Анна Яковлева - Besame mucho, клуша!
— Как я могу возмущаться и чего-то требовать от Казимира, если сама во всем виновата — не сумела сделать мужа счастливым.
— Ты думаешь, он за счастьем полез под юбку к практикантке? — Галина пришпилила Леру к стулу своим фирменным взглядом.
— Ну, знаешь, у каждого свое представление о счастье.
— А твое счастье — оно какое?
— Тебя потянуло на психоанализ?
— Нет, меня все больше тянет на акции нашей газетенки. Я настоятельно рекомендую тебе подумать над моим предложением.
— Объясни, что это тебе даст? — быстро спросила Лера.
— Ты, надеюсь, в курсе, что пятьдесят один процент акций у администрации, а сорок девять делим мы — Краша, Дворник, Крутов и я.
— Ну?
— Когда у меня будет больше половины, я смогу бороться за газету.
— Мне никогда в голову не приходило, что ты так ненавидишь Казимира и так предана «Ведомостям».
Галина нехорошо усмехнулась:
— Ты вообще дальше собственного носа ничего не видишь.
Господи, с тоской подумала Лера, чего им всем от нее надо?
— А разве не выгоднее уступить москвичам?
— Не говори о том, чего не знаешь. От коллектива останется меньше половины: местных событий кот наплакал, будем лямзить чужие, а для этого, как ты понимаешь, столько народу не требуется. Должность у меня расстрельная. Как только у меня не будет акций, меня вышвырнут из газеты под зад коленом. Так что мы с тобой в одной лодке. Или в одной упряжке. Тебе как больше нравится?
— Хорошо, а почему бы тебе самой не попробовать договориться с Крутовым и Крашенинниковым?
— Ты у нас гуманистка — тебе и карты в руки.
— И ты оставишь Казимира в покое, если получишь контроль над объединением?
— Ну конечно, девочка моя! Со своими двадцатью пятью процентами он уже ни для кого не будет представлять интереса.
— А если я откажусь? — все-таки спросила Лера.
— Значит, быть войне. Так или иначе, но я выкину Казика под зад коленом, потому что он редактор средней руки, а бизнесмен вообще никакующий и не представляет, что такое газетно-издательский бизнес. И уже развалил газету и держится на плаву за счет типографии. Кстати, на твоем месте девяносто девять женщин из ста порадовались бы такой перспективе — оставить кобеля-мужа с голым задом. Как ты можешь ему все прощать?
Самое время было сказать Бочарниковой, что все дело в ее неспособности долго злиться и вынашивать коварные планы мести. Эта неспособность пугала саму Леру.
— Это же легко доказать, незаконный захват, я имею в виду, — вместо этого сказала она.
— Почему незаконный? Все будет законно. В том-то и прелесть! И сейчас для моего плана самый благоприятный момент: Дворник под новое оборудование взял кредит размером со среднегодовой бюджет Республики Тринидад и Табаго. Печать у меня, подпись на финансовых документах — моя. Я уже для них даже конверты приготовила. Красивые. Получат по почте заказным письмом, поставят свои подписи на уведомлении, и — улыбаемся и машем! — Галка помахала сухой лап кой. — Кстати, эти трое из ларца — Крашенинников, Крутов и Дворник — они меня порешат, если что-то пронюхают, даже не сомневайся.
Что-то мешало Лере отмахнуться от Галкиных фантазий.
Насчет Казимира Лера не сомневалась — этот трус будет тявкать из подворотни, но до суда дело постарается не доводить. Крашенинников… Дразнить profondo на Галкином месте она бы не стала. Не далее как прошлым летом об Александре Борисовиче по городу циркулировали скандальные слухи, связанные с гибелью его партнера — директора цементного завода, который при невыясненных обстоятельствах утонул на рыбалке.
— Подруга, Крутов тебе нравится, да? — Галка просто читала мысли.
При одном только упоминании имени Крутова с Лерой происходило что-то необъяснимое. Сердце начинало сбоить, срывалось с места и укатывалось в пятки, а думать о депутате в контексте с акциями Лера вообще не могла.
— Что за бред? Как может нравиться этот портрет в интерьере, этот…
— Ой-ой-ой, а что это мы так разволновались?
— Галка! — вспыхнула Лера. — Тебе больше не о чем поговорить? У твоего Крутова даже имя какое-то кошачье.
— Ни фига подобного. Василий — царское имя. Васька, конечно, не аскет, но и не ловелас, и не Казанова. Мой тебе совет — займись им. Нет женщины, которая тебе не позавидует.
— Галя, — запротестовала Лера, — прекрати!
— Кстати, — Галина бросила на Леру самый кроткий взгляд, на какой была способна, — а ты знаешь, что мы с Василием одноклассники?
— Вы? — Лера заерзала. — Первый раз слышу.
— Да! Васька у нас в районе был первым парнем на деревне, у него девок было как грязи.
Сопротивляться было невозможно.
— А он?
— А он оказался полным придурком — женился на первом курсе на деревенской дурочке по залету. На первую летнюю практику поехал — и попался. У дурочки оказался сильно развит хватательный рефлекс.
— И дети у него есть? — с замиранием сердца тихо спросила Лера.
— Нет. Вот тут Крутову повезло. Оказалось, что у дурочки врожденный порок, ей вра чи запретили рожать. Она не хотела делать аборт, строила из себя героиню, но Крутов ее упросил не рисковать. Так что лови момент, рохля!
— Фу, Галя, как ты можешь? — вяло возмутилась цинизмом подруги Лера. — Есть же какие-то пределы беспринципности.
— Забыла сказать, — ухмыльнулась Галка, — они не живут вместе уже много лет. Уж не знаю почему. То ли ради карьеры, то ли ради самой дурочки, только Крутов не развелся, купил ей отдельное жилье, навещает. Короче, Склифосовский. Ты сделаешь это?
— Чего ради? — испугалась Лера.
— На твой вкус: ради моей головы, ради денег или ради Казимира — выбирай.
Лера прислушалась: ненавязчивую гавайскую гитару успела сменить Сезария Эвора. «Besame Mucho». Все-таки этот шлягер сороковых в исполнении Фрэнка Синатры звучит гораздо интереснее. Нет этого трагизма. Синатра поет с заломленной шляпой — так и надо прощаться с любовью.
— Я подумаю.
— До пятницы. — Галка поднялась. — А то этот деятель, чего доброго, и впрямь обскачет меня и продаст наш таблоид москвичам, и плакали наши денежки.
В этот момент в сумке у Леры запел телефон.
Ковалева отыскала трубку, имевшую обыкновение проваливаться на самое дно.
— Слушаю, — настороженно произнесла она — номер был неизвестным.
— Валерия Константиновна? — Девичий голос показался смутно знакомым.
— Да.
— Вас беспокоит референт депутата Василия Крутова, — мягко и с достоинством проговорил акуленыш. — Василь Василич просит вас разделить с ним ужин.
— Зачем? — переполошилась Лера.
