Анастасия Майдан - Ещё не поздно
— Хофу! — радостно воскликнула она, указывая пальцем на монитор.
— Хочешь туда пойти?
На мониторе энергично рекламировали разыгравшееся представление в центральном зале. Я разрывалась между подарками и осчастливить малютку.
— Хофу! Хофу! Хофу!
Я улыбнулась. Какой человек останется равнодушным перед ангелочком?
Народу около импровизированной сцены собралось немало. Некоторые из родителей пытались увести отсюда своего ребенка, ссылаясь на нехватки времени и успеть прикупить подарки. Кто-то и вовсе уводил детей полные криков и слез. Я вздохнула.
Мама тоже не любила водить меня на подобные мероприятия. Да и раньше не было того, чего сейчас есть у детей.
Протолкнувшись через толпу поближе к сценке, я остановилась за несколько метров от нее. Лицо Лены озарила счастливая улыбка. Представление длилось недолго. Не буду описывать то, что многие мы можем подарить для своих детей и без моей помощи. Знаю. Звучит несколько жестоко, но так лучше. Для вас.
Я же опустив Лену поиграть с другими ребятишками в конце выступления на детскую площадку, встала неподалеку от пожилой пары, сцепив руки за спиной.
Спустя столь короткое время, наплевав на запреты, подумала: а почему мне не стать мамой Лены? Девочка нуждается в матери. Ни один ребенок не должен остаться без нее.
— Это ты?
Услышала я напротив голос, который надеялась никогда не услышать. Тело пронзила крупная дрожь, стало очень холодно. Необходимо немедленно уходить отсюда.
— Вы обознались.
— Ты никогда не умела врать, Тамарочка.
Уставившись на обладательницу голоса, столь похожий на свой, сжала пальцы в кулаки. Шикарная женщина сорока девяти лет с чертами лица так схожими с моими и голубыми глазами стояла передо мной. Некогда бывшие русые волосы темными локонами падали на плечи, на любимом лице проступали морщинки напоминая о тех годах, проведенных в разлуке. Я не видела маму взрослеющей. Не видела, как ее глаза наполняются мудростью от прожитого дня. Длинные изящные пальцы не ласкали меня и не обнимали, когда будучи подростком потерпела крах в первой любви или мои попытки поступить в институт. Обыденные вещи кажущиеся нам ничем не примечательными в один миг становятся для нас всем. Я потеряла каждую частичку того мгновения, лишилась материнской любви и за это ненавидела маму.
Всем сердцем.
— Тамара, — утверждала женщина скорее для себя, — это ты! Вот уж не думала увидеть тебя здесь…
Скорее всего, она ожидала увидеть меня в каком — нибудь притоне для бездомных. Сволочь.
Стараясь успокоиться, я направила свое внимание на малышку. Та играла в бассейне с шариками с другими ребятишками.
— Что ж, ты не дурна, как я предполагала. Полная копия папеньки. — Я проигнорировала колкость, — зачем искала меня?
— Ты — моя мать! — не удержавшись, прошипела я.
Она засмеялась.
— Я? Породить такое отребье, переспавшее с собственным отцом, да как ты…
Зал огласил звук пощечины.
София, тронув больное место, смотрела на меня, не веря, что я посмела ее ударить. Зал мгновенно стих, направив свой взор на разыгравшуюся картину. Не знаю, где была Лена, сейчас я стояла, пытаясь совладать с охватившими чувствами, глотая слезы.
— Заткнись, — еле слышно прошептала я, переходя на остервенелый крик с каждым словом, — заткнись. Заткнись! Заткнись! ЗАТКНИСЬ!!!!!!!
Крик, наполненный дикой боли, разнесся эхом по залу. Казалось, даже время остановилось. Обессилено упав на колени, мною охватил ужас того дня. Дня, когда я была беспомощной, сломленной, одинокой…
— Сука! — прокричала «мама».
Я зажмурилась, приготовившись к удару, но его не последовало. Может Бог подарил мне свободу и я умерла?
Чьи-то незнакомые руки обняли меня за плечи, помогая подняться с пола, шепча что-то на ухо. Я не хотела знать кто это, я не хотела…
— Если я еще раз увижу вас рядом с Тамарой, убью. Клянусь. — Глубокий, богатый оттенками голос с хрипотцой, сейчас был похож на рычание дикого животного, вот-вот набросившегося на человека, чтобы убить. Я резко распахнула веки, и от увиденного прикрыла рот ладонью, сдерживая крик.
Андрей Минаев держал за горло мою мать, крепко сжимая пальцы на шее. Она тяжело дышала, пытаясь освободиться от хватки сильных пальцев. Я знала, Андрей был близок к убийству, необходимо что-то делать! Пройдясь по залу глазами, еще больше ужаснулась. Люди стояли, смотрели на разыгравшуюся картину в полном шоке и страхе.
Я боялась за Андрея.
— Успокойся, — прошептал Дмитрий, придерживая меня обеими руками за талию, — не бойся.
Не бояться? Да я в ужасе! Что если Андрея арестуют? Почему он подвергает себя риску? И в этот момент Андрей повернул голову в нашу сторону.
Зеленые, пылающие неконтролируемой яростью глаза, смотрели на меня. Боже! Если бы взглядом можно убивать! Когда — то кто-то будет так смотреть из-за меня. Или…
— Андрей, — не знаю, как удалось Минаеву услышать меня в такой какофонии, но услышал. Он что-то еще сказал женщине и направился ко мне. Секунда, и я в его объятиях. Слов было не нужно. Минаев увел меня от этого кошмара, приказав Диме забрать Лену. Мы отправились домой.
7
Не помню, как очутилась в особняке Минаева. Андрей, уложив как маленького ребенка на кровать, что-то протягивает мне. Воду? Не хочу ничего. Я так ему и сказала, на что он рявкнул:
— Пей!
Спорить не стала. Пусть сейчас последнее слово останется за ним. Да и говорить не знала о чем. Близость с ним давила на мою психику, именно сейчас, когда я сломлена. Не отрывая взгляда от черного шелкового покрывала, спустя пару секунд, услышала, как скрипнула кровать. Андрей присел рядом со мной.
Мы долго молчали.
Я услышала голос Димы. Видимо он вернулся, принеся Минаеву новости. О чем они говорили, не хотела понимать. Обрывки слов были для меня не более чем шумом.
— Дима все уладил, — Минаев обращается ко мне? — Тебе не о чем волноваться.
Не будь я в шоковом состоянии, непременно засмеялась над его уверенностью. Слова типичного самца, трясясь над самкой не зная, что делать с ее слезами. Но как ни странно, слез не было. Тогда почему он успокаивает меня?
— Мне жаль, что я не появился раньше. — Еще один абсурд. Минаев не знает таких слов. — Послушай…
Я почувствовала, как Андрей хочет обнять меня, но испугался. Испугался паники, что накроет мой разум, тело от одного его прикосновения. Какая глупость.
— Послушай, Тамара. Ты не обязана отвечать, говорить о том, что кричала эта, — его голос задрожал, — женщина. Но мне необходимо знать.
