короткие вдохи и выдохи, но ей не удавалось полностью овладеть собой. Что-то хотело вырваться из живота, но подтягивание бедер к груди вызвало лишь сердцебиение. Она не понимала, что происходит. Сердце трепетало, она слегка раздвинула ноги, чтобы успокоить истому. В это мгновение рука Матеуша перенеслась на ее бедро, его пальцы подтягивали юбку все выше и выше, материал кофточки ласкал ее груди. Бедро соединилось с его ладонью и поднималось вверх, к кружевам. Она забыла о дыхании. Пальцы Матеуша легко приподняли резинку и остановились на ее лоне. Все это время он смотрел на нее, и она знала, что если потеряет его взгляд, то умрет, умрет от изумления, стыда и желания. Нужно понять, что происходит, почему там так горячо, но его глаза не отпускали ее, а рука сделала паузу, лаская то место, где соединяются бедра. Что-то происходило между ног: разливалось, горело, выходило из берегов, волна за волной, становясь все сильнее, настойчивее, нетерпеливее.
Она тихо застонала. Он наклонился над ней, и его пальцы осторожно вошли в нее между ног. Ее тело выгнулось, и в ту секунду, когда он поцеловал ее, его искусные руки дотронулись до ее лона. Ее губы и бедра приоткрылись, и ей захотелось, чтобы наступил тот неведомый миг. Она хотела против желания, против воли, хотела того, о чем мечтала. Хотели ее ноги, ее груди, все ее существо требовало чего-то, чему она не знала названия. Их глаза соприкасались и соединялись навсегда.
Он лег на нее и, не отводя глаз, нежно и медленно ласкал ее бедра сверху вниз, от ягодицы до колена, там замирал, а потом медленно приподнимал ее колено. Оно хотело подняться еще выше, резче, быстрее, но он осторожным прикосновением гасил это желание и оттягивал мгновение познания тайны. Ее бедра в последний раз сомкнулись, а потом снова приоткрылись. Обнаженное разбухшее сердце свела судорога, оно было готово принять его и умереть. Он вошел в нее так, что в груди похолодело от неведомой нежности. Она почувствовала его внутри себя, и, когда что-то расступилось, задержалось внутри, она сжала бедра. Ее уже ждали руки, не позволяя ей умереть, руки, на которые можно было опереться и чувствовать себя в безопасности. Сильные, как руки дровосека, валящего деревья. Руки, способные решиться на все и поддержать в любую минуту. Она отдыхала в этих руках, отдавая им во владение собственное тело, а море шумело все сильнее и сильнее.
— Меню, пожалуйста. Официант склонился и сказал:
— Сию секунду.
Юстина украдкой улыбнулась. У матери, как всегда, был неприятный голос, но ей это больше не мешало. Неприятный голос матери лишь оттенял голос Матеуша.
Любовь зависит только от тебя.
Ты позволяешь себе любить, а не ждешь чьего-то разрешения. Ты можешь любить.
Она могла любить и любила. То, что случилось на пляже, стало кульминацией произошедшего с ней ранее, освободило сердце и открыло всю ее нараспашку.
Мать, неподвижная и отсутствующая, сидела напротив.
— Закажи рыбу, — сказала мать, и Юстина ощутила во рту вкус моря, резкий запах рыб, ей вспомнился крик чаек и шепот Матеуша.
— С удовольствием, — согласилась она и встретилась с внимательным взглядом матери.
— Сегодня ты опять идешь в бассейн?
— Да, мне полезно плавать, — прошептала Юстина и покраснела.
Ей нелегко давался обман. Плавать она могла без присмотра матери. Поэтому и выдумала бассейн. Каждый вечер, взяв с собой купальник и полотенце, она покидала комнату и уходила на пляж, где ее ждал Матеуш. Иногда они плавали в море или просто гуляли по пляжу, держась за руки, или занимались любовью в дюнах, скрытые от глаз любителей вечернего моциона.
